Человек, рожденный на Царство. Статьи и эссе

К а й я ф а. Нехорошо. Еще что?

И у д а. Он объявил войну Иерусалиму.

А н н а. Ого–го! Ты не ошибся?

И у д а. Я слышал. Он сказал:"Вы не приняли Меня, когда Я шел с миром, и потому город будет разрушен, камня на камне не останется".

К а й я ф а. Однако! Мы этим займемся… Спасибо тебе, Искариот, за предупреждение.. Вероятно, тебе было очень тяжело это слушать.

И у д а. Ужасно! Так ошибиться в человеке… Нет, я не ошибся. Бог замыслил Его Мессией, что там — Он был Мессией, но изменил Себе. Господин мой, в Нем погиб гений! Высочайшие помыслы, идеалы — словом, все, о чем я только мечтал, воплотилось в Нем. Но Он спустился на уровень слабых, обычных людей, купился на восторги черни, обменял первородство на похлебку, которую Сам и презирает. Почему Он меня не слушал? Сколько раз…

К а й я ф а. Я уверен, ты хотел Ему добра.

И у д а (обиды хлещут из него). Я Его понимал! Я бы Его удержал! Но Он не доверился мне. Он окружал Себя подхалимами и дураками — мальчишками вроде Филиппа, простыми рыбаками, у которых не больше разума, чем у рыбы. А этот хваленый Иоанн! Смотрит, как больной пес, ловит всякий бред как голос с неба.

А н н а. Народный вождь, я сказал бы — популярный лидер должен царить и среди своих. Настоящие друзья нелицеприятны.

К а й я ф а. Вот ты Ему — друг. Ты понял, что спасет и Его, и Израиль.

И у д а. А, что?

К а й я ф а. Чтобы Он умер, пока не опозорился. Так Он — обычный демагог, со всеми их недостатками, мертвый Он–идея… символ… дух страдальца Израиля. Никто и не вспомнит, что у Него были недостатки. Запомнят учение и чудеса.

И у д а. Верно! Ах, как верно! Именно так. Сын Человеческий должен сперва умереть, Он Сам это говорил, Он это знал в лучшие минуты. Изменил Своей судьбе — что ж, сделаем все за Него! Нами, через нас, любым путем пророчества должны исполниться. Ты Сам говорил так, Иисус из Назарета! Здесь — спасение Израиля.

К а й я ф а. Хвалю. Ты — истинный патриот. Я очень рад, что сумел тебя успокоить. А сейчас, ты уж прости, перейдем к делу. Нужно Его взять, пока Барух не выступил. Ты знаешь, когда это будет?

И у д а. Не совсем. Вероятно, он воспользуется случаем, когда в Иерусалиме, на Пасху много поклонников Иисуса.

К а й я ф а. Пасха вот–вот наступит. Действовать надо быстро.

А н н а. Но осторожно! Нам не нужен бунт. Особенно — когда здесь Пилат.

К аи я ф а. Ты прав… сейчас, сейчас… Искариот, я хотел бы, чтобы ты оказал две услуги делу Израиля.

И у д а. Какие?

К а й я ф а. Во–первых, узнай, когда думает выступить Барух. Во–вторых, сообщи нам, когда Иисус будет не защищен, чтобы мы взяли Его тихо–мирно. Согласен? Что ж до благодарности — положись на нас.

И у д а. Согласен. А полагаться… Я уже ни на кого не полагаюсь. Я отдал все, чтобы идти за Ним, а Он меня предал. Кто поручится, что вы не одурачите и не вышвырнете меня? Хорошо говорить всякие слова, но как по–вашему, во что обошелся мне этот патриотизм? Баруховы гонцы трудились не ради истины. Я лгал и крал, да! Крал из общей кассы. Они начинают подозревать. Этот пошляк Матфей может выдать меня в любой момент. Что я скажу судье? Сошлюсь на первосвященника? Попрошу денег из храмовой сокровищницы? Кто мне поможет — синедрион? Сказано вам, я никому не верю. Я доверяю только тому, что могу взять в руки. Все люди лгут, не лгут только одни вещи. Заплатите мне и запишите в ваших книгах, чтобы люди знали, что я сделал это ради Израиля.

К а й я ф а. О чем речь! Конечно, мы возместим твои убытки и вознаградим услуги. Как иначе! Скажи, сколько ты просишь, в разумных пределах…

Е в а н г е л и с т. И они столковались с ним на тридцати серебрениках.

9. Царская трапеза

Действующие лица

Евангелист

Иисус

Симон Петр.

Андрей

Иаков

Иоанн

Филипп

Нафанаил

Фома

Матфей

Иаков Алфеев (Младший)

Иуда (Фаддей)

Симон Кананит

Иуда Искариот

К а й я ф а

Писец (Езекия)

Анна

Ш а д р а х

Кай Понтий Пилат, правитель Иудеи

Клавдия Прокула, его жена.

Начальник храмовой стражи (Елиуй)

М а л х

Замечания

По техническим причинам я обошла хронологию Иоанна и приняла, что Тайная вечеря — это пасхальная трапеза.

Порядок Пасхи такой: первая чаша вина; горькие травы (с подливой); опресноки; вторая чаша. Тут старший сын спрашивает отца, что значит эта служба, а отец ему отвечает. Потом едят пасхального агнца, потом пьют еще две чаши; потом поют особые псалмы. Сюда очень подходит ответ:"Это кровь Моя Нового Завета", намекающий заодно на сакральность Евхаристии, избегая самого слова, которое вызвало такие споры.

Опреснок — тонкая пресная лепешка, вроде нынешней мацы. Когда ее ломают, она хрустит, как печенье.

Я приняла, удобства ради, предположения архиепископа Темпла. Иуда как казначей сидит рядом с Учителем. Петр, Иоанн и Иаков — так близко друг от друга, что могут шептаться, а Иуда — так же близко от Иисуса. Матфей, опираясь на левый локоть и глядя поверх ног Нафанаила и Филиппа, легко увидит, как Иуда вышел из комнаты. Только Фоме приходится повысить голос, чтобы Иисус его услышал. Все это не очень важно перед микрофоном, но разумно и помогает лучше увидеть.

Ученики. Сперва они радостно возбуждены, как при входе в Иерусалим. Они надеются, что Царство будет вот–вот восстановлено; и, получая удар за ударом, удивляясь, даже сетуя, думают, что дождутся какого‑то"переворота". Тревожная нота звучит еще тогда, когда нервничает хозяин. Волнуясь, как дети, они легко вспыхивают (подчеркивать не надо). Иоанну и Петру это не нравится, но, скорее, из‑за того, что это не нравится Учителю.

Тут начинаются удары. Первый — когда Иисус моет им ноги. От удивления они буквально оторопели. Дальше удары просто сыпятся, один тяжелее другого:

1. Кто‑то из них предаст Учителя. Ну, что это! Вот уж не ко времени, Царство наступает. Даже те, кто не любит Иуду или смущается в его присутствии, никогда его не подозревали. Конечно, он бывает странным, сердитым… кое‑кто заметил, что случается что‑то непонятное… Ничего, умные люди говорят странные вещи, мы же их не подозреваем! В общем, такого не бывает. Учитель протянул ему хлеб… это знак внимания… что‑то ему прошептал… тут может быть много объяснений. И только они немного задумались, все сметает другой удар.

2. Он уходит! Не может быть. А как же Царство?"Ухожу…"Прямо сейчас, в такой момент, и туда, куда им не уйти. Что‑то непонятно — "увидите","не увидите…"Оставляет какую‑то новую заповедь… Ничего не поймешь!

3."Это — тело Мое". Петра, Иоанна и Иакова второй удар удивил меньше, чем других, но больше испугал, они больше знают. Иоанн особенно чувствует, что происходит что‑то странное. Естественная печаль и сверхъестественный ужас волнами находят на него. Слова про тело страшны и таинственны (это для нас они связаны с"такой хорошей службой", а вы представьте, как они звучат, когда в Храме день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем приносят кровавые жертвы, каждую Пасху мажут кровью косяки — и тут Человек, с Которым ты ходил, ел, пил, беседовал, смеялся, говорит это, сидя рядом с тобой). Иисус пробует их немного успокоить, но нетерпеливый Фома не унимается. В ответ они слышат совсем уж дикие фразы.

Иудей знает твердо, что Бога видеть нельзя, живым ты не останешься; молодой, горячий Филипп хочет в этом разобраться. Вечно Учитель на что‑то намекает! Может показать Отца — пусть показывает, тогда они успокоятся.

4."Кто видел Меня, видел Отца". Для строгого монотеиста это страшное кощунство или поразительная истина. Мы не знаем, как приняли эти слова ученики; может быть, просто растерялись. Из действий их не видно, что они испугались кощунства, а Иоанн Богослов ничего не объясняет; не объясним и мы. Во всяком случае, когда Учитель дает последние наставления и молится за них, слушают они по возможности спокойно. Дальше мы видим ясно только Петра, Иоанна и Иакова. Заметим, что Филипп ничего про Иуду не понял, и в саду приветствует его как друга.