Советы пана Куки

Потом Лотар закашлялся:

— Сегодня был длинный день. Лично я иду спать. Не забывай кормить золотую рыбку, если заведешь ее. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Лотар вышел из кухни и скрылся в комнате.

— Я тоже иду спать, — сказал Болек. — Да, у меня тоже есть для тебя кое-какая мелочь, — он вытащил из сумки скомканную записку и подал мне. На бумажке были нацарапаны несколько цифр. — Позвони до отъезда по этому телефону, — сказал он, — тебе сегодня звонили и просили передать этот номер.

— Кто?

— Позвони, и узнаешь. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Болек вслед за Лотаром скрылся в комнате.

Я вернулся кокну. Передо мной простирались тысячи городских крыш. Около полуночи, когда я собрался ложиться, мне вдруг пришло в голову, что я кое о чем забыл. А ведь собирался непременно сделать это, пока не произошла дурацкая история с жестянкой.

Я внимательно вгляделся в цифры на Болековой бумажке и ощутил облегчение. Я понял, чей это номер.

В тот вечер костел выглядел заброшенным. Запертые ворота, и повсюду, даже в ризнице, темнота. Священника, похоже, не было.

Облокотившись об ограду, я ждал. Было без четверти восемь, и я начал считать минуты. Может быть, самые важные для меня минуты в этом городе. Потом расслабился — увидел, как она вышла из-за угла и направилась по улице в мою сторону. Одета совсем не так, как в последний раз. В темно-зеленом платье и сандалиях. Высокая прическа, которая, наверняка держалась благодаря множеству шпилек. Из-за прически она казалась выше чуть ли не на голову. Остановившись рядом со мной, она оглядела меня с ног до головы, будто не узнавала.

— По-моему, — произнесла она, — вы здорово изменились, Вальдемар.

Я указал на ее прическу.

— Вы тоже. Спасибо за телефон.

— Не за что, — она улыбалась. Указав на костел, спросила: — Вы что, собрались вести меня к алтарю? Женщину, которая в прошлой жизни была ведьмой? Вы хорошо подумали?

— Костелы существуют не только для венчания. Иногда они играют роль автобусных остановок.

Брови ее поползли вверх.

— Вы позвали меня, чтобы я посадила вас на автобус и помахала ручкой? Это наглость, вы не находите?

— Посмотрите вокруг. Вы видите где-нибудь автобус?

Она огляделась.

— Я не собираюсь венчаться с вами и не хочу, чтобы вы меня провожали, — сказал я и махнул рукой через дорогу. — Я просто хочу пригласить вас на прогулку по Бельведеру.

— Опять вы меня удивляете, ученик продавца. Я и не подозревала, что ваши культурные интересы столь обширны.

— Ну да, не ожидали встретить меня в музее, и чем это кончилось?

— Лекцией о женской красоте, насколько я помню, — она посмотрела на Бельведер. — Ладно, пойдемте, любопытство должно быть удовлетворено.

Я не понял, что она имеет в виду. Но меня это и не очень-то интересовало. Единственное, чего я хотел, — это успеть войти с нею в парк до восьми вечера.

Мы перешли улицу и через главные ворота вошли в парк. Час закрытия приближался, людей почти не было. Последние туристы брели к выходу. Мы свернули на боковую аллею и некоторое время молча шли рядом. А я хотел поболтать с ней, прежде чем мы доберемся до цели. Это оказалось проще, чем я думал.

Она сама начала разговор:

— Бернштейн сказал, что вы скоро уезжаете. Пахнет осенью. Когда же ждать вас к нам снова, господин продавец игрушек?

— Ну, это зависит…

— От чего?

Я сделал неопределенный жест.

— От некоторых людей и от некоторых обстоятельств. Кстати, вы слышали, Бернштейн предложил мне работать у него, сколько я захочу?

— Он к вам на удивление расположен, — в ее голосе слышалось подозрение. — Он проболтался?

— О чем?

— Не прикидывайтесь идиотом. Я этого не люблю. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить время на притворство. Он рассказал вам о нашей поездке?

— Ну кое-что.

— Значит, вы все знаете. Если уж Бернштейн что-то рассказывает, то во всех подробностях. Он обожает подробности.

— Еще сильнее он обожает вас.

— Фантастика. Задушила бы старого болтуна.

— А вы жестоки.

— Это вам тоже Бернштейн сказал?

— Нет, сам догадался.

— Я не просто жестока. Я сама Жестокость.

— Это не делает Бернштейна счастливее.

Она остановилась.

— К чему этот вздор? Или в сердечных делах вы ему тоже помогаете? Это входит в ваши обязанности?

— Нет. С чего вы взяли? И вообще, вы сами заговорили о нем, а вовсе не я.

Я испугался, что она разозлится и повернет к выходу. Мне ведь уже приходилось сталкиваться со странной переменчивостью ее нрава.

Но она продолжала идти вперед.

— И я же этот разговор закончу. Сейчас, например, вы раскроете рот и расскажете, для чего притащили меня сюда. Вы что, хотите меня трахнуть, раз уж я теперь свободна?

— Здесь? Под открытым небом?

— Оставьте глупые комментарии и отвечайте на вопрос, господин продавец.

— Я хочу вам кое-что показать. Вот и все.

Я свернул на узкую дорожку. Ирина шла за мной, да так энергично, что галька прямо-таки выпрыгивала из-под ее сандалий. Я незаметно рассматривал ее профиль, узнавая каждую черту, несмотря даже на то, что уже стемнело. Она нисколько не боялась. На лице ее было написано живейшее любопытство. Мы все углублялись в парк, и чем ближе подходили к цели, тем ощутимее становился запах плюща. Вот и фонтан со статуями четырех времен года, за ним — скамейка.

Я остановился и огляделся:

— Вот что я хотел вам показать: место, откуда все началось, — торжественно сказал я.

— Я вижу только старый фонтан и садовую скамейку.

— И ошибаетесь. Здесь я обитал, когда только приехал в Вену.

Она пожала плечами.

— Ну и что? Не вы первый и не вы последний затаскиваете меня в свое жилище. Это вам не поможет. Я думала, у вас получше с фантазией.

Я сделал вид, что не расслышал, обежал вокруг фонтана, потом подошел к скамейке и погладил ее.

— Целый месяц она служила мне кроватью, — сказал я. — В этих кустах у меня был шкаф. Порой, когда сюда забредал какой-нибудь турист, я сам туда залезал. А там, — я указал на фонтан, — я регулярно принимал ванну. Иногда приходилось держаться за скульптуры, чтобы не поскользнуться. На Лето я вешал полотенце. Но моей любимой статуей сразу же стала Осень. А ведь с вами я тогда еще не был даже знаком.

— При чем здесь это?

— Посмотрите сами. Осень — ваша копия. Ваша трехсотлетняя мраморная сестра-близняшка.

Она подошла к фонтану и внимательно посмотрела на статую Осени. От усердия чуть не свалилась в фонтан. Потом вернулась.

— Вы преувеличиваете. Некоторое сходство есть, но не больше.

— А для меня вполне достаточное, — сказал я и сел на скамейку.

— Для чего? — спросила она, садясь рядом.

— В первую свою ночь в этом городе я вдруг повел себя не совсем обычно: залез в фонтан, подошел к статуе Осени и прижался щекой к ее животу.

Она захлопала в ладоши.

— К животу вот этой самой статуи, которая якобы на меня похожа? Боже милостивый, беру свои слова обратно. У вас есть фантазия. Хотя, конечно, весьма претенциозная. Я вся внимание.

— Едва я прикоснулся к ее животу, меня накрыла волна тепла, накопленного мрамором за день. Ничего странного, но меня словно током ударило. И я вдруг задал себе вопрос: зачем я здесь? Я не имел в виду Запад, или там Вену, я имел в виду именно этот фонтан, несколько десятков квадратных сантиметров, где находились в тот момент мои ступни. Ведь мир так велик. Я мог бы оказаться в Лондоне или в Берлине. Но оказался здесь. И это не могло быть случайностью. С тех пор я искал истинную причину моего приезда в Вену. Мне ведь немало довелось пережить. Я приобрел хороших друзей, которые не хотят отпускать меня домой, оказался в гуще таких невероятных событий, что даже, расскажи я вам все, вы бы мне ни за что не поверили. Как в книжке. Но ответа я так и не нашел. Правда, нашел человека, который, возможно, знает ответ. Вас.