После прочтения - сесть! (СИ)

— Смотри, — нашлась Зуля после нескольких минут раздумий и двух сигаретных затяжек, — вдруг здесь камеры? Вызовут нас в ФСБ и так пощекочут!

— Да лаааадно, — протянула Анфиса, старательно разминая окурок в пепельнице, — не такой уж у нас тоталитаризм.

— Да лаааадно, — передразнила ее Зуля, — Олег Кашин второй день лежит в искусственной коме, потому что никакой морфин не может унять его страданий.

Зуля слыла интеллектуальным гигантом. Она с легкостью решала любые задачи, находила выходы почти из всех ситуаций, умела договариваться с людьми, фонтанировала идеями, складно говорила, быстро считала и грамотно писала. Но ее очень часто подводила собственная эмоциональность. Даже не эмоциональность как таковая, а эмоциональная вовлеченность во что попало. Она, как собственные, воспринимала проблемы глодающих детей, избитых журналистов, мира во всем мире, бездействия государственных служб, коррумпированность чиновничьего аппарата, избыточной пластической хирургии, цен на обувь и еще много-много-много всего. В результате энергетического вклада во все эти земные неурядицы, Зуля оказывалась выжатой, как лайм в мохито. Если кинуть в эту же кучу еще и множество Зулиных приятелей, требующих от нее внимания и которых она не могла бросить на произвол судьбы, опасаясь остаться в информационном вакууме — ситуация выглядела плачевно. У бедной Зули не оставалось сил ни на реализацию собственных карьерных амбиций, ни на личную жизнь. Однако вся эта ерунда не мешала ей выражаться очень высокопарно, если тема разговора волновала ее лично. И говорить она могла с жаром, способным повергнуть планету в глобальное потепление раньше времени.

— Ох, да ну и че? — бездушно возразила Заваркина, — если бы кто-нибудь мешал бы мне продавать мой завод, я ему тоже ноги переломала б.

Зуля задохнулась от негодования.

— Ты иногда такая сволочь, — сказала она, пригвоздив Анфису указательным пальцем. Видимо, к воображаемой доске позора всего журналисткого мира.

«Я и вправду иногда такая сволочь», — подумала та и не стала возражать.

— Вы только не ссорьтесь, — лениво протянул Вася, и, не докинув окурок до пепельницы, встал, — а вообще идите лучше в магазин. Всё мое пиво выдули!

— Я не желаю идти никуда, когда меня клюют всякие курицы, — Зуля вспомнила истинную причину возмущения.

— Кудахтахтах, — прокудахтала Анфиса, пошлепав себя по бокам руками, как куриными крыльями.

Зуля и Вася рассмеялись.

— Так и быть, купите еще куриных крылышек в кулинарии, — благословил Вася, открывая последнюю пивную бутылку.

— О да, мой господин и повелитель, как прикажете — Заваркина согнулась в шутливо подобострастном поклоне.

— Действуй, — заявил ее братец с самодовольной улыбкой.

Это был очень приятный пятничный вечер, в который никого особенно не трогали ни документы, уехавшие в город С, ни отдел кадров, ни наш усатый губернатор.

— Документы я завтра заберу. Автобус же пойдет обратно. По моим подсчетам, тот же самый.

— Ну, вот и славно, — сказала Анфиса, натягивая сапоги, — пойдем, друже мае, предадимся грабежу и разврату.

— Всегда готова! — ответствовала Зуля, — там, кстати, штормовое предупреждение объявлено. Гроза будет.

— Грозы — они в мае, а не в сентябре, — авторитетно заявил Василий, глядя в окно.

— Тебе бы в метеорологи податься. У нас в офисе окна закрыты?

«У нас в офисе окна закрыты?» — фантастическая фраза! Эту фразу стоило бы распечатать на листе А3, вставить в рамку под стекло и повесить на стену в офисе. В том самом офисе, где окна были закрыты, но крайне ненадежны. В субботу первый же порыв ветра выломал замки в двух оконных створках. Следующие тридцать шесть часов дождь неустанно лился в светлую комнату, вероломно затапливая мониторы, системные блоки, клавиатуры, мыши, бумаги, рекламные материалы и канцелярские приборы.

Это была форменная катастрофа. Но о ней никто даже не догадывался.

Глава 2, в которой пропадает нечто важное

В понедельник Дима Левин пришел раньше всех. Он любил свою работу и все время проводил в телефонных переговорах с разными людьми, ездя на своем автомобиле на встречи с известными и интересными людьми. Дима отвечал за пиар портала на концертах, спектаклях и прочих светских мероприятиях. Так уж вышло, что в офис он приезжал только в понедельник утром, чтобы составить отчет и подготовить бумаги. Всю оставшуюся неделю его никто не видел. Именно поэтому Дима ухитрился не участвовать ни в чем, кроме рабочего процесса. Именно поэтому он первым застал то, что сделал шторм с их офисом.

— Боже мой, — Дима уронил свой дорогой кожаный портфель в лужу и запустил руки в волосы.

В этом состоянии его застала Анфиса. Она являлась на службу сразу после него по понедельникам и самая первая — в остальные дни недели.

— Котопес, ты чего? — она отодвинула Диму в сторону, заглянула в комнату и застыла сама.

Офис являл собой жалкое зрелище. Окна распахнуты, жалюзи помяты, разломаны и испачканы («Ура!» — подумала Анфиса). На подоконнике куски штукатурки. На полу слой воды толщиной в палец и грязевые разводы. Бумаги и канцелярские принадлежности, грязные и размокшие, разбросаны по всему помещению. И, как насмешка, под ноги попался почти уцелевший рекламный материал — листовка с жизнеутверждающей надписью «Живи в гармонии».

Дима и Анфиса уставились на эту издевательскую бумаженцию. Через минуту тупого созерцания к нам присоединилась Зуля. Третьим соляным столбом.

— Ты чего так рано? — на автомате спросила Заваркина.

— Из деревни, — так же на автомате ответила она, — автобус рано пришел.

— У нас в офисе окна закрыыытыыы? — раздался сзади противный голос. Это Вася-юморист, задержавшийся внизу купить колы, не очень удачно пытался изображать пятничную Зулю, — как ляпнешь что-нибудь!

Дима был человеком дела и первым пришел в себя.

— Пора действовать! — он открыл шкаф и достал оттуда рулон желтеньких тканевых салфеток.

— Это будет очаровательно! — буркнула Анфиса, — может, возьмем бумажные платки?

— А у нас есть выбор?

Следующие полчаса они ползали по полу, пытаясь при помощи салфеток собрать лужи в разрезанные пластиковые бутылки. Это было похоже на чистку сортира зубными щетками или что-то вроде того.

— Окна выломало по всему этажу, — радостно возвестил Вася из коридора, — соседи уже мебель вытаскивают.

— Нам бы тоже не помешало, — Анфиса наклонила Каринкин системный блок, из которого хлынул поток воды, — никогда такого не видела.

— Я тоже! — Зуля перевернула Иркин монитор. Из него тоже полилось.

— Телефоны не работают, — Дима по очереди поднимал трубки, — а нет! Один есть! Который от другого провайдера.

— А это значит… — я с надеждой огляделась.

— Да. Интернета тоже нет. Работать мы не можем.

— Да и если он был бы, работающих компьютеров все равно всем не хватило бы. Уцелели только два, которые стояли у стены.

— Тогда я, пожалуй, дома поработаю, — Ира, не успев зайти, развернулась и вышла.

— Ну и чудненько, — сказала Анфиса, — и не надо нам помогать. Сплошное удовольствие — размазывать грязь рукавами по полу.

— Она сделала всё, что могла, не придирайся, — улыбнулась Зуля, выжимая очередную порцию грязной воды.

Как всегда деловая и изображающая рвение, зашла Каринка.

— Интернета нет? И телефоны не работают? — Каринка огляделась, — значит, звоню в отдел кадров, нужно предупредить.

Ответом ей был тяжкий вздох.

— У меня встреча, — сказал Дима, — извините, девчонки, мне нужно вымыть руки.

— И у меня встреча! — обрадовался Вася.

Карина набрала номер единственного работающего телефона.

— Здравствуйте, это город Б. Переключите на отдел кадров.

— А чем мы заниматься-то будем? — спросила Анфиса у Зули.

— Я схожу в пару мест, исключительно по работе, — Зуля хитро улыбнулась, — а тебе придется… о боже! Ничего не делать!