Кузя, Мишка, Верочка

Вернувшись домой, Аня принялась «раскладывать все по полочкам». Итак, на следующей неделе она должна будет встретиться с добрыми людьми, желающими принять в семью ребенка, и рассказать им о том, что «есть такая хорошая маленькая девочка, и ей очень нужна семья». Перво-наперво Аня сделала еще одну попытку поразмышлять о том, не удастся ли ей оставить Верочку в своей семье.

Верочка могла остаться в их семье только при условии, что все члены семьи согласны. Кирилл был против. Аня подумала, можно ли сделать еще одну попытку переубедить Кирилла. Подумала, что можно. Надежды не было, но что мешает человеку делать одну попытку за другой?

Вторым вариантом было — «изменить состав семьи». Аня знала, что некоторые женщины идут на то, чтобы развестись с мужем, который не хочет приемного ребенка. Тут все было очень сложно и запутанно, и Аня вовсе не была уверена в том, что она этого хочет. Отодвинув в сторону эмоции, она попыталась представить себе, что действительно решится на этот шаг. Тогда значит — развод. Развод занимает время. Развод — это семейный кризис. Развод — это стресс. В разводящуюся семью никто ребенка не отдаст.

При всем своем желании как-то «обмануть судьбу» Аня понимала, что в этом случае коллеги из Службы по устройству будут правы, отказав ей. Так же, как они отказывали всем тем женщинам, которые приходили в детский дом и говорили, что «муж ребенка не хочет, но я с ним разведусь». В этих случаях, при всем сочувствии, женщинам рекомендовали сначала развестись, разобраться с проблемами и оставить их в прошлом и прийти уже в новом качестве — незамужней женщины. Иначе весь ужас развода, вся эмоциональная неразбериха, все слезы и неизбежная горечь потери свалятся на голову приемного ребенка. А если в семье есть ребенок, то все еще хуже, потому что любой ребенок болезненно переживает развод родителей. Даже если они сохраняют «прекрасные отношения» и полное согласие по поводу участия в воспитании общего потомства.

Итак, развод не годился. Потому что судьба Верочки решалась прямо сейчас и времени на «переустройство жизни» не было. Значит, учитывая почти полное отсутствие надежды на согласие Кирилла, переход Верочки в другую семью становился неизбежным. И вот тут перед Аней буквально разверзлась другая проблема. Забыв о собственных мучениях, она поняла, что от нее в первую очередь зависит, примет ли новая семья ребенка и как сложатся в дальнейшем их отношения. А это означало, что Аня и сама должна хорошенько подготовиться к предстоящему разговору с новой семьей, и подготовить Верочку к тому, что изменения неизбежны.

Первым делом Аня решила узнать, что за семья такая предназначена Верочке. Напросилась поприсутствовать на тренинге, чтобы на людей посмотреть, которые детей из детского дома хотят взять. Приехала вечером на занятие. Это было одно из последних занятий, все участники давно между собой перезнакомились, вели себя открыто, многие называли друг друга на «ты». Аня тихонько сидела в уголочке, внимательно рассматривая каждого, кто был в зале. Она всматривалась в лица, в позы, в движения. Прислушивалась к интонациям. «Почему он так громко говорит?» — думала Аня, глядя на мужчину, который горячо отстаивал какую-то мысль. «Какое у нее лицо замкнутое», — неодобрительно оглядывала она сидящую напротив женщину. Аня «прикидывала» каждого участника на роль «родителя для Верочки» и в каждом находила какие-нибудь недостатки. В перерыве она подошла к ведущей.

— Ну что, понравились? — спросила ее ведущая тренинга, психолог Ольга.

— Кто понравился? — Аня злилась и с трудом это скрывала. — Мне же не показали «счастливых родителей».

Аня спохватилась, внутренне себя одернула: «Какое я имею право судить кого-то? Кто я такая? Женщина, у которой ребенок гостил чуть больше месяца. А эти люди заберут ее насовсем и будут ей настоящими папой и мамой». К тому же она знала, что будущих родителей нельзя оценивать по принципу «нравится — не нравится».

Потому что никакого толку от таких оценок нет. Все люди разные, и симпатии у каждого свои.

— Оля, извини, — Аня справилась с раздражением и подкатывающими слезами, — просто мне сейчас очень трудно. — Ольга понимающе улыбнулась, сочувственно закивала Ане.

— Вон, смотри, сидят в уголочке, — Ольга показала на мужчину и женщину, которые, несмотря на перерыв, продолжали сидеть рядком на стульях, молча глядя в окно.

У Ани упало сердце. Эта пара привлекла ее внимание еще в самом начале занятия. Муж и жена среднего возраста. Мужчина говорил редко, но если уж брал слово, то излагал свои мысли подробно и обстоятельно. «Слишком обстоятельно. — думала Аня, — и все у него либо черное, либо белое». Жена его все больше помалкивала, изредка поглядывая на мужа. Сейчас, в перерыве, когда все участники встали, чтобы размяться, ходили по залу, попивали чай, болтая и смеясь, эта пара продолжала сидеть, спокойно и почти неподвижно, не принимая участия в общих разговорах. Не то чтобы они ей не нравились… Просто уж очень они были «другие», непохожие на саму Аню, на ее близких, на тех людей, которые ее всю жизнь окружали. Аня подумала о том, что вряд ли они смогут подружиться.

— Андрей и Люба — простые, хорошие люди, — голос Ольги вырвал Аню из размышлений. «Да уж, простые — это точно», — подумала она, пропустив мимо ушей слово «хорошие».

После окончания занятия она подошла к ведущим — психологу и социальному педагогу из Службы по устройству детей в семью. Время было позднее, и они договорились встретиться на следующий день, чтобы все подробно обсудить.

На следующий день Аня приехала, полная решимости узнать, нет ли других кандидатов, которые могли бы взять Верочку. Вчера она видела других людей, которые, с ее точки зрения, гораздо больше подошли бы на роль Верочкиных родителей. Коллеги выслушали все ее соображения. Аня не скрывала, что Андрей и Люба ей не очень-то по душе. «А у них свои дети есть? — ревниво спросила она. — С чего вы взяли, что они справятся с таким сложным ребенком, как Верочка?» Оказалось, что своих детей у Любы с Андреем нет и никогда не было. Тем не менее были основания считать, что именно Люба с Андреем смогут стать для Верочки настоящей семьей — надежной, любящей и понимающей. Коллеги рассказали Ане историю Андрея и Любы.

Вместе они были давным-давно. Андрей родился и вырос в маленьком подмосковном городке. Работал водителем грузовика. С Любой познакомились на работе — она служила диспетчером в том же автопарке. Познакомившись, больше не расставались. «Вместе и в горе, и в радости» — эти слова были сказаны как будто про Любу с Андреем. Были у них, конечно, радости, но и горестей немало. Мама Андрея поначалу Любу признавать не хотела, говорила, что девушка хочет прописаться в их квартире.

Андрей на мать обижался, Люба терпеливо все сносила. Все надеялись, что мать поворчит да и перестанет, привыкнет к Любе, полюбит ее. Только вот годы шли, а ничего не менялось. Однажды, после очередной ссоры, Андрей принял решение, и они с Любой ушли. Не общались с матерью несколько лет. Сам по матери скучал, переживал сильно. Хотел приехать, помириться. Каждый раз останавливала мысль о том, что сам-то он готов выслушать от матери что угодно, не обижаясь, — что возьмешь с пожилой, уставшей от жизни женщины? Но вот Любу он никак не мог дать в обиду. Жили они с Любой по общежитиям, а однажды друг Андрея уехал и оставил им свою однокомнатную квартиру на целый год.

Люба болела. Иногда ей приходилось ложиться в больницу, и Андрей места себе не находил. Они очень хотели детей. Много детей. Но детей не было. Как выяснилось позже, и быть не могло. А они продолжали мечтать о маленькой девочке с большими-большими бантами, которую они когда-нибудь поведут в школу.

Прошло уже лет пять, как Андрей не виделся с матерью. Беспокоился он за нее, конечно, но не очень сильно, потому что рядом с матерью, буквально на соседней улице, жила его старшая сестра с тремя детьми. И вот пришло известие, что сестра умерла. Была она не замужем, и дети остались сиротами. Два мальчика — пятнадцати и двенадцати лет, и одиннадцатилетняя девочка.