Имя мое — память

— Что тогда случилось?

Мне совсем не хотелось рассказывать ей об этом.

— Страшно подумать. Не знаю. Наверное, у тебя была нерадивая мать, если вообще была.

Она была потрясена.

— А сейчас?

— Ты о матери?

— Нет, о родимом пятне. Почему оно у меня есть?

— Понимаешь, с каждым новым рождением тело начинает жизнь обновленным и чистым, но со временем ты отпечатываешь на нем свою личность. Человек продолжает держаться за приобретенный опыт: телесные повреждения, несправедливость и большие романы тоже. — Я бросил на нее взгляд. — И хранит все это в суставах, органах и на коже. Даже если он ничего не помнит, все равно несет прошлое с собой.

— А ты помнишь?

Она смотрела на меня тем же снисходительным взглядом, но менее уверенно.

— Мы все помним.

— Потому что воплощаемся вновь и вновь?

— Большая часть людей.

— Но не все?

По ее лицу можно было понять, что она искренне заинтересована.

— Некоторые живут лишь однажды. Другие — несколько раз. А третьи проживают одну жизнь за другой.

— Почему?

Я опустил голову на подушку.

— Трудно объяснить.

— А ты?

— Я жил много раз.

— И все помнишь?

— Да. Этим я отличаюсь от многих людей.

— Точно. Ну а я?

— Ты тоже прожила много жизней. Но память у тебя посредственная.

— Ясно. — Она рассмеялась. — А ты знал меня во всех жизнях?

— Я старался. Но нет, не во всех.

— А почему я не могу вспомнить?

— Можешь. Воспоминания где-то у тебя внутри. Сама того не сознавая, ты воздействуешь на них. Они определяют то, как ты реагируешь на людей, то, что ты любишь и чего боишься. Многие из твоих нелогичных поступков показались бы более разумными, если бы ты увидела их в контексте всей своей долгой жизни.

Просто поразительно, о каких вещах я желал бы ей рассказать, если бы она пожелала выслушать. Я коснулся края ее рукава.

— Я знаю о тебе достаточно много, чтобы предположить, что ты любишь лошадей и тебе, вероятно, снятся про них сны. Наверное, иногда тебе снится пустыня и то, как ты принимаешь ванну под открытым небом. Твои ночные кошмары обычно связаны с пожаром. У тебя проблемы с голосом, а иногда с горлом — это твое слабое место…

На ее лице отразилось восхищение.

— Почему?

— Давным-давно тебя задушили.

— Кто?

— Твой муж.

— Ужасно. А почему я вышла за него?

— У тебя не было выбора.

— А ты знал этого человека?

— Он был моим братом.

— Надеюсь, он давно умер.

— Да, но, боюсь, через века пронес свою злобу.

По ее лицу было видно, что она пытается сообразить, как реагировать на мои слова.

— Ты медиум? — спросила она.

Я с улыбкой покачал головой.

— Все медиумы, если они чего-то стоят, обладают памятью о прошлых жизнях. А также и большинство людей, которых мы считаем душевнобольными. Пожалуй, психиатрическая лечебница — место с наибольшей концентрацией людей, имеющих частичную память. У них возникают озарения и видения, порядок которых обычно нарушен.

Она посмотрела на меня с сочувствием, думая, не оттуда ли я сам.

— И у тебя тоже так?

— Нет. Я помню все.

Вашингтон, округ Колумбия, 2007 год

Это место находилось очень далеко от трейлера мадам Эсме. Это был офис в здании неподалеку от Висконсин-авеню в Верхнем Джорджтауне. Там был действующий лифт, приемная и на стене — дипломы в рамках. В отношении Эсме Люси сомневалась, был ли у той диплом о среднем образовании, но этот парень имел дипломы Хаверфорд-колледжа, медицинского колледжа Корнелла, больницы при университете Джорджтауна и нескольких других учреждений.

Остановившись, Люси подивилась тому, что оказалась здесь. После ужасного опыта, который пришлось пережить в связи с лечением Даны у психиатров, Люси никак не думала, что добровольно отправится к одному из них. Но, может, именно это заставляло ее чувствовать себя по-иному. Дану насильно помещали в лечебницу, связывали ремнями, пичкали лекарствами. Она сама этого не выбирала.

В какой-то степени Люси имела основания считать себя ненормальной, однако предпочитала повернуться к этим проблемам лицом, а не прятаться от них. Рационально это было или нет, но благодаря Дэниелу и мадам Эсме она стала догадываться, что противоречивые образы в ее сознании имеют отношение к какой-то реальности и ей просто необходимо выяснить, как это происходит. Ей необходима информация. Люси надеялась, что эти нарушения, угрожающие ее рассудку, можно каким-то образом устранить. И, кроме того, она не знала, что еще можно попробовать.

Вошел доктор Розен, серьезный вид которого вполне соответствовал многочисленным дипломам. Люси встала и поздоровалась с ним за руку, надеясь, что ее молодость и отчаяние не слишком бросаются в глаза.

— Итак, из нашего телефонного разговора я уяснил, что вы интересуетесь гипнозом, — произнес он, жестом приглашая ее сесть на диван.

— Да, пожалуй.

— Он может помочь в случаях тревожных состояний, как вы мне их описали, но лучше всего помогает в сочетании с терапией, а иногда и с приемом лекарств.

— Я понимаю, — кивнула Люси. — Но я живу в двух с половиной часах езды отсюда и могу себе позволить один сеанс прямо сейчас. Не могли бы мы начать с гипноза, чтобы проверить, как он пойдет?

Заранее тщательно изучив информацию в Интернете, Люси узнала, что доктор Розен пользуется репутацией специалиста с неортодоксальным подходом к гипнозу и предпочитает работать с интересными пациентами.

Внимательно оглядев ее, он кивнул.

— Можем попробовать. Разные люди по-разному восприимчивы к гипнозу. Посмотрим, как пойдет у вас. — Из ящика письменного стола он достал магнитофон. — Не возражаете, если я запишу? Многие хотят позже прослушать сеанс.

Прежде она об этом не думала, но идея показалась ей хорошей. Что, если бы у нее сохранилась запись сеанса у мадам Эсме?

— Да, пожалуйста.

Он начал с того, что попросил Люси лечь на кушетку и расслабиться. Потом велел сфокусировать взгляд на золотой ручке, и вскоре глаза ее закрылись. Довольно долго доктор успокаивающим голосом наставлял ее, чтобы она расслабилась и прислушалась к собственному дыханию. Затем сказал, что собирается быть проводником в ее воображаемом мире. Как он объяснил, он хочет провести ее в один дом, а она расскажет ему о том, что там увидит. Люси чувствовала, как растворяется в его голосе, а вскоре ею овладела усталость. Немного позже она осознала, что идет по коридору.

— Расскажите мне, что происходит вокруг, — спокойно произнес доктор Розен.

— У меня под ногами скрипят половицы. Мне не хочется сильно шуметь, — отозвалась Люси.

— Почему?

— Не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, что я снова иду в его комнату. Я всегда к ней подкрадываюсь.

— Чью комнату?

Люси засомневалась, знает ли она или просто не хочет говорить, поэтому продолжила:

— Его комната прямо передо мной. Раньше это была моя комната.

— А сейчас уже не ваша?

— Да. Из-за войны. Теперь здесь госпиталь.

Люси произносила эти слова, не отдавая себе отчета в том, что имеет в виду и зачем их говорит, но по какой-то причине ее не затрагивала странность данной ситуации.

— Вы собираетесь войти в комнату?

— Да, я хочу его видеть.

— Тогда почему бы вам не войти?

— Хорошо.

— Расскажите мне, что вы видите.

Вдруг ей сделалось грустно. Словно было нечто ужасное, о чем она забыла, а теперь вспомнила. У нее болезненно сжалось горло.

— Там нет Дэниела.

— Вы расстроены.

— Там три других солдата. А его нет.

— Мне жаль.

Люси почувствовала, как ее глаза наполняются слезами.

— Почему я подумала, что он будет здесь?

Рыдания мешали ей говорить.

— Вы любили его.

— Я любила его. Он не хотел покидать меня. Сказал, мы снова будем вместе. И еще он сказал, что никогда меня не забудет, что бы ни произошло, и я должна постараться не забывать его. Вот почему я написала ту записку.