Тату (СИ)

- Батальон, рааавняяяйсь... Смирно! Равнение на средину... - прозвучала команда капитана.

- Здравствуйте, тааарищи солдаты! - выдохнув пары тёплого воздуха, строго пробасил комбат.

- Здравия желаем товарищ майор! - в один голос протяжно ответил батальон.

- Плохо, таарищи солдаты! Сразу видно, мало каши съели! - пошутил он, - командиры взводов, даю десять минут на проведение тренировок с подчинёнными.

Через десять минут приветствие стало только хуже и всё повторилось. С густых туч падал мокрый снег, у многих сапоги промокли ещё с ночи, а мы второй час разучивали приветствие, которое в виде какофонии разносилось по еловому лесу, пугая ворон да сорок. В конце концов, синхронизация и тембр были достигнуты (или комбат подмёрз?), и майор Петренко почти повторил речь нашего военкома, только в более широком формате.

Мы слушали майорский монолог, боясь пошевелиться и пропустить что-то важное. Вспомнились уроки начальной военной подготовки, так как своими манерами он напоминал школьного учителя - отставного подполковника. Те же будённовские усы, расширенная сетка капилляров на одутловатом лице, прокуренные пальцы и несмело выступающий животик на неуверенных ножках. Я подумал, что в армии куют однообразных офицеров, которые довольно точно передают её дух.

Многое было непонятно. Я прежде не встречал мужчин, громко матерящихся на публике. Связывая скрижали русского языка с узко специфическими терминами: гарнизон, гауптвахта, наряд, строй, СОЧ, дисбат, майор сеял среди нас страх и уважение.

Ясно было одно, что теперь мы - солдаты, живём по распорядку дня, который регламентируется Уставом внутренней службы. Мы служим Родине и должны быть ей благодарны за возможность провести в армии два года, так как сэкономим на одежде и питании!

- У кого возникнут сомнения на этот счёт, тот может продлить своё пребывание в войсках на неопределённое время. Для непонятливых имеется альтернатива - дисциплинарный батальон... - завершил речь майор, - у кого ещё остались вопросы? Шаг вперёд!

Вопросов не было. Редкий смельчак может задать вопрос из строя. Нужно быть слегка раненным, чтобы набраться отваги и спросить что-то в строю. Даже если тебе непонятно - следует молчать. Кто задаёт вопросы из строя, - тех признают сумасшедшими. Об этом напутствовал меня отчим и друзья постарше.

В армии, как мне показалось, принято запугивать. Дисбатом, гауптвахтой, нарядами, дополнительной работой, отдалённым гарнизоном, лишением увольнения, отпуска, премии и других материальных благ. Вероятно, это необходимо для укрепления сознательности, боевого духа и единоначалия.

Поздно вечером на вещевом складе нам выдали первую военную форму. На солдата причиталось: кирзовые сапоги, байковые портянки, две пары белья (тёплое и холодное), гимнастёрка и штаны-галифе, а также шинель до пят, двупалые шерстяные рукавицы, цигейковая шапка, подворотнички и летняя пилотка.

После отбоя нас повезли в полевую баню. Я тогда ещё не знал, что мыться мы будем один раз в неделю, а в остальные шесть дней - лишь умывальник с холодной водой. Для личной гигиены достаточно двух вафельных полотенец в неделю и куска хозяйственного мыла на месяц. Солдат не потеет! Главное - это ежедневный чистый подворотничок, за белизной которого на утренних осмотрах трепетно следили сержанты и старшина. Пришивая его, я вспоминал начальную школу и классного руководителя, которая делала мне замечания после недельной носки подворотничка. Но сейчас иное. Подворотничок - это своеобразный маркер и не столько гигиены. По нему можно судить о достатке, свободе, сроке службы военнослужащего. Я видел, что старослужащие подшивали его чёрными нитками, которые контрастировали на фоне толстой белой тряпки от изуродованных простынь.

Если о личной гигиене почти не заботились, то для общественной предназначались столитровые стальные баки с хлорной известью и лизолом, которым дежурная смена (наряд) щедро обрабатывали кубрики, умывальники и туалеты. Также я заметил, что в армии должно быть всё на виду. Приём пищи, ду́ша, сон, посещение общественных мест, - минимум перегородок, минимум стеснения.

Новобранцев перед входом в дышащее паром брезентовое сооружение всех внимательно оценивали старослужащие. Они "старательно" запаковывали вещи в фанерные ящики и якобы отправляли нашим родителям. Попутно проверяли наличие денег, наручных часов, авторучек, зажигалок, домашнего белья и носков. У солдата ничего не должно быть личного и выделяющегося. Никакого белья и носков! Всё - единообразное и казённое!

Мылись мы по десять минут на группу из семи человек. Вода из труб подавалась либо очень горячая, либо наоборот, шла ледяная. Краники отсутствовали. Поэтому приходилось стоять в стороне от сбегающих струй и ладонями черпать её. Полотенец не было, как и тапочек, мочалок, шампуня.

С трудом на мокрое тело налезало бумазейное бельё, которое впитывало в себя влагу.

Форма послевоенного времени. В ней мы скорее походили на военнопленных, нежели на советских солдат. Наиболее популярный размер одежды - сорок шесть, третий рост. На крупных парнях одежда трещала и расходилась по швам, что смешило старослужащих.

Затем наступили премудрости клеймения и пришивания погон, петличек, шевронов, пуговиц, эмблем.

Сержант тщательно проверял качество, измеряя линейкой требуемые миллиметры. Не понравившееся "рукоделие" сдирал. Так продолжалось достаточно долго. Свои услуги предлагали старослужащие. Погоны - червонец, шеврон - три, петлички - два, полный комплект подгонки обмундирования стоил двадцать пять рублей. Находились те, кто не сдерживался и отдавал.

Первые сутки учебки, казалось, вместили в себя более двадцати четырёх часов. "Когда же она закончится, и наступит достойная военная служба? - думал я, та, которую привык наблюдать в передаче "Служу Советскому Союзу", та, о которой так романтично писали советские литераторы..."

Пока шил, вспоминал стихотворение "Швачка" (швея) Т.Г. Шевченко, которое изучали на украинской литературе.

"Рученьки липнуть, злiпаються вiченькi,

Боже чи довго тягти?

З раннього ранку до пiздньоï нiченькi

Голкою денно дерти..."

(Руки устали, слипаются глаза, боже, сколько осталось? С раннего утра до поздней ноченьки иголкой денно шить).

После подшивки перешли к клеймению обмундирования раствором хлорной извести. Спичкой, на которую наматывалась нитка, необходимо обвести фамилию с инициалами, дату призыва и номер военного билета на всём выданном имуществе, соблюдая заданные размеры и строгие правила. Мне было легко, так как в детском саду воспитатели привили любовь аппликациям и рукоделию. Все мальчики к восьмому марта вышивали салфетки с пионами для мам и бабушек.

Через неделю учебки нас сформировали в команду из двадцати человек. На продовольственном складе выдали сухой паёк, пешком мы дошли до станции Горностаевка, там сели в дизель-поезд, и он повёз нас в южном направлении.

Первым делом опустошили содержимое сухого пайка, состоявшего из перловой каши, жира с прожилками говядины, заспиртованного хлеба и сухого гороха. Всё было проглочено сразу, несмотря на внешнюю непривлекательность содержимого, под указания сопровождающего, что ехать будем долго. Но и этого оказалось мало. Голод продолжал мучить. Пассажиры вагона, заметив бегающие взгляды, угощали нас, кто чем мог, и мы не стесняясь брали.

Харьков

Увидеть его улицы мы смогли лишь через щель брезентового навеса грузового автомобиля, который привёз нас в Харьковское высшее военное авиационно-инженерное училище (ХВВАИУ).