Брак по-эмигрантски

Кроме того, столько людей вокруг меня так или иначе принимали участие в моей нелёгкой судьбе, искренне помогая по первому зову, а иногда и не дожидаясь его, что теперь сделать всё втихаря было просто неловко. Но деньги, проклятые деньги, которые надо было платить за каждый вдох и выдох, омрачали жизнь и отравляли моё счастливое ожидание праздника, о котором я столько мечтала! Конечно, ни для кого не секрет, что гости приносят подарки в конвертах, и часть расходов будет оплачена. Но всё это потом, после свадьбы. А чем платить по ходу событий? После покупки обручального кольца на моём счету не было ни копейки! Из-за постоянных вздохов Гарика о его плачевном денежном состоянии я как-то стеснялась говорить с ним о деньгах. Слово «таксы», то бишь налоги, постоянно висело в воздухе. Гарик напоминал о них на каждом шагу. То удручённо, то с раздражением, то безнадёжно, со страхом, с неизбежной обречённостью, он ждал их как надвигающуюся опасность. Следующая выплата маячила в январе, и о ней Гарик, беспокойно ёжась, говорил уже в ноябре.

У меня налоги высчитывались автоматически из зарплаты, и всерьёз я занималась ими раз в году в конце марта, не видя в этом ничего страшного, поэтому мне трудно было понять, в чём, собственно, проблема. Гарика было жалко, и я старалась как можно меньше тревожить его текущими расходами, крутилась и выкручивалась, пользуясь кредитными картами где только можно.

Время от времени Белка одалживала мне полторы-две сотни, не спрашивая, когда я их отдам, но от этого было не легче.

— Почему ты не попросишь денег у мужа, он же у тебя дантист! — удивлялась Белка по дороге в банк за очередной суммой.

— Ну и что, что дантист! — возражала я. — Дантисты бывают разными. Он на зарплате. У него нет денег!

— Как это нет? — не унималась Белка. — Где ты видела дантиста, прожившего в Америке столько лет в одиночку, не имеющего ни дома, ни квартиры, ни даже мебели приличной, никогда не ездившего в отпуск, чтобы у него не было денег?

— Что-то у него, может быть, и есть, но ведь ему надо четыре раза в год платить таксы! — невольно повторила я интонацию Гарика.

— Интересно! — недоверчиво нахмурилась Белка. — Ты говоришь, он на зарплате, а налоги платит, как будто у него свой кабинет! По-моему он тебя морочит!

— Белка! Как ты можешь так говорить о Гарике! — рассердилась я. — Что значит «морочит»? Он не такой!

— Морочит! — уверенно повторила Белка. — А ты — идиотка!

— Пусть я — кто угодно, но Гарик у меня золотой, и я не желаю обсуждать его в таком тоне и выражениях! — не на шутку раскипятилась я. — Можешь одолжить — спасибо, я потом отдам, но Гарика, пожалуйста, не трогай!

— Да кому он нужен, Гарик твой! — обняла меня Белка. — Тебя, дурёху, жалко!

— Не надо меня жалеть! — сердилась я. — Я очень счастливая, у меня всё хорошо!

— Ну и слава Богу! — уже миролюбиво гладила меня по плечу Белка. — Дам я тебе денег, не волнуйся!

В голове у меня были постоянные соотношения дебита и кредита, поэтому моя мама, увидев меня в один из своих визитов, укоризненно заметила:

— Это выражение озабоченности на твоём лице чрезвычайно тебя портит и старит!

Что я могла поделать, если забот было предостаточно, а выглядеть хотелось хорошо!

Иногда Гарик проявлял неожиданную инициативу с удивительной щедростью и широтой.

Полкомнаты занимали огромные ящики со спиртным, гостиная теперь напоминала винный склад. Такого количества хватило бы с лихвой не на одну нашу свадьбу, а на все три. За выпивку Гарик заплатил сам и очень этим гордился.

В буфете на полочке появились китайские витамины в диковинной упаковке. Когда я увидела их цену, у меня потемнело в глазах. Маленькая бутылочка с круглыми таблетками стоила в два раза дороже большой бутылки хорошего коньяка.

Сюрпризом Гарик оформил одну из своих кредитных карт, «Америкэн-экспресс», общей, сделав меня её вторым полноправным владельцем. При наших грядущих тратах делать долги ещё по одной карте мне было ни к чему, но забота, проявленная Гариком, тронула меня до глубины души!

Гуляя по Брайтону, Гарик хватал книги с прилавков одну за другой, не считая денег, и платил не задумываясь. Поскольку книги были о разновидностях секса, о йоге, о различных гаданиях и о том, как получить энергию из атмосферы, острой надобности в них в период, когда у нас были такие расходы, по моему мнению, не было. Я только раз заикнулась, что эти покупки не очень ко времени, как лицо у Гарика немедленно приобрело ожесточённое капризное выражение, а щёки залил румянец, как всегда, когда он сердился.

«Ладно! — решила я, — что-нибудь придумаю, не ссориться ведь из-за такой ерунды, да ещё накануне свадьбы!»

Весть о том, что мы поженились, медленно, но верно расползлась среди друзей и родственников. Начались первые визиты.

К Нине, единственной в Нью-Йорке и не самой приятной родственнице Гарика, приехала погостить из Ленинграда мама, тётя Гарика. Тёте захотелось посмотреть, как мы живём, и мама Гарика у нас ещё не была. Это был первый визит родственников Гарика к нам, мужу и жене, поэтому я волновалась, не хотела ударить в грязь лицом, а гости к тому же отличались вздорным характером, в чём я уже имела несчастье убедиться.

Старожилов Америки едой удивить трудно. Приехав много лет назад и напробовавшись всех продуктов подряд, почти все они в одежде на два размера увеличились и дружно сели на различные диеты, которые обсуждали во время еды, равнодушно отодвигая деликатесы, от которых когда-то текли слюни и урчало в животе. Но тем, кто за фигурой не следит, ест не из гурманства, а потому, что скучно во рту, придумать заманчивое угощение совсем не просто.

Я ходила по продуктовым магазинам и ломала голову, что бы купить повкуснее. И тут, в мясном отделе, я увидела гуся. Раньше, в России, я всегда жарила гуся на Новый год с яблоками, с гречневой кашей и со шкварками.

«Отлично! — обрадовалась я. — Подаю гуся!»

Прикупив кое-что вкусненькое из закусок, которыми полны наши русские магазины, я заспешила домой к плите и духовке.

Вечером приехали Бася, Нина и её мама, Мура, маленькая, холёная, вся кругленькая с перпендикулярной грудью, подпирающей подбородок.

Нина принесла в подарок стеклянную сырницу. Точно такая же пылилась у меня в шкафу. Сыр мы почти не едим, а выбросить стекляшку жалко.

— Большое спасибо! — вежливо поблагодарила я. — У меня как раз такой нет!

— Не сомневаюсь! — с нескрываемым превосходством отрезала Нина, глядя поверх моей головы. Я моментально пожалела о своей ханжеской благовоспитанности.

Бася и Мура бродили по квартире. Мура с любопытством и восхищением, Бася с гордостью, в каких «хоромах» живёт её сын!

Нина была у нас впервые, сидела на диване с отсутствующим лицом, отбывая повинность. Мурины восторги действовали ей на нервы, она недовольно морщилась и закатывала глаза, как будто говоря: «Ну, сколько можно! Хватит уже!»

Мы сели за стол. Увидев хорошую колбасу, рыбу, салаты, Бася всплеснула руками:

— Вы что, покупаете у русских? Это же ужасно дорого! Никакой зарплаты не хватит! Я себе на мою пенсию такой роскоши позволить не могу! — И при этом многозначительно посмотрела на сына, мол, вот, куда твои денежки текут!

Мура, как все приехавшие в гости, с аппетитом сражалась с едой, причём поединок был явно в пользу Муры. Нина молча ковыряла салат. Разговор незаметно переключился на нашу свадьбу. Бася выспрашивала цены, не забывая ни одной мелочи и от всего приходя в ужас. Когда она услышала, что Гарик хочет делать хупу, то округлила глаза и возмутилась:

— Вы что, с ума сошли? Это же дополнительные расходы! Где вы деньги возьмёте?

Я почувствовала, что больше не могу, с надеждой подняла глаза на Гарика и заспешила на кухню.

— Мама! Хватит! Это не твоё дело! — крикнул в сердцах Гарик за моей спиной.

Бася как по команде затихла, только капризная складка на её подбородке дёрнулась и стала глубже.

Я внесла гуся. Сидящие за столом окаменели, не сводя глаз с блюда, похожего на рождественскую картинку. Даже Нина забыла надеть на лицо свою обычную презрительную гримасу.