Цвета надежды (в сокращении)

— Нужно иметь большое мужество, чтобы уничтожить такую работу, — заметил Пол.

— Для меня это было делом принципа, папа. Анни Лефо рассказала, что он так же надул одного ее знакомого плотника. Кто-то же должен был ему отомстить?

Интересно, где Джози научилась проникать в чужие дома? Какие еще сомнительные навыки она успела приобрести? Где она была? Пол глянул на жену, пытаясь определить, думает ли она о том же самом, потом подлил вина и приподнял бокал.

— За тебя, родная. Если б ты знала, как мы счастливы, что ты снова с нами.

Пол лежал в постели, вслушиваясь в звуки, доносившиеся из ванной, где готовилась ко сну Руфь. Каждый вечер он лежал, представляя, как она раздевается, видел в воображении ее стройные ноги, полные груди. Будто специально занимался самоистязанием. Он абсолютно точно знал, как она выглядит, лежа в ванне, как тянется к полотенцу, знал, как пахнет ее теплая кожа.

А если войти к ней спальню, когда она уже будет в постели, лечь к ней? Может быть, она хочет, чтобы он пришел. Может быть, она ждет, чтобы он сделал первый шаг.

Пол погасил свет и лег на спину. Незанавешенное окно светилось серебристо-синим прямоугольником.

Он уже почти спал, когда сквозь полудрему услышал тихие шаги по половицам. Прежде чем он успел сесть, одеяло приподнялось и к нему в постель скользнула Руфь.

— Руфь… — Он раскрыл объятия, и она прильнула к нему всем телом, как раньше.

Она была голая, кожа влажная после ванны, и, обнимая ее, он вспоминал все годы их совместной жизни, все ночи, которые они провели вместе, засыпая обвив друг друга руками. Она положила ладонь ему на грудь, и он судорожно втянул в себя воздух. Прикосновения ее пальцев он воспринимал как бесценный дар, который он уже и не надеялся обрести.

— Руфь… — Он крепче обнял ее. — Руфь, я так соскучился.

— Я люблю тебя, Пол, — сказала она.

Позже, гораздо позже, Руфь, счастливо вздохнув, сказала:

— Мы ведь теперь одна семья, правда?

— Да.

— И все у нас будет хорошо, да?

Пол поцеловал жену в лоб.

— Так хорошо, что лучше не бывает.

Пол и Джози, держась за руки, сидели на кушетке. В ярком свете флуоресцентной лампы их лица казались землистыми и осунувшимися. Они не первые томились здесь ожиданием: дешевый стол весь в пятнах от окурков, коробка для салфеток на подоконнике пуста.

Когда кто-нибудь проходил мимо двери, оба замирали.

— У меня больше нет сил, — сказала Джози.

— Они постараются получить результаты как можно скорее. Они же понимают, насколько это срочно.

Джози глянула на врача в белом халате, на секунду задержавшегося у двери, но он пошел дальше по коридору. Она наклонилась к Полу:

— Если б ты знал, как я хочу, чтобы моя ткань подошла. Это бы исправило то зло, которое я вам причинила.

— Джозефина, будет замечательно, если ты сумеешь помочь. Но мы рады твоему возвращению вовсе не поэтому. Мы любим тебя, потому что ты — Джози. Наша дочь. Запомни, что бы ты ни совершила, мы любим и будем любить тебя. — Пол посмотрел на ее руку и нежно провел пальцем по костяшкам. — Ты понимаешь, насколько малы шансы того, что ты окажешься подходящим донором?

Джози сникла.

— Не хочу об этом думать.

— Если ничего не получится, это не твоя вина. Ты пыталась помочь.

— Папа, каковы бы ни были результаты, позволь мне самой сказать об этом Уиллу.

— А ты думаешь, он не догадается?

— Все равно я сама должна ему сказать.

Она прислонилась головой к плечу отца. Пол прижался щекой к ее волосам. Они снова надолго замолчали.

В дверях появился еще один врач.

— Джозефина Коннелли? — спросил он.

— Это я.

— Прошу вас пройти со мной, мисс Коннелли.

Джози встала с кушетки. На ее лице застыла мука.

— Папа…

— Иди, не бойся, — напутствовал ее Пол.

Она помедлила, словно собираясь сказать еще что-то, затем последовала за врачом. Через некоторое время Пол тоже поднялся и принялся медленно вышагивать по коридору, заглядывая в стеклянные двери. За одной, ближе к середине коридора, он увидел Джози. Понурив голову, она слушала врача. Он показывал ей компьютерную распечатку, отмечая ручкой отдельные пункты результатов анализа. Пол ничего не мог разобрать.

Но он все понял без слов.

Руфь оставила Пола — он еще спал — и спустилась вниз. В пустой кухне витал аромат кофе. Восходящее солнце, золотистое и сулящее надежду, бросало в окна косые лучи. На столе стояли две чашки и миска с хлопьями.

— Уилл! — окликнула Руфь. — Ты где? Джози!

Она заглянула в комнату сына и вышла на крыльцо.

— Уилл! Джози!

Она вернулась в дом и поднялась в свою спальню. Собственная реакция на неутешительное известие удивила ее. Она возлагала большие надежды на Джози и думала, что будет убита горем, если результаты анализа окажутся отрицательными. Но теперь Руфь уже прокручивала в уме другие возможные варианты: еще один курс химиотерапии, внезапно найдется донор, еще одна ремиссия, какое-нибудь чудо.

На балконе она взяла бинокль, который всегда там лежал, и стала рассматривать тусклую водную гладь и колючие ели. Вдалеке на море судно для ловли омаров подбирало ловушки. Руфь еще раз осмотрела окрестности в бинокль. Никого. Только деревья, трава, древние валуны. И море. Пара шлюпов на якоре, почти неподвижные на спокойной воде.

Куда мог деться Уилл?

Она сняла с шеи бинокль. Возможно, дети даже не вместе. Может быть, Джози куда-нибудь уехала, а Уилл решил прогуляться.

В ней всколыхнулась тревога. А вдруг он упал, лежит где-нибудь обессиленный. Она кинулась в спальню.

— Пол! — Руфь потрясла мужа за плечо. — Дорогой, Уилла нет. И Джози тоже.

Услышав обеспокоенный голос жены, он вскочил.

— Пойдем посмотрим.

Спустя десять минут, стоя на крыльце с биноклем на шее, он спросил:

— Как ты думаешь, он мог сам вывести шлюп в море?

— Не знаю.

— Тогда пошли на мыс. — Пол обнял ее за плечи. — Не волнуйся, Руфь.

Взявшись за руки, они зашагали по лесной тропинке.

Судно уже куда-то исчезло, но зато на море виднелся маленький шлюп. Руфь навела бинокль на белый парус.

— Вон они, — с облегчением промолвила она.

Шлюп плавно скользил по воде, за кормой — белая пенистая полоса. Уилл, прислонившись к стене рубки, держал руку на румпеле и улыбался сестре.

— Пол… — она взяла мужа за руку, — наши дети снова вместе… Это так замечательно.

— Это просто чудо, дорогая.

Джози, судя по всему, в чем-то убеждала брата. Она энергично жестикулировала, Уилл качал головой.

— Какая симпатичная у нас дочь, — сказал Пол, поднеся к глазам свой бинокль.

Руфь тоже смотрела в бинокль.

— Красавица.

— Что верно, то верно. Вся в мать.

Руфь рассмеялась и прижалась к мужу. Джози снова здесь, с ними.

Маленький парусник проскользнул между ловушками и повернул в открытое море. Выйдя из обрамленного лесистыми берегами залива, он развернулся и снова взял курс на берег. Брат и сестра все это время непрестанно разговаривали.

— Я так счастлива, — призналась Руфь. — Несмотря на отрицательные результаты анализа. Что-нибудь обязательно подвернется. Я просто уверена.

— Здесь так покойно. — Пол сел на скамью Джози.

Руфь устроилась рядом и, закрыв глаза, обратила лицо к солнцу.

— Что будем делать со скамьей? — спросил Пол.

— Может, оставим?

— Как память? Да, пожалуй.

Они сидели молча, держась за руки. Руфь переполняло счастье. Время от времени она подносила к глазам бинокль и смотрела на детей, беседовавших в паруснике, медленно скользившем между ловушками. Над заливом искрился золотисто-желтый свет — цвет меда, цвет надежды.

— Как бы я хотела, чтобы этот день длился вечно, — лениво проговорила она. — Вот этот его кусочек.

Она опять взялась за бинокль. Джози уже пересела к брату. Она крепко обняла его, прильнула лицом к его лицу, провела рукой по его щеке. Уилл взял ее ладонь и стал что-то серьезно говорить.