Переводы с языка дельфинов

— Зачем такие сопоставления? Конечно, ввод лекарств требует определенных навыков. Все мы знаем, что даже обычного ребенка трудно заставить проглотить горькую пилюлю, что уж говорить о наших детях? Ничего особо страшного я с ним не делаю, ввожу лекарство за тридцать секунд, Вова даже опомниться не успевает. Самое тяжелое для него то, что я на эти тридцать секунд лишаю его возможности двигаться. А что, вам никогда не приходится удерживать своего ребенка? Ваш сын самостоятельно одевается? Вам не приходится держать его за руки, за ноги, чтобы натянуть куртку, застегнуть ее, надеть и завязать шапку?

Алина поймала себя на том, что почти кричит. Лицо ее раскраснелось, в груди бушевала обида: ну что за люди, видят же прекрасно, что ее ребенок гораздо лучше адаптирован, чем их дети!

Нервный всплеск девицы, похоже, успел настроить кое-кого против Алины. Большинство отмалчивались, наблюдая за происходящим. Молоденькая девушка, из новеньких, пришедшая с мужем, таким же юным, делано закатила глаза и вопрошала, не обращаясь ни к кому конкретно:

— Диета против психиатрии? Вы в своем уме? Разве это можно считать серьезным подходом? Что вы тут нам голову морочите? Какая ерунда! Да что же вообще такое?!

Муж смущенно пытался прервать бредовый монолог жены. Алина взглянула на девушку и подумала, что если ребенок этой пары имеет психические проблемы, то вот понятно, в кого.

Мнения разделились, в кабинете стало шумно.

Психолог решила, что пора вмешаться:

— Алина Ивановна, вы поймите, никто вам зла не желает, никто вас не критикует. Ребенок ваш, делайте что хотите. Желаете кормить сына витаминами и не давать ему обычной еды — дело ваше. Но предлагать вашу методику другим, не имея результата исследования, — этого делать нельзя!

Оппозиция дружно закивала головами. Алина разозлилась не на шутку:

— А я и не предлагала! Меня спросили — я ответила! Да, это мой путь, буду им следовать до конца! Прежде всего потому, что вижу: ребенок мой изменился. Я никому ничего не навязываю. Если интересно, пожалуйста, отвечу на вопросы, подскажу, что знаю сама. А кто против, дело хозяйское!

— Дело не в том, кто против или не против. — Приятный голос сидящей рядом женщины в красном платье охладил Алинин пыл. — Главное, чтобы вам потом не было больно. Когда поймете, что все усилия пошли прахом…

Алина ошарашенно смотрела на нее. Женщина говорила со знанием дела. Она смотрела на Алину снизу вверх внимательным взглядом, и Алина встретила ее взгляд и села. Все притихли, а женщина спокойно продолжала говорить:

— Да, некоторые здесь тоже прошли этот путь. Диета, протокол, другой протокол, даже хелирование… Все зря. Результаты? Отличные были результаты. Но сегодня результаты, а завтра откаты. А ребенок все равно оставался аутистом. Здоровым и без глистов, это да. Но перепутать его с обычным ребенком все равно было бы трудно.

Алина уже слышала это страшное слово «откат». Так называлась та неведомая волна, которая смывала достижения ребенка, как будто их не было. Иногда из-за погоды, из-за смены обстановки, а иногда и вовсе безо всяких причин.

— Вот видите! — не удержалась худышка в углу, выкрикивая это в сторону Алины. — Вот вам и обратный пример!

Но Алина не слышала. Она смотрела на женщину в красном и ждала подробностей. Та заметила вопросительный взгляд Алины, но лишь повторила:

— Абсолютно все — зря.

Психолог воспользовалась паузой: пора заканчивать. Родители вышли гурьбой, но каждый думал о своем. Забирая Вову из кабинета терапии, Алина увидела женщину в красном платье с ее ребенком. Это была девочка лет шестнадцати. Только взглянув на нее, сразу становилось понятно: подросток глубоко в себе, окружающий мир ее не интересовал ни в каком виде.

Приехали домой. Тягостное настроение после дискуссии в кабинете психолога не оставляло Алину. И все же она была твердо уверена в правильности своего решения. Пересмотрела расписание, рассчитала и записала новые дозировки витаминов и составила список продуктов, которые следовало закупить на неделю.

Когда настало время приема витаминов и Алина скрутила Вову, чтобы влить очередную дозу препаратов, сын вдруг показался ей слабеньким, беспомощным мальчиком, которого злая мать скручивает в бараний рог и заставляет страдать, пусть даже и всего полминутки. Ради чего?

Сомнения вползли в ее голову прежде, чем она успела выделить рациональное зерно и вновь убедить себя, что она все делает правильно. Дискуссия у психолога, слова женщины в красном породили сомнение. Однако сомнение было вялым и слабоватым — Алина не собиралась сходить с намеченного пути.

Вова трепыхался намного меньше, видимо, все-таки понял, что процедуры не избежать, нужно потерпеть совсем чуть-чуть. Это придавало Алине уверенности, что она не палач из Дахау…

Со следующего дня начинались занятия по методике АВА. Методика коррекции поведения была очень популярной формой обучения для аутистов, даже самых тяжелых. Дети-аутисты не могут сами по себе освоить простые человеческие действия, пока у специалиста не получится достучаться до их сознания, научить простым навыкам. Некоторых аутистов удавалось даже научить играть в теннис или танцевать, хотя противники методики утверждали, что и медведя можно научить кататься на велосипеде.

Возить Вову было никуда не нужно — терапист приходила сама. На первом занятии Ира — так она себя просила называть — подробно рассказала Алине, как работает методика, что будет происходить с ребенком, чего именно стоит ожидать в итоге, а чего не произойдет ни при каких условиях.

На терапии у психолога Цветковой Вова научился сидеть за столом и выражать готовность к обучению, поэтому с Ирой дело сразу пошло на лад. Ира села напротив Вовы, поймала его взгляд и быстро сказала: «Делай, как я!» — при этом подняла руки над головой. Вова лишь скользнул глазами по ее рукам. Ира не дала ему отвлечься. Она схватила его за руки, приказала: «Делай, как я!» — и подняла его руки вверх. Не успел Вова опомниться, как Ира снова выкрикнула: «Делай, как я!» — и подняла вверх руки, успев схватить Вовины руки и проделать тот же трюк. Вова замер с поднятыми руками, а Ира ловко всунула ему в рот дольку мандарина, который он очень любил, и стала громко хвалить его на все лады.

Вова нерешительно опустил руки на стол, явно не понимая, что происходит, однако кричать не стал. Ира сделала паузу в несколько секунд. Вова определенно ждал дальнейшего развития событий. Снова прозвучало: «Делай, как я!», снова взметнулись вверх две пары рук — Вовины при помощи Ириных, но вполне охотно. Еще долька мандарина. Через несколько подходов на Ирин призыв Вова уверенно поднял руки сам. Алина ликовала.

Потом было еще несколько упражнений, которые Вова с переменным успехом так или иначе выполнил. В конце занятий Ира подвела итог: мальчик вполне обучаемый, схватывает быстро, запоминает надолго, впрочем, это понятие для аутистов относительное. В целом динамика должна быть положительной при правильном использовании методики. А в нее входят сотни обучающих программ, которые должны проводить разные специалисты. На протяжении лет. Много часов в неделю. Количество часов пугало Алину. Это казалось невозможным. Да это и было невозможным!

Ира бралась провести несколько обучающих занятий и обещала предоставить материалы для самостоятельного применения. Алина и сама должна пройти обучение, чтобы уметь работать с сыном. Конечно, ей будут помогать советами и материалами, со временем подберут программы для того уровня, к которому придет Вова в процессе обучения. Но сможет ли она сама активно заниматься с Вовой несколько часов ежедневно, а еще бассейн, дельфины, лошади, диета, протокол… Где брать силы и время? А если нанимать специалистов, понадобятся деньги — где их взять? Алина расстроилась.

Утром она просмотрела методический материал и решила попробовать сама. В конце концов, не так страшен черт, как его малюют, может, и она справится? Немного смущала четкая система поощрений и наказаний, совсем как при дрессировке животных. Однако объяснялось, что дрессировка не предполагает осознанных действий, а только лишь повторы по команде, тогда как программа учит ребенка самостоятельно регулировать свою деятельность.