История одной страсти и трех смертей

Уже сама цель организации подобных вечеров таила в себе такие противоречия, что атмосфера их так или иначе становилась несколько напряженной. Госпожа Наталия от всей души старалась помочь новым членам общины адаптироваться к особенностям женевской жизни и одновременно укрепить их связь с покинутой Родиной. А в результате у членов диаспоры возникало чувство неполноценности и даже невозможности лояльного сосуществования с туземцами. Женевские греки нередко и сами затруднялись определить свою этническую принадлежность. Так и не став, несмотря на огромные усилия, швейцарцами, но уже перестав быть настоящими греками, они так и жили в том состоянии раздвоенности и перманентной грусти, из которого с годами становилось все труднее и труднее выбраться.

Возвращаясь домой после первого своего вечера у госпожи Наталии, Павлина спросила Мирто:

— Почему ты не вернулась в Грецию после смерти своего мужа?

— Я собиралась. А потом встретила одного мужчину, итальянца… Он держал булочную на бульваре Карл-Вогт, рядом с ателье. Наши отношения длились около двух лет, я надеялась, что мы в конце концов поженимся. А потом все кончилось ничем…

— Он бросил тебя ради другой?

— Ради своей жены. Вот так просто. Они вернулись в Италию.

— А потом?

— А потом я был разочарована, устала… В Греции пришлось бы начинать все сначала. А здесь у меня есть и работа, и друзья с площади Цирка… Я осталась.

— Так, значит, хорошо в Женеве?

— Спокойно, — ответила Мирто. — Ты со временем поймешь. Это город счастливых людей.

— Каждый счастлив?

— Нет, конечно. Скажем так, это город, где счастье распределяется по справедливости. Каждому достается понемногу. Здесь царят мир и покой.

Так было и с Йоргосом Калуссисом. Счастье без излишеств. Славный парень, который поможет ей перевернуть очередную страницу жизни. Он приехал из Кастории, где все или почти все умеют выделывать кожу. Славный ремесленник-скорняк, снимающий комнату, способный с первого взгляда определить качество партии кожи, восстановить испорченную меховую вещь и незаметно ее перекроить.

— Ты портниха, он скорняк, у вас должно быть много общего, — сказала ей госпожа Наталия.

— Калуссис-Луганис, — шевеля губами, повторил про себя судья и спросил: — Госпожа Павлина Калуссис-Луганис, не так ли?

Адвокат тронул Павлину за руку. Она вышла из оцепенения:

— Да?

— С вами говорит председатель суда, — шепнул адвокат.

Павлина посмотрела на судью. «Да этот парень мне ровесник, — подумала она. — У него, наверное, есть жена, дети, друзья, он живет нормальной размеренной жизнью».

Она почувствовала себя старухой.

— Да, господин судья.

Адвокат хотел подсказать, что следует говорить «господин председатель», но судья не дал ему на это времени.

— Госпожа Павлина Калуссис-Луганис, — председатель суда без запинки произнес ее имя, и беглая улыбка мелькнула на его губах, — вы портниха, ваш адрес: площадь Цирка, дом два, вы живете раздельно с вашим мужем уже два года, это так?

Павлина подтвердила.

— Вы работаете с госпожой Мирто Асландис в ателье «Мирто Мода, шитье и портновские услуги», по адресу бульвар Карл-Вогт, сорок один, это так?

— Да.

— Вы служащая или компаньон?

— Компаньон, сударь.

— Я вижу, что ваш годовой доход позволяет вам содержать себя. Вы, видимо, не будете претендовать на алименты со стороны вашего супруга?

В ту среду госпожа Наталия посадила их рядом. Ко времени знакомства Йоргос уже начал полнеть из-за неподвижной работы. Павлина заметила, что пальцы у него покрыты следами уколов от толстой скорняцкой иглы. «Вот парень, который зарабатывает на жизнь своим трудом», — подумала Павлина. Ей было восемнадцать, ему на двенадцать лет больше.

Госпожа Наталия без конца теребила его: «Не упусти эту малышку, не упусти эту малышку». Она любила командовать, госпожа Наталия. И творила добро от чистого сердца, но при этом остальные должны были во всем придерживаться ее мнения. Поэтому Йоргос не сомневался, что будет встречен благожелательно.

— Можно пригласить тебя на ужин? — спросил он Павлину.

Заручившись согласием, он повел ее в «Пантеон», шумный ресторанчик в районе Террассьер. Его владелец имел обыкновение запускать пластинки с песнями Даллараса или Париоса на полную громкость, так что гул стоял в голове.

Йоргос напыжился от гордости, когда официант его узнал.

Павлина вовсе не нуждалась в его алиментах. Она очень хорошо к нему относилась. Ни лучше, ни хуже, чем в тот момент, когда она увидела его в первый раз.

— Я обращаю ваше внимание, сударыня, на тот факт, что после окончания бракоразводного процесса вы будете носить вашу девичью фамилию.

Мужчина ее жизни носил фамилию Луганис, как и она сама. Так будет лучше всего. Так будет справедливо.

— Да, господин судья.

— Надо говорить — господин председатель, — подсказал ей адвокат.

— Господин председатель, — повторила Павлина.

Когда Йоргос решился на серьезный разговор с Павлиной, он повел ее на чай в кондитерскую при гостинице «Рона». Именно здесь он сообщил ей о своем уходе. Ему не терпелось и в этот раз пустить ей пыль в глаза.

— С Терезой мне очень хорошо. Я себя чувствую мужчиной! — воскликнул он возбужденно. — Мужчиной, понимаешь? Я не должен был говорить тебе об этом, но она только со мной испытывает оргазм.

Конечно, Павлина отлично его поняла, она все понимала. «Он хочет, чтобы Тереза пела ему только ту песню, которую он хочет услышать», — подумала Павлина.

Одиннадцать лет тому назад, перекрывая шум и гам в ресторане «Пантеон», он честно и откровенно рассказал ей о себе псе. Она выслушала его, потом в свою очередь рассказала о себе тоже. Она добавила:

— Нам будет непросто.

Йоргос пообещал ей набраться терпения, но задача оказалась ему не по плечу. Женитьба подтвердила его подозрения, что он всего лишь человек среднего регистра — ни великий любовник, ни искусный обольститель. Такой же, как все, может быть, даже посредственность. Осознание этого факта лишило его уверенности в себе.

Павлина повернулась лицом к Йоргосу. Тот сидел в другом ряду зала судебных заседаний, справа от своего адвоката. Он рыдал, спрятав лицо в ладонях. Она видела только его затылок. Затылок был плоский. Затылок славного парня.

— Не проси меня родить ребенка, — сказала ему тогда Павлина.

Он согласился. Ей следовало бы добавить: «Я выхожу за тебя замуж, славный мой Йоргос, потому как уверена, что рядом с тобой никогда не забуду своего Ариса. Дело тут не в терпении. Я не буду счастлива с тобой ни при каких обстоятельствах. Найди себе лучше другую женщину, она будет молоть для тебя вздор, который тебе хочется слышать. Из нашего союза не выйдет ничего путного».

Но она предпочла плыть по течению. Может быть, в этом и есть секрет счастья: жить в столице Швейцарии, выйти замуж за Йоргоса Калуссиса? Ничего не забывать, но все-таки не оставаться в полном одиночестве.

Судья переключился на Йоргаса:

— Господин Калуссис, два года назад вы покинули семейный очаг…

Это не было вопросом.

— Да, господин председатель, — ответил адвокат Йоргоса.

Три месяца спустя после их первой встречи Йоргос пригласил Павлину в «Роберто», изысканный ресторан в квартале Ротиссри. В тот день около полудня он пришел к Мариетте, дочери хозяев ресторана, по заказу которой переделал норковую куртку в накидку. Йоргаса с его девушкой посадили за лучший столик на втором этаже. За ужином он не смог отказать себе в удовольствии прихвастнуть.

— Я настоял, чтобы нас посадили именно за этим столиком! — гордо сказал он.