Скиф

На перемене между парами Варя опять с Любой поговорить хотела, но та дулась и всем видом показывала, что нет Косициной ни в помещении, ни на свете. А тут еще Зоя прицепилась:

– Поговорить надо.

В туалет завела, сигаретку прикурила, окинув девушку нехорошим взглядом:

– С Томиком встречаешься?

– Нет.

– Да, я точно знаю. Ты видно чего-то недопонимаешь, Косицина. Я тебе его по – дружески на ночь презентовала, он мой друг, улавливаешь?

– Нет.

– Козу тупую из себя не строй, – посоветовала, холода во взгляд нагоняя. – Томик туз с немереными возможностями. Он мой, ты его на себя перетягиваешь. Что это значит? Нет, я понимаю, денежки, устройство на хорошую работу, масса входов выходов, знакомства с денежными и нужными мужичками – какая идиотка от этого откажется? Все верно, одно не так – ты мне дорогу перебегаешь. Эта поляна моя была, а ты меня с нее гонишь. И это твоя благодарность за то, что я фактически твою жизнь устроила? Не по – человечьи, Косицина.

– Зоя, мне не нужен Том. Он сам лезет.

– Не нужен был бы – послала. Ты ему лапшу на уши вешай, а мне не надо. И под дурочку не коси, стоит тут умом сирую изображает. Короче, Косицина, хочешь полюбовно: сто тысяч и по бывшей дружбе так и быть, прощу тебя. Нет? Война. Ты меня знаешь, я свое так просто не отдам. Раскрою Томику твою чудесную натуру. Про жениха – то он знает? Нет? Ха, так и думала. И жених о нем ни сном не духом? А я их столкну. Повеселимся? Не знаю, как Димочка твой, но Томик собственник, твоего в порошок сотрет и тебя прицепом.

Варя испугалась.

– Не надо.

– Тогда гони бабки и месяц он твой.

– У меня нет таких денег…

– У Томика есть. Раскрути, – беспечно пожала плечами.

– Зоя, подожди. Не умею я и не хочу. Том не нужен мне, он сам мне прохода не дает. Да забери ты его, я только спасибо скажу.

– Опять об услуге просишь? Ладно, я не обидчивая, но „благодарность“ твою помня, за просто так стараться не стану. Пятьдесят и так и быть, помогу с Томом расстаться.

– Зоя, где я тебе такие деньги возьму? Почему платить должна? Если он твой, так и забери!

– Ты его на себя тянула, от меня отодвинула и хочешь, чтобы я снова к нему пошла? Ты совсем дура или меня за дуру принимаешь?

– Что такого?..

– Пошлет он меня!.. Здесь тонко действовать надо, а это хлопоты, расходы, риск опять же. Томик мужичек неоднозначный, сложный. Тут себе на голову проблем сыскать, как нечего делать. Мне оно надо?

– Что же делать?

– Думай, Косицина. Три варианта предложила. Как бабки будут, начну действовать, а нет – третий вариант, – качнулась к лицу девушки. – Только не дай тебе бог, со мной воевать. Я ж тебя мымру так облагодетельствую – до конца жизни помнить будешь.

Окурок откинула и вышла.

Варя так и осталась в сортире стоять.

Положение складывалось незавидное. То что Зое ничего не стоит всех в известность и сделке поставить, Варя не сомневалась. Только подумать о том – нервный озноб образуется. Конец же, всему конец. Воевать же она ни с ней, ни с кем-то еще не собиралась. Выходило, что ей опять нужно деньги искать, оптимально – пятьдесят, чтобы Зоя своего Тома забрала и у Косициной наконец тревог и хлопот убавилось. Том уйдет – Зоя перестанет цепляться, а Люба дуться, мать успокоится, будет меньше шансов Диме что-то узнать. Все нормализуется, уладиться, вернется жизнь в старую колею.

Только где деньги взять?

У Вари голова кругом шла – опять и снова – деньги. Такое чувство, что они единственная цель, двигатель прогресса. Единственная сила, единственная значимость, единственный идол. Есть они у тебя – трудностей не знаешь, нет – так и будешь по жизни от купюры к купюре крутиться. И не жить, а бегать от проблемы к проблеме.

Но ведь это не правильно.

Однако где оно, то, что правильно?

Варя с сожалением поняла, что от Тома ей не сбежать и к Диме опять не попасть. Пока проблему с Зоей не решит, даже мечтать о чем-то не стоит. А не решит – погубит Федорова ее.

Опять будущее девушке призрачным показалось.

Выхода не было. В Слобду Варя не поехала, скрепя сердце потащилась опять в „Азию“.

Тому до Вариного состояния, как и проблем, дела не было. Он одержим ею стал и на уме одно. Как вошла, в губы впился, в объятьях стиснул.

Девушка же все думала, как с ним поговорить, слова подбирала и боялась, чтобы язык не подвел и от стыда она не сгорела, когда просить у него денег будет. А больше не у кого.

К вечеру, когда разомлевший Том ее в ресторан повез, Варя несмело и неумело завела разговор, издалека заходя, запинаясь.

Мужчина сразу понял, что она хочет, заулыбался, руку ей сжал, прерывая:

– Не парься. Скажи сколько надо? Пятьдесят хватит?

– Да, – пискнула и притихла, боясь доброту судьбы спугнуть.

Пока на удивление фартило: Том мало ей без всяких трудностей нужную сумму выдал, так и домой рано привез.

Утром, дождавшись ухода матери на работу, а Жанны в школу, она Зое позвонила:

– Деньги у меня.

– Уже? А все прибеднялась – раскручивать не умею.

Варя ее замечание пропустила. Одно девушкой двигало: быстрее бы вся эта история закончилась.

– Приезжай и забирай.

– Ладно, я не гордая. Только к тебе мне не по дороге ехать.

– А мне к тебе. У меня автобус через час.

– К женишку? Договорились: через час на автовокзале встретимся. До встречи, лапа моя.

Зоя повесила трубку и прикусила ноготок, с прищуром на себя в зеркало поглядывая: худо дело-то. Эту козу, Косицину срочно надо отодвигать, а то и правда, конкурентка ей на шею станет. Деревня деревней, а смотри ты, из самого Пожарского полтинник за вечер вытянула. А поднатореет, что будет? Нет, скидывать ее надо. Однозначно.

– В Слобду, говоришь? К жениху? Угу.

Улыбнулась своему отражению. Взяла тушь, телефон, набрала номер Тома и, подправляя реснички, заворковала в трубку о яром и негасимом желании свидиться. По делу, естественно, по делу.

Варя деньги отдала и порадовалась:

– Все теперь.

– Угу, – сунула в рот жвачку Зоя и на выход из салона кивнула. – Топай.

Та и выпорхнула, блаженная, счастливая, что быстро и легко проблема разрешилась и теперь точно все, теперь только Дима. Его выпишут, она получит диплом, потом свадьба, семья, все как у всех. Жизнь, самая обычная, но в том и прелесть.

Если б Варя видела, каким взглядом ее проводила Федорова – улыбаться бы перестала.

Дима в кресле у окна сидел. Выглядел сносно, и Варя защебетала, радуясь, что дело идет на поправку. Парень слушал ее, но девушке казалось, что не слышит. Было что-то чужое, отстраненное в его взгляде.

– Что с тобой? – забеспокоилась.

– Ничего.

– Но я же вижу.

– Что?

– Смотришь на меня странно. И вообще, другой какой-то.

– Обычный. Редко приходишь, вот чужим и кажусь.

Прозвучало это с укором и Варя, присев перед любимым на корточки, заглянула ему в глаза:

– Дима, ну, ты что? Ты же знаешь, сессия скоро.

– Станешь дипломированным специалистом, устроишься в какой-нибудь банк и пошлешь меня на фиг.

– Дим, что ты такое говоришь? – сжала его руки. – Я люблю тебя и не брошу. Я очень, очень люблю тебя.

Он явно не верил и она не могла понять почему. Взгляд был больной, изучающий, тоскливый. Дима будто прощался с ней, и тем пугал.