Дворник

Было заметно, что Ванесса только что въехала. В спальне повсюду стояли картонные коробки. Постель была не прибрана, и перед ней на полу лежала тоненькая блузка, которая была на Ванессе накануне. В комнате сильно пахло легкими, сладковатыми духами и совсем немножко потом. И рядом с блузкой лежали крошечные трусики, только такой черный кружевной треугольничек с лямочками, оставляющий ягодицы оголенными. От этих трусиков, скажу я вам, по всему мне прошел какой-то трепет.

И в жилой комнате царил немалый беспорядок. На столе стояли полная пепельница и два бокала. Пивных бокала, на одном из них хорошо были видны следы губной помады. Тот же розовый цвет, в который были окрашены губы Ванессы днем раньше. И на полу валялось несколько пустых бутылок. Одна из них, видимо, была не совсем пустой, когда ее оставили там, под горлышком на ковровом покрытии образовалось пятно. Оно даже еще не засохло.

Сначала я поставил пустые бутылки на стол, потом пошел на кухню, нашел там уже бывшую в употреблении бутыль с моющим средством, пластмассовый тазик и тряпку. Я навел теплый раствор и тер до тех пор, пока пятно не исчезло. Возможно, мне не надо было этого делать, но ковролин был новым, лучшего качества, домоуправление следит за состоянием таких. И пока пятно свежее, его в большинстве случаев можно еще легко удалить. Ванесса, по-видимому, не заметила пятна. Само собой напрашивалось предположение, что бутылку опрокинул ее гость. Ибо на неряху она вовсе не походила. Стерев пятно, я направился в ванную.

В раковине умывальника действительно была трещина, совсем новая, она еще не обрела темную окраску. И она была такой маленькой, что приходилось как следует вглядываться в то место. Но сама раковина была старой модели, почти допотопная по своей форме. Что, спросите вы, я сделал? Я пошел на склад и взял там новую раковину, только-только нам завезли, очень модной формы. Я сразу же установил ее на место прежней. И потом я ждал вечером, если честно, то чтобы только сказать Ванессе, что дефект устранен. Чтобы она не напугалась и не составила обо мне ложного мнения. Чтобы она, чего доброго, не подумала, что я вынюхивал там что-то во время ее отсутствия и что установка новой раковины служила мне лишь предлогом. Но в привычное для нее время она не пришла.

В восемь я пошел к себе домой на ужин. Потом я еще некоторое время занимался зелеными насаждениями. Когда стоит такая жара, поливать газон лучше всего поздно вечером. Было уже почти десять, я точно помню, когда Ванесса наконец пришла. Не одна, с ней был какой-то долговязый юнец.

Они меня не видели. Я стоял наполовину скрытый елью слева от подъезда. Так я мог хорошенько разглядеть парня. На меня он произвел не самое лучшее впечатление. Одной рукой он обнимал Ванессу за талию, причем это выглядело так, как будто он хотел вот-вот оторвать ее от земли. И голову он наклонил вперед, потому что был головы на полторы выше Ванессы. Он без перерыва что-то говорил ей. Что, я разобрать не мог. Я видел только, что она кивала в ответ. Потом она стала искать в своей сумочке ключи. Я уже хотел было дать о себе знать, но потом подумал, что дело терпит и до завтра.

После этого я снова полночи не спал. Герти храпела, и я не находил себе покоя. То и дело я задавался вопросом, заметила ли Ванесса новую раковину в ванной и что она теперь обо мне думает. И как мне лучше всего объяснить ей, что я не имел никаких дурных намерений. Трусики и блузку я положил точно на то место, где они до этого лежали, тут я был вполне уверен. Только вот бутылки мне не надо было ставить на стол. Возможно, Ванесса теперь будет считать меня педантом, возможно, она будет бояться, что я потребую от нее ответа за ковер, если это все же она посадила на него пятно или, по крайней мере, уже видела его.

Было где-то около трех, когда мне стало совсем невмоготу. Я вышел на кухню, закурил и попытался собраться с мыслями. Не знаю, что на меня нашло. У меня из головы не выходил этот парень. Может, это ее брат, думал я все время, и сам этому не верил. Но если это был не ее брат, то кто? Наверное, этот тип хотел подселиться к ней. Таких случаев у нас здесь тоже было предостаточно, уж поверьте. Вы даже не можете представить себе, как наивны некоторые девочки. Каждое слово они принимают за чистую монету, доверяются любому лодырю и пройдохе, который вешает им лапшу на уши. Пока в один прекрасный день не увидят все в истинном свете.

В пол-четвертого я и вправду не мог больше вынести неопределенности. Что, если она позволила этому парню зайти к ней в квартиру? Что, если он стал там домогаться ее, под конец даже распустил руки? Такая зеленая девчонка ведь вряд ли решится громко звать на помощь, особенно, если она только что въехала в дом. Что подумают, к примеру, соседи, а? Тогда, наверное, она лежит сейчас там беспомощная…

Я решил обойтись без лифта — от него ночью столько шума. Света на лестнице я тоже не зажигал. Свою дорогу я могу найти и в темноте. А открыть дверь, это мы умеем, это у меня проходит совершенно беззвучно. И в квартире было не темнее, чем на лестнице. Кроме того, я ведь хорошо знаком со здешней планировкой. Первая дверь направо — ванная, вторая дверь направо — спальня.

Ванесса была одна, и она спала. В комнате было очень душно, хотя окно было раскрыто настежь. Видимо, поначалу она укрылась тонкой простыней. Теперь та лежала у ее ног. И Ванесса производила впечатление такой умилительной грациозности, такое нежной хрупкости. Она лежала на боку, была в одних своих мини-трусиках. Ее кожа поигрывала темными переливами, точно бархат.

Сначала я остановился в дверях, у меня так и заходило ходуном сердце. Когда я потом медленно приблизился к кровати, она перевернулась на спину. Я никогда этого не забуду, сколько живу, не забуду. Она лежала со слегка согнутыми в коленях и запрокинутыми на бок ногами. Этот кусочек материи между ее бедер, он был словно каким-то обещанием. И тесемочки по бокам были завязаны простым бантиком. Только разок я и потянул всего, как они уже разошлись. Сперва я, конечно, испугался, что она проснется. Ей-богу, страшно испугался, что она закричит и переполошит всех соседей. Среди них, скажу я вам, есть такие, которые думают, что я способен на любую мерзость.