Вымышленные и подлинные истории Алексея Иксенова (СИ)

Потом меня, конечно, вызвала промкомбинатовская врач-психиатр (реабилитатор), назначив мне целую горсть нейролептиков. Слава Богу, мама Любы не дошла до главного врача психушки. У меня так и не хватило ума извиниться перед Любой, о чём теперь сожалею.

- Лёшка! Тебя сегодня подождать? - спрашивает Света.

- Да, - отвечаю коротко я.

Светлана, как преданная собака, ждёт меня, стоя целых два часа - я заканчиваю работу, и мы вместе уходим морозным, зимним вечером. На улице темнеет, мы, втаптывая снег, идём на остановку. Вдруг Светка вскрикивает и падает наотмашь, сильно ударившись головой. Я даже не успеваю задержать падение, да она и тяжёлая, грузная, не удержишь. Очередной приступ. В этот момент становится жалко девку, сразу забываются обиды и раздоры. Я пытаюсь поднять её, но она судорожно толкает меня, цепляется за мои ноги, что-то бормочет невнятное. Приступ заканчивается, Светка резко встаёт, вырываясь из моих рук.

- Лёшечка, я не могу тебе позволить дружить со Светой, у тебя все неприятности из-за неё, - сдержанно говорит мне покойная Евгения Александровна.

- Но я люблю её! - срываюсь я на весь врачебный кабинет. - Как вы можете мне запретить?

Похоже, за меня всё решили. Плачущую Светку уводят, она вовсе не оправдывает мою привязанность к ней, "прикрывая" лишь свою жопу. Жопа-то у неё и впрямь смачная! Только человечности не хватает. Все грехи она конечно списывает на меня. Ну а как же иначе? Затаив злость и обиду на неё, на врачиху, на своих бабушку с матерью, понурый, возвращаюсь домой. От нейролептиков то неусидчивость, то глаза закатываются, то сковывает. Работать тяжело, рука не пишет, идёт в отказ. Поднимать мешки с тканью и грузить ещё тяжелее. Но трудиться приходится, пенсия грошовая. Мама с бабушкой тоже получают гроши. Отец перестал выплачивать алименты. Ну и чёрт с ним, с папашей! Пропади он пропадом в своей Киргизии! Я сам заработаю. Злой и уставший, срываюсь на надоедливую, как муха, бабку, которая начитывая мне морали и переходит в откровенную злословную ругань. Толкаю старуху на диван, хлопая дверью, выскакиваю в общий коридор, норовя смотаться на улицу. Бабуля выбегает следом, устраивая очередное представление, повторяя свою излюбленную фразу:

- В сумасшедшем доме тебе место, паразит - подонок!

В этом я никогда не сомневался. В те годы для меня дурдом - дом родной! Светка будет приходить на свиданки, каждый раз обещая мне секса... Наши губы будут сливаться в долгих поцелуях, меня будет это возбуждать, будоражить мою плоть.

На лестничной площадке останавливаюсь, закуриваю. Бабушка размахивает руками, провоцируя меня на конфликт.

- Сейчас к соседям пойду, милицию вызову! - взрывается она, как на пороховой бочке.

- Пошла на …! - ору я ей в ответ, попыхивая дымом папиросы.

Из 51-й квартиры выходит соседка, покойная Капитолина Ивановна. Интеллигентная, пожилая женщина, всегда сдержанная и уравновешенная, она приглашает меня к телефону. Своего у нас в квартире не было.

- Лёшка! - слышу я плачущий Светкин голос. - Я не могу. Ты понимаешь? Не могу!

В трубке слышится всхлип. Мне неудобно перед соседкой нарываться на грубость.

- Света, я тоже не могу. Ко мне тебя не пустят.

- Попробуй уговорить! Я приеду. Хочешь, дамся тебе?

- Свет! Ты что? - удивлению моему нет предела. Ей всего 16 лет... Да и мои предки постоянно дома.

- В квартиру никаких дураков не пущу! - со всей прямолинейностью заявляет мне бабушка. - А будешь дурно себя вести, опять попадёшь в психушку.

Мать совершенно не на моей стороне - нудит и постоянно ходит за мной.

- Ну чего тебе надо от меня? - срываюсь на крик, - Фули всё ходишь?

- Во-первых, не ори на мать. Во-вторых, когда тебе говорят, ты должен слушать. Такая больная девчонка тебе не подходит. Какая она хозяйка в доме, да ещё и несовершеннолетняя? Тебе мало неприятностей? Хочешь познакомиться с кем-то из девушек - ищи их в другом месте. Хотя, надо сказать, по годам тебе ещё рано. Уже была у тебя подобная любовь с Галиной, чем всё закончилось?.. А с этой и вовсе ничего у вас не получится. Лучше таблеток попей, чтобы к девкам не тянуло, может потом когда-нибудь и найдётся.

Не видя выхода в данной ситуации, я начал разыскивать знакомого по ЛТМ татарина. Сайфулов, будучи в чём-то услужливым дураком, доставал из своего дома ключи от подвала. Купив заранее флакон ПВ, я уходил с ним в его сарай. Выпросив более-менее чистую тряпку, я обмачивал её токсичной жидкостью и, расположившись поудобнее в сарае, подносил к носу. Через некоторое время я вовсю ловил кайф, полностью забыв о реальности.

Плавая в своих глюках, я будто бы не замечал, как слабоумный татарин прижимался ко мне и тёрся об мою ногу. В другой раз за такое я въехал бы ему по кумполу, но когда хочешь забыться в собственных слуховых и зрительных обманах, которые исходили от токсического вещества, наплевать на всё! Сайфулов был ещё тот гадёныш: мотал мне всякий раз нервы, провоцировал на драку, допекал своими высказываниями насчёт девчонок, с кем я дружил и кого хотел больше в сексе. Он использовал все мои слабые стороны, хоть и дебил, а потом и вовсе меня предал.

Бабка с матерью были к ним настроены с особенной неприязнью, однако я смог как-то уговорить их насчёт Светы и Димона. Разгневанная бабуся на время уступила. Но она всё время приглядывала за нами, подслушивала у двери - о чём я с ними говорю, то и дело придиралась - ты не так сидишь, почему прилёг не на свою койку, что за матерщина, и т.д.

Придиралась и к "гостям" - редко, только в добром духе, угощала их. Димон только посмеивался. Он молчал, потому как привык говорить только в своём доме, в своей квартире. У меня же он расшевеливал язык, только когда ему поднесёшь или сунешь в рот таблетку паркопана. Или же когда видел свою выгоду. Соловей был очень хитёр, несмотря на умственную отсталость. Капитолина Ивановна называла его самым настоящим дауном. Внешне он был конечно схож, но, в отличие от них, чётко и прямо говорил, выговаривая все буквы.

- Крёстный ход будет! - передразнивал он мою бабку, которая наезжала на мать в отношении младшего брата. Он повторял эту фразу почти целый вечер и хохотал.

- Привет, Димка! - заглядывал мой братишка к нам в комнату по воскресеньям. Всё остальное время Павлуха проводил в интернате. Димон отвечал брату на приветствия, добродушно улыбаясь.

Светка была куда активнее, она была единственным ребёнком в семье, где были постоянные пьяные склоки её скандалиста-отца (в него она и пошла), раздоры и матерная, похабная ругань. Поэтому на моего брата она реагировала куда больше чем Вадим (это было настоящие имя Димона Соловьёва).

- Помидора! - весело обзывал Светлану брат, наверно потому что та была толстой и в красной кофточке. Света левой, здоровенной рукой, как у мужика (правая была больная), кувыркала брательника на кровати, громко смеясь в ответ на его радостные визги.

В свои 18 лет я успел 6 раз на году пролежать в психушке. Это был "рекорд". Весь затравленный в амбулаторных условиях нейролептиками, я приходил в лечебное отделение отдыхать на меньшее количество таблеток. Но для начала меня кололи сульфозином, чтоб, якобы, очистить мне кровь. Однажды меня положили спустя лишь две недели после выписки, прямо из дневного стационара - за необдуманно мной брошенную фразу. И никакой мой возраст и мои доводы на врача не подействовали. Пролежав лишние два месяца, промучившись от очередной очень болезненной инъекции серы, я понял, что чем чаще я попадаю, тем больше идёт все это против меня. Ароныч, самый жестокий психиатр во всей психушке, не любил церемониться с больными. Попал первый раз к нему - 45 суток. Попал во второй - от двух месяцев и до полугода. Попал в третий - год и более. А одного на второй раз попадания (хотя первый раз его не лечил!), здорового и толстого молодого мужика, оформил на следующий же день на пожизненную койку.