Пять лет повиновения

— Я возьму одиннадцать метров.

Так велела миссис Черч. Теперь следовало заняться шелковым тюлем. Она наблюдала за тем, как продавец отмеряет ткань. Он дал ей чуть больше.

— Это на счастье, — и снова как будто подмигнул. Аккуратно упаковал. — С вас тридцать семь фунтов.

— Вы принимаете чеки?

— Конечно.

Она выписала чек, повторяя про себя магическое слово «жесть» и посмеиваясь над банкиром. Мальчик взял чек и отнес его к соседнему прилавку, где стоял заведующий секцией. Тот взглянул на чек и дал понять, что сам разберется с этим. Мисс Хоукинс бросило в дрожь, хотя менеджер держался учтиво.

— Извините, мы не принимаем чеки на суммы свыше тридцати фунтов без проверки. Если вы подождете минутку, мадам, я тотчас свяжусь с вашим банком.

Она кивнула, стараясь сдержать нараставший в ней страх. Менеджер ушел куда-то вглубь зала, а ей уже представлялось, как ее арестуют прямо здесь, в магазине, рядом с упакованным белым атласом. Может, надо бежать отсюда как можно быстрее? Глаза искали самый короткий и безопасный путь для бегства. Она оправдывала себя тем, что в общем уже выполнила приказ дневника — поступок совершен, и она имеет полное право покинуть магазин. Но без материала миссис Черч не начнет шитье, а значит, она, мисс Хоукинс, не выполнит предыдущий приказ…. Она решила остаться и ждать. Посмотрела вокруг себя теперь надменно и уверенно, как будто ничего не произошло. Казалось, что в ушах жужжат провода, соединяющие любезного продавца и что-то лопочущего банкира. Скорее всего он, ничего не знающий и не разбирающийся в жести, в итоге просто повесит трубку. Она негодовала от возмущения, что кто-то может сомневаться в ее платежеспособности. Но продавец вернулся, вежливо улыбаясь.

— Все в порядке. — Он протянул ей сверток.

Куда теперь было девать все свое негодование? Ей удалось превратить его в чувство собственного достоинства, и с высоко поднятой головой она гордо покинула магазин.

По дороге домой зашла к миссис Черч. Портниха любезно сообщила, что может начать работу раньше, поскольку предыдущий заказ отменен.

— Они передумали. Ну что ж, лучше раньше, чем позже.

Это было явно дурным предзнаменованием, и мисс Хоукинс подумала, не сменить ли портниху. Но миссис Черч так любовно и нежно поглаживала материал, что было бы жестоко и несправедливо ей отказать. Они договорились сделать первую примерку на следующей неделе. Мисс Хоукинс с наслаждением еще раз взглянула на свой будущий подвенечный наряд — он обещал счастье. Надо непременно рассказать обо всем сегодня за обедом Моурису.

На углу улицы, в газетном киоске, она увидела заголовок вечерней газеты: «Фулбрайт на свободе». Эта фамилия много лет назад мелькала в газетах в связи с какими-то ужасами. В чем там было дело, она точно не помнила и купила газету, чтобы освежить в памяти те события. Вернувшись домой, повесила Моуриса на стену, заботливо смахнув с него пыль носовым платком. Зачем ему лежать в одиночестве до обеда, он может смотреть на нее, пока она будет читать.

Первые же строчки напомнили ей ту страшную историю. Это было связано с ее личными воспоминаниями и переживаниями: тогда она получила должность старшего кассира и стыдилась своего воодушевления по этому поводу. Ведь как раз в то самое время несчастная жертва Фулбрайта приняла жестокую смерть. У них случилась ужасная ссора, так говорил потом Фулбрайт в суде. Он толкнул свою жену в огонь и смотрел, как она, умирая, корчилась среди пылавших поленьев. Он был приговорен к тридцати годам тюрьмы, но многие тогда требовали его повесить. Она точно помнила, как в тот день пробиралась после работы домой окольными путями, потому что везде были пикеты желавших собственноручно вздернуть злодея. И вот он на свободе. В статье сообщалось, что в заключении он вел себя примерно и заработал максимальное сокращение срока.

Он отсидел двадцать лет. Невольно подумала о себе и о своем пятилетием приговоре. Когда приговор был только вынесен ей, она и подумать не могла о сокращении срока. Но она ведь тоже проявила себя «примерным заключенным» — беспрекословно и точно выполняла все до единого приказы дневника, о чем красноречиво свидетельствовали усыпанные красными галочками страницы зеленой книжки. Ей определенно было положено сокращение срока — она заслужила это. Начала подсчитывать, но неожиданно для себя остановилась, как будто кто-то ее одернул. Это был страх, леденящий ужас оттого, что она вдруг окажется свободна. Что она будет делать со своей свободой и пустыми днями без приказов? Она не могла позволить себе освободиться. Хотя бы до тех пор, пока не окажется в надежных семейных кандалах. Это означало отсрочку освобождения до ее замужества с Брайаном. Тогда произойдет простая замена властелина: место ее зеленой книжки займет Брайан, и она сможет продолжать жить, выполняя ежедневные обязанности. Но ей трудно было бороться с искушением немного увеличить свой срок. Общий срок ее приговора составлял изначально шестьдесят месяцев, минус треть — сокращение срока, — оставалось сорок месяцев. Очевидно, она подошла совсем близко к окончанию срока. По ее подсчетам — она старалась слегка ошибаться в сторону увеличения, — ей оставалось еще месяца два.

— Этого достаточно. Этого вполне достаточно, — сказала она Моурису. — К этому времени мое платье уже будет готово.

Странно, но ее больше заботило платье, а не тот, кто будет стоять рядом с ней в торжественный день. Она не беспокоилась из-за Брайана. Понятно, что только его природная скромность мешала ему сделать наконец давно ожидаемое предложение. За несколько предстоящих недель она настроит его на нужный лад, и, когда придет время, дневник отдаст окончательный приказ.

— Моурис, я приглашаю тебя на свадьбу. Ты будешь нашим самым дорогим гостем. В этой комнате мы устроим прием. Дома ты будешь чувствовать себя уютно.

Решила составить список приглашенных: это ведь ее забота — организовать торжество. Она постарается как можно меньше беспокоить Брайана. Перед ней лежал чистый белый лист, но ни одного имени в голове. В ее жизни были приют и фабрика. Она ума не могла приложить, кого пригласить. Приготовленный карандаш так и остался торчать у нее в зубах. Единственный гость — бедный Моурис. Хотелось взять спицы, но решила пересилить себя, пока не напишет хоть одно имя. Она усердно перебирала в голове все знакомые ей имена. Были же служащие бухгалтерии, с которыми она проработала больше сорока лет… Они вполне подошли бы в качестве гостей. Но она не помнила ни одного из них. Неожиданно всплыло имя мистера Коннелла, управляющего. Он придет. Мисс Хоукинс решила, что наведается на фабрику за неделю до свадьбы и, увидев лица, вспомнит имена — так и заполнится пустой список. Вероятно, будет присутствовать и мать Брайана. А может быть, у него найдется пара друзей, которых он захочет пригласить? Хотя она сомневалась: он наверняка был так же одинок, как и она. Наверное, ей нужно будет приготовить еще и свадебный завтрак. Может быть, миссис Черч поможет ей в этом? Неожиданно найденное реальное имя реального человека вдохновило ее. И если существует мистер Черч, то пусть и он приходит. Комната постепенно заполнялась. Хватит ли места? На свадьбе, конечно, не будет бедной Моррис, ведь ее имя и бледная тень жили только в воспоминаниях. Впервые в жизни мисс Хоукинс очень захотелось, чтобы матрона была все еще жива. Если бы удалось найти мучительницу и доказать, что ее страшные пророчества не сбылись и ее воспитанница все-таки не погибла в нищете и одиночестве! Мисс Хоукинс не могла дольше сдерживать бурливший внутри гнев — ей требовалось вязание. Чтобы унять раздражение, хватило всего нескольких рядов. Она положила спицы и взглянула на зеркало.

— Моурис, я решила: ты поведешь меня под венец, ты выдашь меня замуж.

Он был всем для нее — мужем, братом, а теперь отцом. Всем, чего она не знала никогда. Бедный Моурис — единственная родная графитовая душа в зеркале на стене.

Глава 14

Прошел месяц, свадебное платье мисс Хоукинс было готово. Сегодня она должна была его забрать. Утром пришло еще одно письмо из банка. Это было повторное приглашение. Очевидно, предыдущее затерялось и не дошло до адресата. Менеджер по-прежнему взывал к ее рассудку: если траты продолжатся в том же режиме, то очень скоро они превысят все кредиты и ничто уже не спасет ее от перерасхода. Банкир приглашал ее для разъяснения ситуации, если она не в отъезде. Она предпочла не заметить раздражения в вежливом тоне письма, как, собственно, и самого письма. Притворилась, что его не было вовсе, как и предыдущего, забытого. Внимательно прочла письмо и схоронила в надежном потайном месте, да так удачно, что тут же забыла где. Проверила чековую книжку в сумочке, оделась и вышла из дому. Только на полпути к миссис Черч неожиданно вспомнила, что не получила на сегодня обязательный приказ дневника. Всполошилась и повернула обратно к дому. Последнее время, наверное от осознания неумолимо приближавшегося окончания срока приговора, она все острее чувствовала необходимость полного и беспрекословного повиновения зеленой книжке.