Пять лет повиновения

— И вас тоже с Новым годом!

— Кажется, это будет хороший год, — сказала она безо всякой надежды.

— Вы говорите так всегда, каждый год.

Он, конечно, знал, к чему она ведет каждый раз. И каждый раз он делал вид, что не понимает ее намеков. Он сидел на кушетке, пока она суетилась на кухне с обычными приготовлениями перед встречей. Его глаза бездумно скользили по комнате. До отвращения знакомые стены. На столике ненавистный бисквит, не покидающий его желудок от встречи до встречи. Бутылка густого, сладкого портвейна, который, видимо, стал для нее обязательным атрибутом перед расставанием с кучкой серебряных монеток. Сахарница с сукразитом, будто засиженная мухами, вся в желто-коричневых каплях чая. Брайан вдруг с нежностью вспомнил сухой херес, сладости и все милые штучки на столике Виолетты. Да, бедная мисс Хоукинс не знала вкуса ни в чем, в ней попросту отсутствовал класс. На глаза ему попались жалкие горстки монет — все, что она могла позволить себе из своих ничтожных накоплений. Почему-то все это смущало и нервировало его. Под бутылкой портвейна увидел пятифунтовую банкноту. Очевидно, мисс Хоукинс решилась перейти к другой категории — радостное и неожиданное событие. Он уже представлял себе перспективы ее движения по всем позициям меню — там ведь было достаточно блюд, возбуждавших аппетит. И кто знает, может, она смогла бы стать его лучшим клиентом. Поднялся — задернул шторы. Зажег свечи на столике. Он был к ее услугам.

Прежде чем уйти с кухни, она еще раз прочитала приказ дневника, который и так вертелся у нее на языке. Кусочек бисквита и глоток портвейна чуть отодвинули сложные вопросы назад, к горлу. Вернулась в гостиную. Брайан будто услышал эхо ее еще не успевших вырваться наружу слов. Невольно поежился.

— Я хотела бы вас кое о чем спросить, Брайан.

Вот оно. Нужно выиграть немного времени. Он попросил еще сахара. Болтая ложкой в жидком чае, подумал, что разумнее самому начать неприятный разговор — тогда он сможет контролировать ситуацию и затуманит ее глупую голову.

— Но прежде, пока я не забыл, я хотел сообщить вам о ваших сбережениях.

Она чуть не выронила из рук чашку. Ее благодарности не было предела!

— Я купил на них акции жестяной компании. Мой друг, большой профессионал на бирже, рекомендовал вложить деньги именно в эти ценные бумаги. Они очень устойчивы и надежны и к тому же поднимаются в цене.

На самом деле он и понятия не имел о том, что так усердно сейчас расхваливал.

Теперь мисс Хоукинс уже было значительно легче перейти к следующему вопросу, и она решилась:

— А я могу забрать мои деньги, если захочу?

— Да, только не сразу, — ответил он спокойно. Ему требовалось время. — Видите ли, это такой вид акций… Деньги вкладываются минимум на пять лет. Поэтому я смог купить их по более низкой цене. Но через пять лет, — он дал себе еще несколько мгновений, — они — ваши, с процентами.

Он чувствовал, что несет, вероятно, какую-то чепуху, но ведь она тоже не разбирается в запутанных биржевых играх.

Вполне удовлетворенная объяснениями, мисс Хоукинс принялась за чай. По крайней мере, приказ дневника она выполнила, или он сам собой выполнился. Ей хотелось продолжить расспросы и выяснить полное название ее жестяных акций, чтобы сообщить, как и обещала, банкиру. Но слишком давить на Брайана она боялась: это было бы похоже на пристрастный допрос в полиции. А ей вовсе не хотелось лишать себя предстоявшего удовольствия.

— Так о чем вы хотели меня спросить? — Теперь он чувствовал себя уверенно.

Она замялась. На глаза попался приготовленный пятифунтовый банкнот.

— Я думала… я хотела бы перейти к услугам третьей категории. — Она глупо хихикнула, зарделась и расплескала чай. — Теперь я уверена, что могу себе это позволить.

Чай был выпит. Глоток бодрящего портвейна, и они перешли к деловой части свидания. Несколько услуг достались мисс Хоукинс бесплатно — того требовала ноющая совесть Брайана. Но он знал, что все равно у нее никогда не хватит средств, чтобы удовлетворить свой все больше разгоравшийся аппетит.

— Кто знает, — сказала она мечтательно, — если мне повезет, может быть, я когда-нибудь смогу отведать все, что вы предлагаете.

Сказав это вслух, она и так уже была удовлетворена. О, какое это было наслаждение! И это удовольствие она получила абсолютно бесплатно. Снова повторила волшебную фразу и задрожала. Когда Брайан уйдет, она снова сможет произнести эти чудодейственные слова. Если заклинание не сработает и она не получит те же ощущения, то повторит все слово в слово Моурису: он-то непременно выслушает ее. Сейчас она искренне жалела банкира — бедняга, он ничего не понимал в жизни.

Брайан собрал деньги. Он планировал зайти домой и переодеться, чтобы потом пообедать с Виолеттой. Когда отсчитывал ей сдачу, мисс Хоукинс сказала, стараясь не смутить его своим великодушием:

— Не стоит. Это вам подарок к Новому году. Не вкладывайте в жестяные акции. Оставьте это себе на новый костюм.

Он брел по улице, чувствуя, что она смотрит ему вслед. Ее взгляд жег ему спину, он чувствовал себя подлецом.

Мисс Хоукинс отметила галочкой выполненный приказ дневника. В тишине еще темной гостиной она произнесла вслух волшебные слова только что открытого ею заклинания. К своему ужасу, не почувствовала ничего. Оставалась надежда на Моуриса: он был приглашен сегодня на обед. Но прежде она должна была купить материал для свадебного платья. С удовольствием представила раздраженное лицо банкира, когда он получит подтверждение ее новых трат. Подождала, пока Брайан подальше ушел от ее дома, надела пальто и вышла.

«Жесть», — произнесла она про себя… И снова — «жесть». Жаль, что это слово — всего один коротенький слог, который как будто приуменьшает сделанные вклады и будущие доходы. Она была теперь практически уверена в значимости скромного товара, лишенного внешнего лоска. Шла по улице и, к своему удивлению и радости, замечала теперь, что все вокруг просто нуждается в жести. Когда она подошла к магазину, то была уже абсолютно убеждена, что мир исчез бы в одно мгновение, потеряв этот, в один коротенький слог, материал. Брайан, разумеется, сделал очень правильный и разумный выбор. «Жесть», — произнесла она еще раз, входя в магазин, — и ее акции выросли в цене.

Она не собиралась экономить на материале. Ей нужен самый лучший. Миссис Черч велела купить тяжелый белый атлас и шелковый тюль. В магазине решила обойтись без объяснений: выбор материала скажет сам за себя — для подвенечного наряда. Продавщица и сама непременно увидит в ней, мисс Хоукинс, желанного и важного покупателя.

Поднялась в отдел тканей. К ее разочарованию, абсолютно все продавцы были мужчины. Более того, они выглядели разбитными юнцами, и их нахальная, юношеская уверенность нервировала ее. Оглядевшись по сторонам, она выбрала самого зеленого из них в надежде, что он еще не успел набраться высокомерия молодых хозяев жизни.

— Я могу помочь вам, мадам?

— Я ищу тяжелый белый атлас и шелковый тюль.

Он странно подмигнул ей и ушел. Но тут же вернулся, так что она даже не успела осмыслить его поведение и понять, пытался ли он ее оскорбить. Он положил отрез перед ней на прилавок. Она робко коснулась пальцами блестящего материала.

— Это ведь для свадебного платья? Да? — Он как будто проверял свою догадливость.

Мисс Хоукинс почувствовала, как краска залила ее щеки.

— Да, вы правы.

Продавец был разговорчивым неискушенным парнем, к тому же новеньким здесь. Ему и самому было любопытно поболтать с покупательницей.

— Ваша дочь выходит замуж?

Мисс Хоукинс опять не поняла, оскорбляет он ее или нет. С одной стороны, он не видит в ней потенциальной невесты, с другой — милосердно предлагает ей роль благородной матери. Мисс Хоукинс благодушно решила, что, по крайней мере, рамки приличия соблюдены.

— Это лучшее, что у вас есть?

— Этот белый сатин как раз для свадебных платьев.

Она была рада, что лишена выбора и ей не надо мучиться сомнениями.