Брак по-эмигрантски

В тот день, когда, побывав в Сити-холле и официально превратившись в семью, после обеда в ресторане и похода в театр мы вернулись домой, полумёртвые от эмоций, впечатлений и беготни, то упали в кровать, не чуя ни ног, ни рук. Я тихонько лежала рядом с почти бездыханным от усталости Гариком. В голову лезла всякая ерунда, типа анекдотов о первой брачной ночи и прочая чушь.

«Интересно, о чём думает Гарик? Как он себя чувствует в роли мужа впервые в жизни? — сквозь надвигающуюся дремоту лениво подумала я. — Неужели спит? Вот ещё! У нас первая брачная ночь, пусть просыпается! Сейчас я его разбужу! Я так его напугаю, ему сразу спать расхочется!»

Медленным лёгким прикосновением я провела рукой по аскетическому телу Гарика снизу вверх и внезапно резким движением схватила его за горло:

— Ну что, Гарька, попался! — разбойничьим голосом просипела я ему в ухо. — Женился на мне? Теперь я тебя разорю!

Гарик судорожно вздрогнул, вытянулся и напрягся. Я подняла голову и увидела его побелевшее от страха лицо с застывшими глазами, полными панического ужаса.

— Гаренька, милый мой, хороший, любимый! Я пошутила! Что ты? Я пошутила! — Я гладила его по лбу, по коротко стриженой голове, по щекам, по плечам, целовала и, сама, заледенев от того, что я наделала, повторяла без остановки:

— Я пошутила, прости меня, любимый мой, хороший, прости, я пошутила!

Тело Гарика заметно расслабилось. Он повернул ко мне лицо и слабо улыбнулся. Я прижалась к его губам, чувствуя, как под моими поцелуями они становятся всё мягче и теплее и, наконец, стали ответными и горячими…

— Бедный, запуганный, золотой мой Гарька! — еле слышно шепнула я и утонула в потоке нахлынувшей на меня нежности.

ДОЧКА

В доме — полный бедлам! Гарик переезжает к нам окончательно. Каждый вечер и в выходные он вместе со своим другом — бандитом Паприковым привозит полные машины барахла. Кругом коробки. Мебель путешествует из одной комнаты в другую. Шкафы открыты. Свободного места уже нет, а коробки всё прибывают и прибывают!

В основном Гарик везёт свои книги. Пришлось купить ещё пару стеллажей, вдобавок к нашим. Я помогала их заполнять, попутно читая корешки и обложки книг. Чего там только не было! Чёрная магия, гадания, мистика, каббала, коммерция, стоматология и почему-то огромное количество медицинских книг про психов! А впрочем, если всё это прочесть, можно действительно поехать крышей!

Как Гарик решился переехать к нам при его ненависти к коту — для меня загадка! Наши решётки на окнах его тоже бесят! Пару раз Гарик пошутил с кислым видом, что мы живём как в тюрьме, но при этом у него самого был вид узника!

А нам с мамой жить с решётками очень хорошо и спокойно! По крайней мере, никто из тех, кого в двери не пускают, не залезет к нам в окно! Это не шутка — в нашем доме столько квартир ограблено, что у нас просто не было выбора.

Однако Гарик привык жить с видом на океан, поэтому для него решётки — что-то противоестественное и насильственное! Каждый раз, когда он подходит к окну покурить, вид у него становится несчастный, а мама начинает виновато подлизываться и шутить. Гарик слабо улыбается маминым остротам, но в глазах у него — тоска.

С приездом Гарика из мебели у нас прибавился старинный письменный стол с древними секретами, не зная которых, невозможно открыть ни ящики, ни дверцы, и большой новый телевизор. Теперь, к моей радости, можно смотреть передачи и в спальне, где спят мама с Гариком, и в гостиной, где живу я.

Одежды у Гарика немного, но, к нашему удивлению, почти вся она из самого дорогого магазина в Америке. Оказывается, там работает Каракатица — эта мерзкая Циля, Гарика бывшая соседка! Вот она его и одевала, пользуясь правом работника магазина купить со скидкой. Видимо, за это, а может, и ещё за что-нибудь, каждое утро Гарик возил её на своей машине на работу и каждый вечер — домой. При этом у Цили есть муж, которого устраивает, что его жена с кем-то ездит и кого-то одевает, а Гарик за глаза презрительно морщится и называет Цилю сплетницей, вруньей и сукой.

Как бы там ни было, но к зиме Гарик оказался совершенно не готов. Его мальчиковые сиротские курточки, еле прикрывавшие тощий зад, не спасали от холода и ветра. К счастью, в нашем шкафу висела длинная мужская кожаная куртка на лебяжьем пуху, которую в прошлом году я купила себе, но, надев пару раз, убедилась, что женские вещи мне идут больше, не считая джинсов и ботинок, моего любимого вида одежды. Куртка по размеру идеально подошла Гарику, и мама была счастлива, что он не умрёт от простуды. Я не возражала. Лишь бы мама не волновалась! Но Бася, мать Гарика, увидев его в новой куртке, презрительно сморщила нос: «Фу! — фыркнула она. — Это тебе жена купила такое барахло?» Но Гарик посмотрел на неё так, что у Баси, по-моему, язык присох к глотке. Почему-то раньше её не волновало, во что одет её драгоценный сынок!

Когда мы в последний раз приехали к Гарику в квартиру подобрать остатки вещей, раздался телефонный звонок. Звонила какая-то Маня, которую Гарик оборвал на полуслове.

— Маня, — с трудом сдерживаясь, обозлился он, — я ни с кем не хочу больше знакомиться!

Видимо, Маня не унималась, потому что Гарик громко рявкнул:

— Маня! Мне наплевать, что у неё прекрасный английский! Меня не интересует, как она устроена! Я женился, Маня, вы что, ничего не знаете? Маня, не морочьте мне голову, что бы вам Циля об этом не говорила!

Как видно, Маня что-то сказала о маме, и Гарик сменил крик на зловещий шёпот:

— Маня, это не ваше дело, я сам знаю как мне поступать, а с вами я не желаю больше разговаривать! — он швырнул трубку и закурил.

— Кто эта Маня? — упавшим голосом спросила мама, которая во время разговора оцепенела над раскрытым чемоданом.

— Цилина мать! Такая же сволочь, как и дочка! Ну и семейка! — с силой выпустил дым Гарик.

— Обычные собачьи Манины номера! — откомментировала Бася, когда мы ей рассказали о случившемся. — Живёт по соседству и как будто не знает, что Гарик женился! Весь наш дом знает, а она нет! Хотя всё может быть, они ведь с Цилей годами не разговаривают! Ну и семейка! — усмехнулась она точно как Гарик.

Слава Богу, теперь мы далеко и от Цили, и от её мамы, и от бандита Паприкова. Жуткие люди! Странная дружба! Непонятные отношения! Не хочу об этом думать, а то сейчас заведусь, и тогда Гарику несдобровать, а у них с мамой сейчас просто любовная идиллия!

Мама вся в счастье, готовится к свадьбе. Гарик хочет, чтобы был большой праздник, и мама старается изо всех сил: составляет списки гостей, рассылает приглашения, что-то сочиняет, с кем-то договаривается и при всей этой занятости не ходит, а порхает, не говорит, а щебечет. Как птичка!

Вместе с Гариком в доме появилось огромное количество всяких рюмок, рюмочек, бокалов, фужеров и стаканов. Все одинаковые, с голубым рисунком и золотой каёмочкой! Мама очень удивилась, когда стала распаковывать это сияюще-звенящее сокровище. Оказывается, Гарик и его друг — бандит Паприков, на правах старожилов, вместе с еврейской общиной вызвались помогать вновь прибывшим эмигрантам устраиваться на новом месте. Какой-то сердобольный ребе с этой же благородной целью пожертвовал содержимое целого дома своего умершего родственника. Гарик и Паприков развозили пожертвованное имущество по домам нуждающихся. Правда, сначала они свезли себе в квартиру всё то, что заслуживало их внимания, а остальное, с видом благодетелей, развезли бедным эмигрантам. Вот откуда письменный стол прошлого века и прочая древность, пахнущая мертвечиной! Всю эту историю Гарик вещал нам с весёлой гордостью, вот, мол, какие они с Паприковым умные и практичные! По маминому лицу я видела, что ей не только не смешно, но неловко и противно. Она засунула злосчастные рюмки куда-то далеко в шкаф и, кто бы к нам ни приходил, никогда их не доставала и не пользовала.

Как правило, всякий раз, когда Гарик самозабвенно рассказывал об очередных подвигах бандита Паприкова, на мамином лице появлялось выражение гадливости, и она старалась сменить тему, а Гарик в ответ мрачнел и хватался за сигарету, как обиженный ребёнок за соску. Курил он очень много, и от этого в комнате стояла непроходимая вонь, куда хуже, чем от нашего кота, который, бедный, портил воздух в силу естественной потребности, от силы пару раз в день, но его за это ругали, как будто люди при таких же обстоятельствах пахнут духами! Несчастный Киса! Его гоняли повсюду, где он любил раньше лежать, потому что Гарик после кота не хотел шерстью пачкать брюки! Зато как только Гарик ложился спать, кот прятался под кроватью, и стоило Гарику зазеваться и случайно высунуть голую ногу, как Киса молниеносно в неё вцеплялся и больно кусал! Почему-то мне казалось, что, когда нас не было дома, Гарик бил кота чем попало, поэтому мне всегда было жалко бедного Киску! Ведь он не мог рассказать, что происходит в наше отсутствие!