Жажда жить

— A-а, заметила. Я ношу ее, потому что это подарок Сидни.

— Выходит, он тебе нравится больше других?

— Он — единственный, кто мне нравится.

— Да, очень славный молодой человек, мне тоже так кажется.

— Будь я старше, вышла бы за него замуж, если бы он, конечно, сделал мне предложение.

— Ну, знаешь ли, дорогая, замужество — серьезная вещь независимо от возраста.

— А я никогда и не считала иначе, мама, — сказала Грейс. — У меня есть к тебе просьба.

— Да?

— Я хочу, чтобы вы с папой разрешили мне не доучиваться в школе. Хватит уж и того, что приходится ходить туда, пусть даже почти весь этот год я пропустила, но не кажется ли тебе, что сидеть в шапочке и мантии среди этих детей — это слишком? А для меня это дети.

— Кем же ты себя считаешь?

— Мне восемнадцать. В некоторых штатах я могла бы владеть собственностью. Я считаю себя женщиной.

— Хорошо, я поговорю с мисс Холбрук.

— Спасибо большое. Ты и представить себе не можешь, как противно даже думать о том, чтобы…

— Почему же не могу, вполне могу. А как насчет диплома?

— Диплома? А зачем мне диплом? Какой в нем толк? Я не собираюсь доказывать кому-то, что я много знаю. Да и какая из меня образованная? Если я что и знаю, то ровно столько, чтобы хватало для жизни, которой я собираюсь жить.

— И что же это за жизнь?

— Я много раз тебе говорила — ферма. Если жеребец задаст мне вопрос на латыни, я вряд ли смогу ему ответить, а?

— Грейс! — Эмили не сдержала улыбки. — Лошадь… на латыни.

— Но если все-таки спросит, знаешь, что я сделаю?

— Что?

— Хорошенько двину его под зад.

— Грейс! Как ты… как ты…

— Видишь, мама? Мой мир — ферма, а не благородное собрание. — Грейс поцеловала мать и вышла смеясь. Эмили тоже расхохоталась, но сразу, как только за Грейс закрылась дверь, смех оборвался — она вспомнила, что, коль скоро речь идет о ее дочери, такой язык не просто невинная вульгарность. В июле, когда они ездили в Кейп-Мэй, она глаз с нее не спускала, но сейчас интерес у нее вызвало другое: Эмили бдительно выискивала признак или признаки того, что Грейс скучает по Сидни. И этот признак появился.

— В этом году я бы не ездила в Кейп-Мэй, — сказала Грейс. — Туда Сидни не пригласишь, а вот на ферму можно.

В начале августа Сидни приехал туда на неделю. Они с Грейс вставали в семь утра, седлали лошадей и до жары ездили по полям и рощам. Во второй половине дня играли в теннис и плавали в запруде, а вечером сидели на крыльце с Эмили и Уиллом, пока последний не объявлял, что уже поздно, и старшие оставляли младших вдвоем на полчаса, но не больше, как и было велено Грейс. Иных гостей, кроме Сидни, у Колдуэллов на этой неделе не было, даже к обеду никто не приходил. Семья не хотела делать общество Форт-Пенна поверенным своих внутренних дел, что вовсе не означало, будто город не был осведомлен о пребывании Сидни на ферме. Форт-Пенн знал, каким поездом он сюда приехал и каким уедет. Шофштали, наиболее верные из случайных визитеров, уехали в Иглз-Мер, графство Салливан, и должны были вернуться не ранее конца месяца, что Эмили и Грейс учли, приглашая в гости Сидни. Что же касается остальных форт-пеннских друзей и знакомых, то они, фигурально выражаясь, уважали замок на воротах в дальнем конце проселочной дороги.

— Как быстро пролетела эта неделя, самая счастливая в моей жизни. Я люблю тебя, Грейс, и ты это знаешь, правда?

— И у меня это тоже была самая счастливая неделя.

— И ты знаешь, что я тебя люблю.

— Наверное, да, Сидни, знаю.

— Завтра, перед тем как ехать на вокзал, я хочу поговорить с твоим отцом, — продолжал он. — Можно? Вообще-то мне следовало бы с этого начать, но ведь ты мне уже разрешила, верно?

— Да.

— Как думаешь, что он скажет?

— Не знаю, Сидни. А что ты собираешься ему сказать?

— Что собираюсь сделать тебе предложение.

— Думаю, ему это понравится. Он перестал твердить, что мне еще слишком мало лет, видно, решил, что я уже достаточно взрослая, чтобы быть помолвленной.

— Я никого до тебя не любил, так что не могу сказать, будто люблю тебя больше всех. А ты? Ты любишь меня?

— Да.

— Что да?

— Я люблю тебя, Сидни. — Разговаривали они негромко, и сами их слова как будто отражали покойное бесстрастие их отношений, но, выговорив признание в любви, Грейс внезапно поцеловала Сидни в губы и, приоткрыв рот, закинула ему руки за пояс. Не будь он так поражен, Сидни мог взять ее прямо сейчас, в эту самую минуту, но, почувствовав, как растет в нем желание, Грейс оторвалась от него.

— Не позволяй мне целовать тебя, Сидни! Не позволяй! Уходи, не позволяй мне прикасаться к тебе! Я не должна так себя вести.

Сидни сделал шаг назад, а Грейс стояла, отвернувшись, до тех пор, пока не взяла себя в руки.

— Какой ужас, правда? — Она слабо улыбнулась. — Не знаю, что со мной.

— Все в порядке, родная. Все в порядке. Так и должно быть.

— Ты хочешь сказать, я так и должна чувствовать?

— Конечно.

— Я думала, до свадьбы нельзя.

— Ну как можно контролировать свои чувства?

— Можно. По крайней мере я должна, — возразила Грейс. — Не знаю, право, что на меня нашло.

— Я знаю. Мы влюблены.

— И это так и бывает?

— Да.

На следующее утро у Сидни состоялся разговор с Уиллом Колдуэллом.

— Для меня это не сюрприз, Сидни, но независимо от этого не могу сказать, что я недоволен. Действуй, и я надеюсь, она скажет «да», если уже не сказала, а, мой мальчик?

— Пока нет, сэр, я еще не сделал ей предложения, но хочу быть с вами откровенным. Я не особенно удивлюсь, если она примет его. Разговор у нас был.

— Я не сомневался. Ну что ж, когда сделаешь предложение, а она согласится, можешь сказать, что мое разрешение выйти за тебя замуж у нее имеется. Это избавит тебя от необходимости еще одного разговора со мной. Ты нам нравишься, и ты это знаешь. Но сейчас я вспоминаю о том, как сам сватался к матери Грейс. От этих, как бы сказать, собеседований с будущим тестем молодому человеку становится чертовски не по себе.

— Благодарю вас, сэр.

— Но одну вещь нам все же придется обговорить. Нам с тобой, вдвоем. Я знаю, что семья у тебя прочно стоит на ногах, поэтому то, что я хочу сказать, тебе может не понравиться, но для Грейс это очень важно.

— Если так, все, что угодно.

— Ну, ну, ну. Не надо так. Позволь мне все же объясниться. Это может задеть твою гордость. — Уилл посмотрел в окно. — Если и когда вы с Грейс поженитесь, я хочу, чтобы вы жили здесь, на ферме. Выслушай меня, пожалуйста, я все обдумал. Может быть, ферма достанется Грейс в качестве свадебного подарка, может, она унаследует ее, не важно, — так или иначе, ферма принадлежит или будет принадлежать ей. Городской дом — Броку. Возможно, тебя уязвляет то, что таким образом ты лишаешься возможности устроить для семьи свое собственное гнездо, но, повторяю, только здесь Грейс может быть счастлива. Наверняка она пойдет за тобой куда угодно, в любую точку земного шара, но ее дом всю жизнь был у нас, на ферме. Думаю, лучше расставить все точки над i прямо сейчас, а не потом, когда будет объявлено о помолвке. С какой стороны ни посмотри, самое разумное — отдать ферму Грейс, а когда я отойду от дел, она будет получать солидный доход, а со смертью матери он только увеличится. Вот то, что я хотел сказать, чтобы все было ясно. Если тебя это устраивает, ты бы мог покрывать ваши совместные текущие расходы, содержать жену, как это было бы, если бы вы переехали в Нью-Йорк или куда еще, а когда появятся дети, финансовая ответственность за них тоже ляжет на тебя. Ты в семье единственный ребенок и, вероятно, единственный наследник, и со временем… Да, я чуть не забыл, что ты ведь и сам подыскивал ферму, если захочешь и вы как-нибудь договоритесь с Грейс, мог бы выкупить у нее ферму. Но что касается ближайшего будущего, Сидни, считай это условием моего согласия на ваш брак — ты должен дать слово, что первые два года вы проживете здесь, на этой ферме.