Аномалии.INFERNO

— Я же сказал вам, что нельзя… — произнес он хриплым басом, совершенно не характерным для ребенка, и вновь сжал руку в кулак. Сергей не растерялся и сделал первый выстрел из табельного оружия. Мимо. В ответ в Сергея полетел очередной огненный шар, прошедший мимо его лица и слегка опаливший кожу.

— Черт возьми, да кто ты такой… — закричал уворачивающийся Сергей, пытаясь навести прицел на врага, чтобы выстрелить.

— Охранник языческих пустошей… — сказал мальчик, ухмыляясь и вновь сжимая руку в кулак. В этот раз Сергей, готовый увернуться от очередного огненного шара, совсем забыл о Татьяне, которая привстала, вероятно, ведомая женским любопытством. Мальчик не смог упустить такой случай, рассчитывая на циничный отвлекающий маневр. Он запустил шар в Татьяну, и та даже не успела моргнуть глазом, как огонь прожег ее прекрасное платье, а тело в считанные секунды обуглилось. Она не успела ничего сказать, как на ее месте образовалась горка дымящегося пепла. Сергей, глядя на это зрелище, к разочарованию мальчишки вовсе не утратил бдительность и, несмотря на подступившую скорбь, выстрелил несколько раз в мальчика. Попадания были точными. Из руки, груди и головы ребенка полетели струи огня, устилавшие пол, словно напалм. Вскоре весь мальчик был объят сплошным пламенем и так же, как Татьяна превратился в груду пепла. Разъяренный Сергей подошел к кремированной Тане и, сняв крестик, висевшей у него на шее, положил его на кучу праха.

— Покойся с миром, моя попутчица. — Сергей никогда не плакал, но в этот раз по его щеке скатилась скупая мужская слеза. — Я за тебя отомщу.

Он положил пистолет в кобуру и направился к выходу. Внезапно из неведомых динамиков раздался приятный женский голос, произнесший: «Жертвоприношение принято. Можете двигаться дальше». Не оборачиваясь, Сергей толкнул стеклянную дверь выхода из метрополитена и очутился в подземном переходе, примыкающим к станции метро «Врата Ада».

21

Дождь моросил с самого утра, и прохожих, укутанных в легкие плащи, на улицах белорусской столицы становилось значительно меньше. Люди с высоты птичьего полета были похожи на странные черные точки, вероятно, от того, что светлые головы большинства закрывали болоньевые черные зонтики. А если взобраться на крышу какой-нибудь минской многоэтажки, то могло сложиться сюрреалистическое впечатление, что некие таинственные передвигающиеся грибы заполонили собой столичные проспекты.

В такой вот ненастный день направлялась на работу обычная женщина, точнее даже сказать, бабушка. У нее с собой не было зонтика, поэтому капли воды неровными сужающимися рядами едва заметных разводов покрыли ее пальто. Женщина работала уборщицей в кинотеатре, и, как это было положено, она направлялась в зал, чтобы слегка подмести в нем после очередного показа.

Чего только не было под креслами пустого кинотеатра: пустые пивные бутылки, одинокие крошки желтого попкорна, использованные презервативы, шприцы и даже женские гигиенические прокладки. Сегодня Анфиса Ивановна решила прийти пораньше на работу, чтобы, не торопясь, с веником и совком обойти многочисленные ряды зрительного зала.

Кинотеатр напоминал бетонную коробку с слегка закругленным обтекаемым фасадом. На стеклянных витринах, всегда тщательно вымытых, висели плакаты грядущих кинопремьер.

Женщина зашла внутрь, поздоровалась с вахтером, который прибывал в полудреме, обусловленной, по всей видимости, ненастной погодой, и устремилась в свою маленькую каморку, где уже несколько лет покоились все необходимые для уборки вещи: какие-то старые майки, используемые в качестве тряпок, веники, несколько цветастых совков, с надломленными ручками.

Анфиса Ивановна взяла в руки одноразовый черный мусорный пакет, желтый совок с веником и пошла в зал. Было еще рано, поэтому даже дежурный свет никто не включал, хотя обычно электрик делал это где-то за полчаса до прибытия обслуживающего персонала. Но так как женщина в этот раз пришла раньше, то поворачивать несущие таинственный техногенный страх рычаги ей пришлось самостоятельно. Как только загорелось освещение и доселе казавшийся белым экран тут же утерял свой призрачный статус, а сиденья, обитые красной тканью, обрели свой истинный цвет, вырвавшись из царства темноты.

У женщины было сегодня особенное задание: из внутреннего кармана она достала несколько упаковок со специальными иглами, кончики которых были тщательно обработаны вирусом развиртуализации.

Анфиса Ивановна принялась методично устанавливать их в специально проделанные дыры в деревянных креслах. Так, человек, решившийся сесть, сам того не зная кололся об устройство, которое, по технологической своей разработке, должно было сразу уйти под ткань. Изъять хитроумный аппарат было довольно тяжело. Обычно, по будням, человек, напоровшийся на импровизированную «занозу», просто пересаживался на другое место. Кинотеатры в этот период пустовали, особенно когда в них показывали странные фильмы непонятных большинству режиссеров. Установив несколько иголок на определенные места в зале, женщина подняла голову и сразу же прикинула в голове, сколько сегодня примерно людей станет частью их одной большой семьи, идущей по пути спасения порочного человечества. Сегодня ей показалось, что актуальным будет число три.

Кроме того, женщина сейчас представила, как другие ее соратники в эти секунды или же на часы позже устанавливают такие же устройства в транспорте, подъездах и прочих местах, где массово скапливался человеческий фактор.

Вскоре на своем рабочем месте показался электрик — невысокий мужчина лет сорока с округлым лицом, черты которого особенно подчеркивала четырехдневная щетина. Он сначала возился возле щитовой, а потом скрылся в загадочных помещениях, которые находились за белым экраном и порою часто вызывали интерес посетителей, как вызывали интерес конечные станции метро, в глубинах и тупиках которых скрывался пустой поезд.

Анфиса взяла в руки веник и принялась сметать пыль, что извечно скапливалась в этом большом помещении, как внезапно в кармане ее рабочих штанов зазвонил телефон.

Она сняла трубку и произнесла короткое, но четкое «ало».

— Это Ганс. В кинотеатре «Электрон» произошел взрыв, наш человек погиб. Будьте предельно осторожны.

Анфиса Ивановна ничего не ответила. Она, как и другие представители среднего звена организации ИВЧ-фашистов, лишь что-то слышала о проводящихся карательных операциях, направленных на членов их тайного общества, но никакой конкретной информацией не владела. Поэтому, как всегда понадеявшись на то, что сегодня опасность, которая надвигалась на всех их, ее минует, уборщица принялась мести дальше. Сегодня ей ничто не угрожало, да и не боялась эта женщина смерти, про себя повторяя, что смерть — это все-таки то, что бывает с другими.

А в это же самое время криминалисты в другом кинотеатре уже изучали причину взрыва, пока врачи выносили наружу изуродованное тело уборщицы. Когда Анфиса Ивановна собралась уходить, электрик как-то странно посмотрел на нее, будто заподозрил что-то неладное. Анфиса Ивановна решила следить за ним более внимательно или даже сообщить Гансу об изменениях в поведении окружающих ее людей. Но, скорее всего, у верхушки сейчас заботы были куда важнее, чем сумбурные подозрения старой уборщицы.

Когда Анфиса Ивановна вышла из кинотеатра на просторы минских проспектов, дождь слегка поутих, и столицу уже постепенно начал наполнять загазованный воздух. Она пошла на остановку общественного транспорта, дабы водрузить свое тело в салон нужного ей троллейбуса с облезшей краской, который, как ему и полагается, доставит ее к родному дому. Там, в неуютной квартире, она уснет, и ей будет сниться один и тот же сон, что когда-нибудь грядет великое освобождение, о котором слепой пророк говорил, что ИВЧ — это вирус, который не существует в реальном мире, и что все они виртуализированные существа. Но это все будет глубокой ночью. А пока что женщина садилась в полупустой троллейбус, где люди либо тупо пялились в окна, либо безо всякого интереса рассматривали лица своих же собратьев — жителей и гостей столицы, из которых каждый хоть раз задумывался о том, что он делает в этом странном городе.