Моя судьба

Несколько дней я по понятным причинам не общалась с партнерами и на всякий случай спросила Черткова:

– Там, насколько я помню, только чай, немного перца и карри. Больше они ничего не вписали в спецификацию?

– Сейчас посмотрю. – Игорь Борисович с интересом зашелестел знакомыми листочками. – Нет! Ты невнимательно смотрела! Он нам еще поставит две тонны палочек!

– Каких палочек? – не поняла я.

– Ну этих… – Он, напрягая память, поморщился и щелкнул пальцами. – Ну, которые горят! Как они, бишь, называются?! О! Вспомнил – восточные зловония!

– Благовония! – поправила я.

– Да, да! Ты их особенно активно продавай!

– Да вы что, Игорь Борисович! Где их продашь?

– Где-где! В Караганде! Кстати, это идея! Отправь их кому-нибудь на консигнацию в СНГ. За взятку, разумеется! У тебя в Средней Азии кто-нибудь есть?

– В Киргизии клиенты были, – вспомнила я старую компьютерную эпопею.

– Вот и отлично! Шли туда половину всего этого говна: и палочки, и перец, и чай!

– Они зеленый чай пьют, а у нас – черный!

– Да ну их на хрен! Пусть к черному привыкают! На халяву-то! Нам же от них не столько деньги нужны, сколько имя и суета вокруг него! И здесь мы тоже будем свой товар продвигать! Мы должны быть на виду!

– Ясно. Фирма веников не вяжет – фирма делает гробы!

– Отлично. Кстати! Над проблемами господина Чатурвэди мы работаем. Если будет звонить, скажи, что занимаемся. Самое простое, кстати, – это с двойником твоим, с Анитой этой самой. Апелляция вроде бы прошла успешно, как и ожидалось. Дело пересматривается. Российские власти втихаря пошлют всех контролеров-наблюдателей подальше и тебя выпустят. То есть реально выпустят ее. Она, конечно, в рубашке родилась – за мента всего полгода отсидела! Так что, если гепатит ее не приберет, Лалит ее не только увидит, он еще и трахнуть сможет.

– Но вряд ли захочет! – заметила я.

– Его дело! – миролюбиво отозвался Чертков. – Самое сложное – отбить назад его помещение. Но потом он наш! Пусть только попробует не через нас по Ирану и Ираку работать!

Сразу после окончания семидневного траура мне позвонил Леня, сказал, что в новом учебном году продолжит работу в своей школе, но будет по возможности приезжать ко мне в Москву. Я чувствовала какую-то недоговоренность и напряжение в его голосе. Это одновременно и пугало меня, и приводило в бешенство. Какого хрена он не соглашается прилетать ко мне столько, сколько я захочу! При чем здесь его учительская зарплата?! Я проездной на самолет могу ему купить! И мне плевать, сколько это стоит! Все это я как могла спокойно и корректно высказала по телефону Ольге. Она уже неплохо меня понимала, наверное, даже лучше, чем ее брат.

– А как ты думаешь, – ответила она мне. – Ему как мужчине понравится, что ты будешь за все платить сама? И кстати, если понравится, я не уверена, что твое отношение к нему останется неизменным. Или я не права?

– Мне, прости, плевать, права ты или нет! У меня есть мужчина, любимый мужчина, а я не могу видеть его, обнимать его, спать с ним! У меня что – десять жизней?

– Ты хочешь, чтобы я помогала тебе или чтобы просто соглашалась со всем и вздыхала в трубку?

– Ты сама знаешь ответ!

– Тогда пойми, я не могу его заставить приехать к тебе! Я не могу заставить его любить тебя!

При этих словах я наконец впервые всерьез задумалась о Ленином отношении ко мне. Какая, к черту, любовь! Сколько лет прошло с нашей первой встречи! Кого он увидел сейчас перед собой вместо влюбленной в него по уши свежей и чистой девочки? Кого? А, вот кого – богатую молодую бабу, переспавшую с кучей разных долбоебов, родившую дочь хрен знает от кого и теперь желающую заполучить его за любые деньги! О какой любви тут может идти речь?!

– Все понятно, – сказала я Оле. – Извини, я просто сдурела! Я поняла теперь, что он меня не любит. И он прав! Я виновата перед ним. Со мной у него связаны одни проблемы и несчастья.

– Ты спасла его! И не только его, но и всех нас!.. Папа только не дожил… и оставил ему какое-то странное письмо.

– Спасла его не я! И ты это знаешь – просто нам всем повезло! Я не буду больше звонить сама! Прощай!

– Постой! – выкрикнула Оля, чтобы я не успела положить трубку. – Ты не права! Я говорила с ним и уверена в том, что он тебя… в общем, не сомневаюсь в его отношении к тебе. Просто то, что сделал тогда этот целитель, было чудо, но не сказалось на его…

Я поняла, что она хочет сказать, и опять вскипела:

– Да он трахал меня потом на сеновале не знаю сколько часов! Ты знаешь об этом?

– Он сейчас лечится от бесплодия! Он помнит, что сделал тебе предложение! Мой брат никогда не откажется от своих обязательств!

– Все, хватит! Нет у него передо мной никаких обязательств! Прощай! Не могу больше говорить! Извини!

Я положила трубку и твердо решила поставить крест на Лене и на всем своем иррациональном отношении к этому человеку. Да, он замечательный, добрый, умный! Да, он мог сделать меня счастливой на всю жизнь, если бы я не оказалась малолетней дурой! Да, все это так! Но теперь стало окончательно ясно – жизнь пошла по другому пути. Возврата нет! Расти Дашу, люби маму, жалей Рому и купи себе вибратор!

Ей-богу, понимать – это одно, а чувствовать – совсем другое! Две недели я ходила сама не своя, уже в привычном тумане занимаясь работой и скудными домашними обязанностями, пока не поняла, что… беременна. Я опять беременна! Надо сказать, что это был первый момент в моей жизни, когда я осознала, что сам Леня и его отношение ко мне уже не так важны для меня, как раньше.

Какая все это была чушь – импотенция! Бесплодие! Отличные увертки! Леня, дорогой! Ты – лучший в мире, и я тебя люблю! Но не хочешь меня – и не надо! Главное я от тебя уже получила! И не только я! У Даши будет брат! У мамы будет внук! Это точно будет мальчик! Я знаю! Ты узнаешь о нем, конечно. Я ничего не буду скрывать ни от тебя, ни от твоих родных, но и навязываться мне ни к чему! Я счастлива!

И это была правда! У меня не было ни токсикоза, ни слабости! Я делала свою работу, общалась со всякими бизнес-говнюками, но жила только одним – я добилась самого главного! Добилась!

Мое настроение с каждым днем становилось все лучше и лучше. К врачу я ходила не часто, УЗИ подтвердило, что у меня будет сын. В том, что я беременна мальчиком, у меня не имелось сомнений и раньше. Маму о своем положении я поставила в курс практически сразу, как узнала сама.

– Господи! А отец-то кто? – воскликнула она.

– В этот раз гарантирую, что хороший человек! Очень хороший! Самый хороший!

– Леня твой болезный?

– А кто же еще?

– Когда же вы успели?! Он-то знает?

– Пока нет, а потом посмотрю, говорить или нет…

– Как же это так?! – Мама пришла в полное недоумение. – Ведь ты же сама сказала, что он хороший и даже лучший в мире! Как же так…

– Все верно, мама. Только он мне теперь больше не нужен! Даже самый лучший! Так, оказалось, бывает. И я ему тоже не нужна!

– Так ты же его спасла, дочка! Как же так – теперь не нужна?

– А он, мама, можешь быть спокойна, ежели, не дай бог, со мной что-нибудь случится, то и кровь мне свою отдаст, и почку подарит. Я уверена. Но жить нам вместе не судьба.

– А ребенок что? Опять безотцовщина будет? С бабкой одной, а мать – всегда на работе. Дашка вот уже в который раз про отца спрашивает. Пока перевожу разговор, а что дальше делать?

– Про Дашу не знаю, честно говорю. А новенького я от Лени скрывать не стану. Зачем, с какой стати? Буду только счастлива, если он примет участие в воспитании.

Тут мне самой пришла в голову мысль о сюрпризе. Я твердо решила, что договорюсь с Олей, чтобы они с Леней, а еще лучше и с их мамой, приехали к моим родам или сразу после них. Но зачем я приглашаю и почему высылаю билеты, не говорить. Несмотря на все Ленино сопротивление, один конкретный раз он мне отказать не сможет, тем более что я перестала его дергать и не просила даже исполнять данное мне обещание иногда прилетать на выходные.