Пятая печать

Трактирщик вынул носовой платок, громко высморкался, словно в трубу протрубил, и сказал:

— Ай да ефрейтор, ничего не скажешь… Таким-то вот потом и подкладывают свинью!

— Знаете, как бывает!.. Вот и я всегда говорил — не бузите! Выламывайтесь при сержанте, если уж так невтерпеж! Да куда там… Чаще ведь как: чем ты к людям добрее, тем больше они этим пользуются!

— Это уж как водится! Добрым быть не стоит, что верно, то верно…

— Стало быть так! А как здоровье вашей жены, коллега Бела?

— Все хорошо. В порядке, слава богу. Временами на печень жалуется, но ничего особо серьезного нет…

— И какого черта она так болит, эта печень? Вы заметили, что чаще она у женщин болит? Моя бедная матушка, насколько я себя помню, все время ею мучилась. Прижмет, бывало, руку к правому боку и охает, а мы и не знаем, как тут быть, что ни пробовали, ничего не помогало…

— Сарваш выписал ей какое-то совершенно новое лекарство. Похоже на кубики, как шоколадки, сам черт не разберет… Но очень помогает!

Трактирщик взял у столяра из пачки сигарету. Ковач протянул ему спички.

— Он — из настоящих господ, — продолжал хозяин кабачка. — Такого тонкого человека редко встретишь, даже среди врачей, это я вам говорю…

— А вы знаете, что он ассистентом работал?

— Как же, конечно! А знаете, почему из больницы ушел? Ну так вот: попался один очень сложный случай, и он высказал мнение, которое расходилось с мнением профессора. Произошла ссора. Потом, разумеется, оказалось, что все именно так, как он предсказал, но больной уже умер…

— Вот оно что… из-за этого и ушел?

— Именно!

— И правильно сделал. Я бы тоже ушел…

— Уходя, сказал, что его доброе имя не позволяет ему оставаться в таком месте.

— А вы видели его руку? — трактирщик выставил перед собой ладонь. — Говорят, он проводил опыты с каким-то новым лекарством и всю руку себе сжег. С тех пор кожа у него на этой руке словно белой пленкой покрылась…

— В общем, — заключил столяр, — я так скажу — нам остается бога благодарить, что он в наших местах живет… Это такой доктор, что и в Вене мог бы за себя постоять, не только что в Пеште…

— Как это мог бы? — нахмурился хозяин кабачка. — Вы, стало быть, думаете, что его не приглашали? Его хотели в один большой санаторий взять, но он ответил, что не может своих больных оставить! Что говорить, не много в стране таких врачей! Так ведь, господин часовщик? — обратился он к Дюрице, который, откинувшись на спинку стула, вертел в руках стакан. — Ведь мало таких врачей в стране найдется?

— Нет, не мало! — возразил Дюрица.

— Как? — воскликнул хозяин кабачка, — вы не верите, что его хотели пригласить в Вену, а он — такой уж человек — не пожелал здесь своих больных бросить?..

— Не верю! — ответил Дюрица и улыбнулся. — Но вам не стоит из-за этого огорчаться…

Ковач махнул рукой:

— Бросьте, не обращайте на него внимания! И оставим этот разговор!

Трактирщик побагровел:

— Скажите, случалось ли, чтоб вы не прекословили? К чему бы не выказали пренебрежения?

— Оставьте его… — попросил Ковач.

— Вы хоть раз были довольны чем-нибудь, как оно есть?

— Едва ли… — ответил Дюрица. — Но что я могу поделать? Так уж получается…

— Похоже, нынче вам дома с пакостями не шибко повезло, вот теперь весь день и испорчен! Скажите, дорогой, что-нибудь сорвалось? Вид у вас такой, словно уксуса глотнули…

— А когда он другой был? — спросил Ковач. И пододвинул пепельницу хозяину кабачка. — Нет, вы только взгляните!.. Взгляните на этого царя царей Кирая ^{6}, как он без удержу на людей прет?!.

Книготорговец и впрямь со всего маху распахнул дверь и уже с середины комнаты начал расстегивать пальто:

— Мир и благословение — всем добрым людям! Ну, как дела, коллега Бела? Экономим на топливе? Для своих гостей дров жалеете?

Подскочив к печке, приложил ладонь: О-о! Уже греется, нагревается!

Сбросил с себя пальто.

— Мое почтение… мое почтение… — раскланялся он, затем обратился к часовщику:

— Пардон! К вам, господин мастер, это не относится…

— Как там туман? — спросил хозяин кабачка, перевертывая стаканы.

— Туман господствует, глубокочтимые друзья! Заявил, как считают некоторые, — беру, мол, власть в свои руки… Беру власть в свои руки! Беру власть в свои руки!!! И не собирается уходить…

Хозяин кабачка улыбнулся:

— Уйдет, дружище, уж поверьте, уйдет, — в один прекрасный день и следа не останется!..

Дюрица повертел в руках стакан:

— Вы так думаете?

— О-о, мы заговорили, дорогой? Почтили всех своим вниманием! Ну, что вы на это скажете — никто его не спрашивал, а он взял и заговорил!

— Потому что я в этом не уверен! — ответил Дюрица.

— А в чем можно быть уверенным, милейший? За что можно ручаться на этом свете, скажите-ка мне?..

Ковач толкнул трактирщика в бок:

— За грудинку и за подобные лакомства — они не подведут!

— Это уж разумеется! Смотрите-ка — мы совсем о них забыли! Ну как, пришлось-таки попачкаться дома с грудинкой?

Ковач наполнил стаканы:

— Всю слопали, господин книготорговец? И ваш животик все поглотил?

Книготорговец закурил:

— Данке шён, — кивнул он столяру, кладя пачку сигарет на место. — Да, все поглотил, дорогой друг! И что из того, что поглотил? К тому же вместе с салями — что вы на это скажете?

— И после этого вам все еще охота быть книготорговцем? — спросил хозяин кабачка. — Что это за работа, выдайте нам секрет?

— А у самих у вас что за работа? Выкрадывать денежки из рук почтенных клиентов, не так ли? Если вас когда-нибудь прикроют, прямо идите ко мне… к Швунгу, что запинается книгами, вам понятно? К Швунгу! Он примет вас в свою лавочку, и вы будете таскать за ним его портфель.

Он кивнул в сторону Дюрицы:

— Принес он ваши часы?

— Принес, принес, — ответил хозяин кабачка. — Для такого халтурщика вполне прилично сработал.

Кирай задул спичку:

— Это вы так думаете, милейший! Вы считаете, что если они ходят, так у них все в порядке? Небось выкрал из них что поценнее и слепил кое-как, лишь бы шли, пока вам не передаст. Вы видели когда-нибудь честного часовщика?

— Слышите, что тут о вас говорят? — спросил трактирщик у Дюрицы.

Дюрица поднял стакан — чокнуться:

— А вы тогда не умрете?

Ковач почесал в затылке:

— Ну наконец-то… всё на месте!

— Когда «тогда», мил человек? — спросил хозяин кабачка.

— Когда я так починю вам часы, что век не сломаются!

— Опять этот тип за свое! — Кирай ткнул пальцем в сторону часовщика. — Что, мастер, молоденького мясца не удалось ночью отведать?

Трактирщик поднял стакан:

— Будем здоровы!

Выпив и вытерев губы, он облокотился о стол:

— Слушайте, господин Сатана… Часовых дел халтурщик! О чем другом не скажу, но точно знаю — шкуру свою протаскаю дольше вашего! Вы поняли, о чем речь? Дьявол приберет вас во столько раз быстрее, во сколько раз моя голова умнее вашей…

— Вы так думаете? — спросил Дюрица.

— Да, папочка… Как раз настолько я проживу дольше вас… Ни кирпич мне на голову не свалится, ни машиной не задавит, ни грибами не отравлюсь… Я буду тихо умирать от старости, когда ваши братья вас давно уже утащат в ад!

— А вы уверены, что вам кирпич на голову не свалятся?

— Уверен, мой ангел… потому что я не хожу под самыми крышами и не вылезаю на самую середину улицы.

— И грибов не едите?

— Тоже нет! Что вы на это скажете? Грибов не ем.

— Вот это разговор, коллега Бела! — воскликнул книготорговец. — Грибов не есть, под крышами не стоять, по мостовым не шляться… Это здорово!

— Ну, естественно… иначе — каюк! — ответил хозяин кабачка.

Ковач прокашлялся и, воспользовавшись паузой, обратился к часовщику:

— Если позволите, господин Дюрица, я хотел бы у вас кое о чем спросить…

Кирай подмигнул хозяину кабачка: