Апсны абукет*

Его часовая мастерская размещалась в небольшом киоске в самом центре города, в углу сквера напротив горсовета. Его знал весь город. Мастер он был отменный, но и цену за свою работу назначал немалую. Торговаться с Бородой было бесполезно. “Не хочешь – ищи другого”,- говорил он и углублялся в свои шестеренки-пружинки.

Слухи о его бороде ходили всякие. Говорили – сидел. Говорили, мол, там, на зоне, кого-то заложил, вот ему и накололи на подбородке – то ли “стукач”, то ли “сука”. Другие говорили – никого не закладывал, а просто проиграл в карты, и слово совсем другое, матерное. Но хрен редьки не слаще, и приходилось ему носить эту самую бороду зимой и летом.

Дом его был по тогдашним – советским и перестроечным – меркам роскошен. За высоченным забором стояли два автомобиля. Сыновей было трое – все, как на подбор, статные, широкоплечие.

Чем зарабатывал Борода? Уж точно не починкой будильников.

И совсем немногие знали, что Борода знаменит среди городских нумизматов как обладатель огромных коллекций монет, орденов и медалей.

…Когда российские БДК увозили в неизвестность галдящих и рыдающих беженцев, он не искал себе места среди них. Он остался. Но спустя некоторое время из его двора ночью увели одну из машин, иномарку. Борода вооружил своих сыновей и позаботился, чтобы об этом узнал весь город. Этого оказалось мало. Грабители ходили кругами, наведывались попить водички, гуляли по комнатам, поглаживая автоматы.

И он решился.

В назначенный день с несколькими чемоданами, выставив сыновей на стреме, Борода пришел в порт. Здесь оставалось после бегства абхазов несколько прогулочных катеров. Он заранее договорился с кем надо, и его обещали подбросить морем до Сочи. Все шло по плану. Он поднялся на борт, отдали швартовы, и катер отчалил. Когда между пирсом и кормой плескалось уже несколько десятков метров, в каюту, где сидел на своих чемоданах Борода, откуда-то – может быть, из капитанской рубки – ворвались автоматчики. Он попытался выхватить пистолет…

Его сыновья, услышав очереди, ушли с пирса: помочь отцу они уже не могли.

А катер, сделав по морю неторопливый круг, вернулся к тому же месту, от которого отчалил. Что было в тех чемоданах, ради которых часовщик Борода рискнул жизнью, никто так и не узнал.

Историю эту я слышал от многих людей… Осажденный город начинал создавать свой фольклор.