Военврач (СИ)

Очень хочется чего светлого и чистого, яркого и фееричного!

Населённый пункт Ханкала

Октябрь вышел для меня напряжённым месяцем в плане работы, тренировок и размышлений по поводу своих дальнейших перспектив. На работе уверенно совмещал мыслимые и немыслимые, а порою нежелательные обязанности. Крутился, удивляясь своему проворству, хотя, вру, не удивлялся. Так как давно не имел много интересного, что приносило бы удовлетворение и давало бы удовлетворение от сделанного. Вместе с тем в подсознании постоянно витала мысль о предстоящем отпуске, что связывал с возможностью оценить пик своей спортивной формы и помериться силами со старыми и новыми соперниками, а также разрешить некоторые узелки.

Поэтому бросался от поликлиники к приёмному отделению. В первой я вёл приём. Во втором замещал начальника отделения. От реанимации, где реконструировались заблудшие души любителей закваски до госпитальной палатки, где проходят отбор лица, официально заявившие себя психическими больными и готовые пройти курс реабилитационного лечения с последующим освидетельствованием и досрочным увольнением из рядов ВС РФ по причине его отсутствия или дефицита в данном месте в нужное время.

Это, конечно, не значит, что я скептически отношусь к жалобам, но часто и в последнее время в ультимативной форме я слышу заявления о том, что "Доктор, я болен, я хочу домой, а вы такой всесильный и не хотите пожалеть меня и моих родителей..." Бывают, конечно, вариации, но чаще после такой наглости я выпроваживаю за дверь, из-за которой доносятся звуки об уходе на минное поле или в плен или ещё куда-нибудь. Нет, конечно, мне жалко таких ребят. Всех! Хотя бы за то, что не получили в нашей стране нормальной армейской житовухи, что стали "козлами, шестёрками..." или ещё кем-то в мексиканской среде. Я слишком, наверное, социализирую данное направление? Хотя особо одарённых стараюсь не забывать, и, если позволяет, то развиваю их талант в нужном направлении. Так - из последнего. Приходит боец и говорит с порога: "Меня изнасиловали восемь или шестеро дагестанцев!!!" Естественно, я понимаю, что это очень сильный поступок, чтобы с ходу выпалить такое. Следующей фразой было: "Я хочу застрелиться и у меня даже отняли автомат!" - после таких слов я даже не стал собирать у него анамнез, тестировать и расспрашивать обо всех тяготах и лишениях. Это даже, несмотря на то, что прошёл год после такого трагического события. Посоветовал ему поскорее собрать все причитающиеся для такого случая документы и отправил его на ВВК с той же целью, с которой заканчивал предыдущий абзац.

Но, когда десантник-разведчик заявил, что хочет стать девушкой и заглядывается на симпатичных мальчишек, - я засомневался в сказанном и подверг его психику суровой часовой беседе, где затронуты были вопросы названия определённых клубов в нашей столице, детские увлечения и забавы и остальные проволочки, необходимые для психиатрического допроса.

Что-то я отвлёкся от основного, видимо, стиль или образ работы сказывается на настроении.

Хотя настроение вроде бы хорошее. Радуюсь, а чему - не понимаю. Нога в гипсе, план годовых тренировок и осенних соревнований полетел или рухнул, впереди операция, за которой обещают ещё не одну, но мне кажется, что всё будет хорошо. В сравнении с моими соседями по палате, которых сегодня доставили с поля боя, у меня пустяки. Когда стал невольным слушателем их недавних подвигов, внутри, где-то глубоко почувствовал и зависть и ущемлённость выбранной стези, и гордость за наших ребят, стоящих выше более оснащенных арабов; или это сейчас пришло, во время написания, - не знаю, а может, и не приходило вовсе ничего? Сижу-размышляю о возможных жизненных коллизиях.

Никогда бы не мог подумать, что окажусь в таком плачевном положении. Но месяц, видимо, действительно был слишком напряженным. И перепись с её необходимыми поездками в Грозный, где находился штаб сего мероприятия. После каждой такой поездки в душе обращался к Всевышнему с благодарностью за то, что всё прошло благополучно. Страха, того животного, который бывает, когда в первый раз прыгаешь с парашютом, тонешь в воде или попадаешь под обстрел, уже нет и в помине. Есть что-то такое, когда понимаешь, что случай движет твоим сегодняшним бытиём. Как-то перед поездкой в город Грозный генерал Хряков нахваливался своей модной амуницией: бронированный УАЗик, бронежилет, автомат и автоматчики, гранаты за пазухой. Затем последовало ещё более дурацкое продолжение: "А что есть у вас доктор, скальпель?!" На что я сказал, что я психиатр по специальности, а от умело пущенной "мухи" все его прибамбасы будут не к месту...

Иногда даже возникает ощущение бравады жизнью, что готов совершить любые подвиги или необдуманные поступки. Для чего, кого? От скуки, от нехватки эмоций, от желания полноты - охватить, почувствовать, пережить. Некоторые связывают это с адреналином, другие приписывают эндорфинам, я согласен, что есть такие гормоны, белки, которые активируют нашу подкорку на более высокий лад, заставляя взбудоражить её почище кружки чифиря или заварного кофе. Но вместе с ними (активаторами), есть что-то ещё, что не подлежит химическому описанию (сравнению). Это, как когда подобно слаломисту, но только без лыж, несёшься вниз по заснеженной бурятской сопке, интуитивно перепрыгивая через поваленные деревья. И понимаешь, что можешь не рассчитать своей сноровки и остаться лежать уткнувшись лицом в снег или что-нибудь более твёрдое. Тогда и начинаешь - нет, не тогда, а потом, когда уезжаешь из Бурятии, чуточку взрослеть и переваривать происходившее с тобой - жизненную феерию (не хочется называть это лотереей).

Недавно побывал в Чеченских сопках. Не хотел особо выезжать в эту командировку. Прежде всего из-за того, что не видел полезности от необходимо сделанной работы. Предстояло осмотреть ребят отдалённых гарнизонов (Борзой, Калиновская, Шали) на наличие у них психиатрической патологии. Как будто речь идёт о вирусном гепатите, которым можно болеть скрытно. Она, то бишь патология - либо есть, либо нет. Как правило, это написано на лице, если она явная, то видится окружающими и без присутствия психиатра. Но в Ростове-на-Дону, в штабе Северо-Кавказского военного округа виднее.

Началась поездка весело! Пока добирался до взлётки (дело было после дождя, а санитарные машины ожидали поступления раненых) заехал более чем по колено в жижу чеченского пластилина. Стою я так: за спиной рюкзак, в одной руке сумка с ноутбуком, в другой пакеты с электроплиткой и электрочайником (выезжал ведь в неизвестность и всё могло сгодиться) и думаю с периодичностью одна мысль в три секунды: "Кто бы мне помог и для чего это мне надо? Как долго здесь можно проторчать? Как бы не съехать ещё глубже? и т.п.". Простоял бы долго, если бы не проезжающий грузовик, который заехал передними колёсами в нашу лужу-жижу и водитель "щиро" предложил свою руку и помощь. От занятия места в его кабине я отказался, т.к. и так не знал, чем можно выразить свою благодарность за спасение, не хватало ещё испачкать салон. Так и доехал с ветерком и брызгами от колес на спине на передней подножке грузовика до взлётно-посадочной полосы, попутно истекая грязью из башмаков и штанин. Вид у меня был самый что ни на есть презентабельный для проверяющего. На взлётке лужи более чистые и менее глубокие. Так что перед посадкой наводил лоск на своих берцах. После чего познакомился с лётчиками, которые меня приняли за прокурора, как потом оказалось, из-за сумки с ноутбуком. Но когда узнали, что психиатр, то затащили в кабину и целый час до отлёта я слушал их страхи и согревал себя так мило и кстати предложенным дагестанским коньяком.

Вместе со мной в Борзой летело несколько солдат, которые в течение неизвестно долгого времени жили или бомжевали неподалеку от боевых машин в ожидании своего борта. Второй глагол им больше подходил, так как их внешний вид очень подчёркивал их образ жизни. Догадкой остался лишь способ добычи пищи. Хотя всегда есть что украсть и кому это купить.