Тем летом (ЛП)

- Это не меняло того, что он сделал, - сестра грустно улыбнулась мне. – Хейвен, я знаю, тебе не нравится Льюис, но попытайся понять, насколько для меня важно быть с кем-то, кому можно доверять. После развода мамы и папы и после поступка Самнера я вообще потеряла веру в отношения. Льюис, может быть, и не Самнер, но он не причинит мне боль. Никогда. Просто не всегда все идет так, как нам хочется. И понять, кому стоит доверять, не так просто.

- Он любил тебя, - сказала я ей. – Мне кажется, он и сейчас любит.

- Нет, не любит, - Эшли скрестила руки на груди. – Может, он любит ту, какой я была в пятнадцать, когда не знала ничего. Когда доверяла всем подряд. Но той девочки больше нет.

Мы медленно пошли по тропинке по направлению к фарам машины, мерцающим за деревьями.

- Он просто парень, Хейвен. Возможно, он и был первым, кто ранил меня, но все же он просто парень. А ведь их было много, - усмехнулась она с горечью.

- Но они были не такими, как он, - повторила я то, о чем думала в последнее время, хотя уже и поняла, что больше не смогу думать о нем или о том лете так же, как и раньше.

- Да, может и так, - согласилась Эшли, когда мы вышли к машине. – Но вдруг это не так уж и плохо? Невозможно любить кого-то так же, как любил другого. Ничто не повторяется, и каждый раз все иначе. А с первым парнем просто сложнее всего. Так уж устроен мир, Хейвен.

Она придержала дверь, пока я забиралась в салон, мокрая и дрожащая, а затем обошла машину и села на водительское сиденье. Мы не разговаривали по пути домой, она молча вела машину по знакомой дороге. Я думала о Самнере, том лете – и все казалось другим. Самнер задел каждую из нас, по-разному, конечно, но все же задел. Он был первым парнем, разбившем сердце моей сестры, и первым парнем, который не оправдал моих надежд. Но в этом виновата я сама – я придумала его себе, не пытаясь даже понять, каким же он был на самом деле. Я сама создала себе миф, сказку. Возможно, Эшли была права.

Я посмотрела на ее отражение в зеркале заднего вида. По крыше барабанил дождь. Я и моя сестра, которая завтра выходит замуж, сидели в тишине в ее машине, но слова были не нужны. Не всегда нужно говорить о чем-то вслух. Некоторые вещи сёстры понимают без слов.

Глава 13

- Пора, - мама стояла в дверях в новом розовом платье с маленьким букетиком красных цинний и синих флоксов, подколотым к плечу. Весь дом сегодня пах цветами, букеты выстроились в ряд на кухонном столе, каждый из них был собран ее руками.

Я отвернулась от зеркала, и она ахнула, всплеснув руками.

- Ты выглядишь замечательно! – выдохнула она, и ее голос снова задрожал, как уже дрожал множество раз сегодня утром (в ее кармане все утро находилась пачка носовых платков, потихоньку подходя к концу). – Платье сидит прекрасно! Это именно то, что нужно.

Лидия Котрелл нарисовалась за ее спиной, поглядела на меня и точно таким же голосом произнесла:

- Ты просто как видение, - она шмыгнула носом, и мама предложила ей платочек, от которого Лидия отмахнулась. – Ну разве она не что-то?

- Конечно, - мягко сказала мама, обнимая меня. Затем она взяла меня за руку, и мы пошли вниз, а Лидия – за нами, громко болтая нам в спины.

- Я уже знаю, что разревусь, - громко сообщила она, - я всегда плачу на свадьбах. А вы?

- И я, - мама сжала мою руку. – Но Хейвен самая стойкая из нас. Хорошо, что она не унаследовала мамину эмоциональность!

- О, ну нет ничего лучше, чем слезы в день свадьбы, - заметила Лидия, стуча каблуками по ступенькам. – Всем нужно всплакнуть в такой счастливый день.

Мама все еще держала меня за руку, когда мы прошли по гостиной и вышли на улицу, подходя к машине. Когда вчера мы с Эшли вернулись домой, она просто обняла меня, а затем отпустила наверх – в душ и спать, даже не сказав ни слова о репетиции. Проснувшись чуть позже тем же вечером, я нашла их с Эшли на кухне, они пили вино и смеялись, их голоса переплетались, как музыка. Я села рядом с ними в своей пижаме, и мне налили имбирного эля. Мы говорили о старых добрых временах: о том, как Эшли в десять лет чуть не устроила пожар, пытаясь приготовить пирог по якобы очень простому рецепту. О том, как я, когда мне было шесть, захотела сбежать из дома и очень ответственно подошла к этому делу, упаковав в красный рюкзачок нижнее белье и мочалку. Мама смеялась, ее щеки раскраснелись, как бывало всегда, когда она немного выпивала. Она рассказывала все эти смешные истории, и мы веселились, словно оказавшись в стране, где нет ни мужчин, ни разводов, ни разбитых сердец. Мы смеялись и над прической отца, над парнями Эшли (чьи имена с трудом вспоминала даже моя сестра). Мы смеялись все время, что шел дождь, а затем он закончился, мы открыли окна, и кухня наполнилась свежим послегрозовым воздухом. Дома было тепло, ярко горели лампы, и я знала, что запомню эту ночь навсегда, как запоминала все хорошее в своей жизни. То лето, навсегда связанное с каникулами в Вирджинии, теперь уходило, вытесняясь новыми воспоминаниями о новом лете. Я старательно впитывала каждую деталь, чтобы запомнить все до мелочей – от блеска кольца Эшли до звона маминого бокала. Это действительно был хороший момент, чтобы начать все заново.

Я не выпускала мамину руку, пока мы шли к машине, зная, что теперь все изменится. Мы с ней начнем с новых воспоминаний, может быть, даже в новом месте. Она поедет в Европу, потому что я все же уговорила ее, а я найду другую работу, подальше от торгового центра, и с улыбкой начну новый учебный год. Моя сестра будет с Льюисом, и я буду знать, что она счастлива в своей новой квартире, пусть даже меня и не будет за стенкой. Мне придется отпустить ее, но все получится. У меня тоже будет яркая жизнь и своя очередь из парней, сменяющихся один за другим.

Мне хотелось найти Эшли и сказать ей все это, но церковь была переполнена, все ходили из угла в угол, а моя сестра сейчас находится в маленькой комнатке, убранной в белые и синие цвета. Я встала в ряд вместе с остальными подружками невесты (Кэрол так и не появилась, симметрия полетит к чертям), взяла свой букет и подумала, что все хорошо. Я ведь уже была подружкой невесты раньше и знала, что делать. И, когда заиграла музыка, я пошла вслед за девушкой, что стояла передо мной, миновала Кейси и ее родителей, Лорну Куин и Лидию с мамой. Все это время я думала, будет ли у меня возможность сказать Эшли что-нибудь о вчерашнем дне и о том, как мне жаль. О том, как я буду скучать по ней, и о том, что теперь я все поняла насчет Самнера. Вчера вечером я с трудом могла даже думать обо всем этом, не то, что сложить мысли в связные слова. Когда я пошла спать, мне вдруг подумалось, что я упустила момент, но тогда я провалилась в сон, а сейчас вот поняла, что уже поздно для таких признаний.

Оркестр заиграл «Вот идет невеста», и мы все повернулись. Вот она.

Мой отец улыбался, его лицо сияло, а его рука служила надежной опорой для его старшей дочери, когда они сделали первые шаги к алтарю. Все охали и ахали, потому что Эшли была прекрасна в своем белом платье, а я смотрела, как она приближается ко мне, и думала о нас. Я и моя сестра, сколько ссор у нас было, сколько примирений!.. Я заметила легкую улыбку на ее лице, увидела, как покраснел Льюис, и как мама вытирает глаза, и… тоже начала плакать.

Я прекрасно понимала, что моя тушь сейчас потечет, и что я единственная из подружек невесты, кто начал рыдать, но слезы все равно текли из глаз, скатываясь по щекам, и я даже не пыталась их остановить. Эшли приблизилась ко мне, ее глаза встретились с моими, и я хотела сказать ей все, о чем думала минуту назад, но она вдруг выпустила руку отца и подошла ко мне, обвивая руками. Мое лицо уткнулось в цветы на ее корсаже, и я обняла ее в ответ, вдруг поняв, что слова не нужны. Моя сестра умнее, чем я когда-либо о ней думала. Она прижала меня к себе, прошептав, что любит меня, а затем отстранилась, украдкой вытирая глаза.