Жизнь и необычайные приключения менеджера Володи Бойновича, или Америка 2043 (СИ)

Потом открыл папку с информацией о моём папе и Василии Григорьеве. Их не очень качественные фото тридцатилетней давности. Места работы в Америке. Адреса, по которым они когда-то жили, адреса их знакомых и сослуживцев. Я всё это знал наизусть, но ещё раз внимательно вгляделся в фото отца. Среднего роста, кругленький, уютный семьянин, мечта таких же кругленьких домохозяек. Наверняка добрый, забывчивый неумеха, с тихим голосом, заранее согласный со всем, что скажут по ящику, напишут в новостях или крикнет с кухни жена. Он вызывал во мне безотчётную брезгливость. Возможно, он напоминал мне меня самого в далёком уже прошлом. Возможно, трудности закалили и его, и я встречу этакого железного старика с рублеными скулами и лицом в шрамах? Хотя, скорее всего, я наткнусь на заброшенный дом, а соседи скажут, что владелец умер много лет назад, и где могила – они не в курсе. А я и искать не пойду: есть дела поважнее.

Открыл видео с женой и дочкой, начал смотреть, но выключил и стёр. И загнал любимых в самый дальний уголок. За ту дверь, что заржавела и плохо открывалась. Подальше от дорог, по которым летают другие мысли и чувства, более необходимые в данный момент. На этих дорогах опасно. Вы можете вызвать аварию, затор, пострадать сами и погубить меня. Посидите за этой толстой дверью! Я вас обязательно оттуда выпущу! Когда вернусь. Если вернусь.

Меня разбудил тот же офицер, и сообщил, что через час – наш выход. Мы поужинали, и вышли к люку. Нам дали лодку с моторчиком, сопровождающего матроса, пожелали удачи, и пообещали забрать нас из Саванны. (В итоге, нас на лодке видели всего три человека.) Когда субмарина всплыла, мы вышли на палубу, и окунулись в ночь и туман.

– Погоду для шпионов заказывали! – спросил нас матрос, спустил резиновую лодку на воду, прикрепил мотор и шепнул: – Поехали, чё ли?

На голове у него был шлем с какими-то приборами, поэтому он знал, где берег и куда плыть, в отличие от нас. Мотор загудел с громкостью работающей микроволновки. Берег был не виден до того момента, пока лодка не ткнулась носом в гальку. Мы выскочили на берег, и определили свои координаты. Впереди должен был быть городок Хума, пригород Нового Орлеана. Лодка тут же исчезла в тумане, а мы пошли прочь от берега, держа руки на рукоятях пистолетов. Карлос надел наши единственные ночные очки, и шагал уверенной походкой человека, ходившего этой дорогой много раз. Часа через два интенсивной ходьбы я различил по сторонам какие-то строения. Мы шли по окраине городка вдоль каких-то цехов. Вокруг было тихо, душно, туманно, пахло морской тиной и плесенью. Мои спутники подошли к каким-то ржавым воротам, и толкнули одну створку. Удивительно, но скрипа не последовало. Воротина откатилась как по маслу, и мы вошли на территорию не то какой-то заброшенной базы, не то фабрики.

– Смотри под ноги, тут ямы и мусор! – впервые за всё время знакомства обратился ко мне кубинец.

Глаза, конечно, привыкли к темноте, но тут, где вокруг стояли остатки стен, какие-то краны, контейнеры – было настолько темно, что я рискнул спросить: не включить ли мне фонарик?

– Лучше давай руку. Не надо фонарик! – ответили мне, взяли за руку и провели к каким-то дверям.

Карлос (Или Педро?) постучал два раза, потом ещё раз и ещё два. После долгой паузы дверь тихо открылась, и мы пошли вниз по ступенькам. Тьма была кромешной. Но вдруг впереди открылась ещё одна дверь, и лучик света осветил оставшиеся ступеньки. Мы зашли в помещение, и дверь за нами бесшумно закрылась. Я прочитал несколько вывесок про радиацию, сирену, красный уровень опасности, и понял, что мы в бомбоубежище. За главного тут был старый негр в клетчатой рубахе и рваных джинсах, в соседней комнате сидели четыре эфиопа с автоматами у ног, и играли в карты. Все поздоровался с нами, и стало понятно, что Карлос и Педро тут – свои парни. Помещение расходилось коридорами в разные стороны, конца и края видно не было, а вдоль стен стояли сотни ящиков, коробок, бочек и тюков.

– Это наша база, – пояснил мне Педро (Или Карлос?), – Тут мы храним товар, а потом везём его дальше на север. Тут есть всё. Нет только счастья. Глен, а где Дайсука из Мандавиля?

– У Мишель сегодня красный день календаря. Она осталась дома.

– Чёрт, мы так соскучились по ней, а её нет? Ладно, заглянем на обратном пути. С нами белый, которого надо доставить в Атланту.

Парни в комнате бросили карты, и вышли поглазеть на меня. Я напрягся, но их автоматы остались у игрального стола, так что стрелять в меня пока, вроде, никто не собирался.

– Наверно, это хороший человек, раз вы потащите его через Алабаму. Там сейчас командует апостол Вудс. Он очень непредсказуемый человек. Там опасно.

– Там же ещё месяц назад стояли люди апостола Холифилда! Быстро у вас власть меняется! – ответил Карлос, и, повернувшись ко мне, пояснил: – Командиры отрядов тут называют себя апостолами. И берут себе имена известных чёрных. Например, апостолов Тайсонов было сразу четыре, а теперь осталось два.

– Уже один! – буркнул старый Глен, наливая себе и нам по большой кружке бразильского кофе.

– Уже один? А который?

– Да кто их разберёт, этих черномазых! – Глен оказался не лишён чувства юмора. – Вроде, Шакал Ларри из Сарасоты.

– Это хорошо, что Ларри ещё жив. С ним можно иметь дела. Он не торчит. Умеет думать и не стреляет во всех, кто зевает на его выступлениях.

– Этот стреляет. Значит, не Ларри. Наверно, остался Вампир Энди из Остина.

– Чёрт! Вампир Энди на игле уже семь лет. Педро, на всякий случай возьми с собой две дюжины шприцов с дозами. Мимо Ларри без шприцов мы можем не проскочить. Гленн, есть какая-нибудь тачка на ходу?

– Да, есть две колымаги. За одной завтра обещали приехать Чёрные Кальмары, так что она стоит уже гружёная. Но если надо, кальмарам я могу дать отбой.

– Что ещё за Чёрные Кальмары? Что-то новенькое в этом зоопарке?

– Да, пацаны из Пансаколы, подрастающее поколение. Решили поиграть во взрослых. Купили обрез, грабанули какую-то старуху на сто лимонов, и решили, что стали крутыми. Я продаю им табак и ром. В прошлый раз у них были песо. Завтра обещали притащить шестерых девчонок для борделя в Орландо. У каждого тут своя валюта.

– Нет, разгружать не будем. Бизнес – превыше всего! Покажи вторую тачку, нам некогда!

"Да здравствует великая американская мечта! – подумал я. – Вот она, полная свобода личности в действии!"

Мы выпили кофе, старик вывел нас на улицу, и осветил крохотным фонариком обычный чёрный универсал.

– Машина на ходу, стёкла и двери держат до девяти миллиметров, в днище четверть дюйма композита. Единственное слабое место – крыша! – пояснил дед.

Мы открыли дверь водителя, в кабине зажглись три ярких лампочки. Над водительским сиденьем в потолке была вшита заплатка, а само сиденье было уляпано чем-то чёрным.

– Сказал же Антонио, чтобы отмыл машину! Ему бы только стрелять!- вздохнул дед. – Сейчас отправлю парней, они всё приведут в порядок. Но на Антонио обижаться – грех. Стреляет хорошо. Талант у парня.

Эфиопы за полчаса отмыли машину от крови и мозгов бывшего владельца. Начинался мутный рассвет, и мы въехали в Новый Орлеан, когда в тумане можно было уже различать дома метров за триста. Сунулись было по одной дороге, но наткнулись на руины, перекрывшие проезд. Видимо, поперёк улицы лежал небоскрёб. Сунулись по другой, проехали по верхней части трёхуровневой развязки, но, спустившись ниже, остановились: дорога, и вообще вся местность, уходила под воду. Впереди, из тумана и воды, проступали какие-то строения, из болота торчали сгнившие до скелета автомобили. Нас неотступно преследовал запах тлена, гнили, плесени, и комары. Было ощущение, что мы попали внутрь огромного мёртвого животного. Карлос вышел из машины, и стоял, хмуря даже не лоб, а вообще всю бритую голову, и потирая красные глаза. Внезапно послышалось хлюпанье воды, и прямо перед Карлосом, стоя по щиколотку в воде, возникла из тумана большая чёрная собака. Дворняга настолько не ожидала встретить на своём пути кого-то живого, что остолбенела, и забыла, как надо правильно лаять. Кубинец в одну секунду запрыгнул за руль, развернул машину, и мы помчались обратно. На каком-то перекрёстке он нажал на тормоз, вытер пот, и пробормотал: