Приключения бизнесмена (СИ)

— Как вы думаете, это надолго?

Главврач наклонил голову, как-то сбоку изучающе посмотрел на Сереню и ответил:

— Я уже упоминал вам, что мой опыт подсказывает — да, это надолго. Хотя, бывают разные варианты.

Серёня подумал еще минуту, и, решив, что его компетенции в этих вопросах явно не хватает, спросил:

— А что вы посоветуете? Я ведь первый раз так… — Он не смог сформулировать свою мысль, но доктор закивал головой.

— Да, да. Я вас понимаю. Есть частные клиники по уходу за такими больными. А есть и государственные стационары. Платные, конечно. Но, как вы сами понимаете, в частных удобнее.

Серёня кивнул, сделав знак врачу, что все понял.

— Знаете, я не знаток всяких там медицинских тонкостей, а уж тем более, больничных заведений. Я хочу вас попросить — организуйте, пожалуйста, моего друга в такую больницу, где, по вашему мнению, за ним будет самый лучший уход. Цена значения не имеет — надеюсь, это вы и без меня поняли. А всю информацию об этом медицинском рае и счета по его финансированию, пожалуйста, пришлите в мой офис. Вот моя визитка, секретарь будет в курсе. — Доктор послушно закивал головой, получая из Серёниных рук вторую тысячу баксов. — И, пожалуйста, сделайте это поскорее. Это мой друг. — С акцентом на слове «друг» Серёнина фраза прозвучала почти угрожающе.

— Не извольте беспокоиться, все сделаем, все сообщим в кратчайшие сроки. — От этой тирады пахнуло старорежимностью и покорством, и Серёня как-то сразу внутренне успокоился — этот сделает, в лепешку разобьется, но сделает.

Джипы траурной процессией потянулись в сторону Москвы. Серёня все еще не мог смириться с мыслью, что он остался один на один с этим монстром — БИЗНЕСОМ. Но, чем ближе становился запах столицы, чем ближе надвигались на него громады новостроек, тем он больше успокаивался. «Ничего, прорвемся. Я смогу, я выдержу». Он твердил это, как заклинание. На Генке всегда лежала огромная ответственность, которую возлагают на человека серьезные, нешуточные обязанности. Их с Генкой бизнес не терпел расхлябанности и дурости. И, каким бы не был Генка бабником и весельчаком на отдыхе, в деле это была настоящая бизнес-акула. У него был природный нюх на финансовый успех. И Серёня часто восхищался тем, с какой проницательностью Генка продирается сквозь непростые джунгли нефтебизнеса, вынюхивая и высматривая выгодные контракты среди огромного потока всякой нестоящей ерунды. Теперь этому нюху, этому замечательному чутью Серёне придется научиться в самые короткие сроки. Иначе Его Величество Бизнес ошибок ему не простит.

В одиночку работать было намного тяжелее — это Серёня почувствовал в первые же дни. Только теперь он до конца осознал, каким замечательным и приятным было то время, когда рядом с ним был Генка. Теперь Серёне каждый день не хватало его деловой хватки, проницательности и умения предугадывать события. Конкуренты начали на Серёню крестовый поход по всем фронтам. Он был вынужден продать часть их с Генкой бизнеса, но все же приличный его кусок сохранить удалось. И Серёня этим гордился. На фоне того, что тогда творилось в стране, Серёнина контора выглядела островком стабильности, и он твердой рукой вел свой маленький кораблик в безумном море той, совершенно дикой, российской экономики. А экономика действительно была в ту пору дикой. Она была похожа на пьяного ямщика, гулявшего по заснеженному тракту — ее шатало во все стороны, местами она шла вразнос, и не было твердой руки, которая бы удержала и направила огромный корабль со славным именем Россия в надежные и спокойные воды. Так продолжалось несколько лет, и печальным финалом этого жуткого плавания был дефолт 98 года. Самый конец века, столько надежд и на тебе! Приплыли. Но Серёня, наученный горьким опытом, смог выкрутиться. Он, потерявший в свое время почти половину бизнеса, теперь точно знал, что не стоит держать все яйца в одной корзине. И поэтому значительную часть своих личных сбережений в дело не пускал, а хранил в надежном — надежном именно для него, Серёни, — банке. Приличную часть денег он перевел в золото — оно, как известно, в цене при любой экономике. А остальное держал в разных валютах равными долями. Он любовно именовал это «пенсионным фондом», и ни за какие коврижки не стал бы рисковать этими деньгами. И когда знаменитый августовский дефолт конца 20-го века засунул страну в очередной финансовый коллапс, Серёня ужом извернулся, но финансы свои спас. Тогда только и оставалось, что, чертыхаясь себе под нос, уворачиваться от экономических «метеоритов», которые, похлеще любого космического дождя, бомбили бескрайние российские просторы.

Вся эта экономическая белиберда стала стихать примерно через год. Расслабляться было нельзя, но дух перевести уже позволялось. Сидя у камина с рюмочкой сладкого ликера и сигарой, Серёня улыбался улыбкой усталого путника и приговаривал:

— Если еще какой-нибудь «киндер-сюрприз» из правительства нам экономику обрушит, ей богу, подамся в Европу.

Но все обошлось.

Глава 2

Вагон равномерно покачивался, наматывая километры на свои тяжеленные колеса. Серёня лежал на верхней полке в купе, внизу бренчали гитарными струнами трое каких-то то ли полярников, то ли археологов. В общем, «туристы», — так окрестил их Серёня, как только увидел. А почему, и сам не знал. Все трое были бородатые, в свитерах и обожали туристские песни времен пионерской молодости нынешнего президента. А может, это был Высоцкий — Серёня не был силен в музыкальных жанрах. Он любил просто хорошую музыку, а чьей она эпохи — неважно. Хоть «кватроченто», хоть барды — если музыка приятная и слова душевные — почему нет.

А за два часа до этого, слоняясь по вокзалу в поисках работающих касс, Серёня в общем-то слегка лукавил перед самим собой. По-русски говоря — обманывал свою, мечущуюся в поисках выхода, душу. Он решил уехать. Просто так, развеяться. В старые времена это называлось красивым словом «отпуск». От этого слова веяло Сочами или Гаграми — в зависимости от доходов пролетария. Но Серёне в этом смысле никогда не везло.

Когда он работал в НИИ, то в отпуск поехать не мог по причине безденежья. Когда стал бизнесменом, то об отпуске совсем забыл. В бизнесе не может быть полноценного отпуска. Даже если ты лежишь на пляже в Египте, то какая-нибудь вошь обязательно позвонит и спросит номер контракта «на-что-то-там такое», или секретарша захочет поинтересоваться у шефа «на когда ему удобнее назначить встречу с инвестором». Или еще какая-нибудь аналогичная ерунда. А отключать телефон даже и думать не моги! Хорошо было, когда этих телефонов еще и в природе не было. Золотое было время! И еще так недавно. Теперь — фиг! Достанут и со дна морского, и со звезды. Технологии, мать их!

Но жизнь неожиданно подарила Серёне вожделенный отпуск. Правда, при таких странных обстоятельствах, каких и врагу не пожелаешь. Сказано же — бойтесь своих желаний, а то они исполнятся.

И вот теперь он стоял на вокзале и прикидывал, куда бы ему съездить проветриться недельки эдак на две-три-четыре. Ничего путного ему в голову не приходило. Он просто не знал куда ехать, а главное, зачем.

Вот и бродил он по шумной привокзальной площади, размышляя, что он здесь делает и как ему жить дальше. Так прошел час. Серёня понимал, что бесцельное бродяжничество от столба к столбу вряд ли изменит его жизнь в положительную сторону, и решение ему все же принимать придется. И наконец он его принял. Он решительно направился к кассам и, выждав небольшую очередь, брякнул:

— Один билет на юг.

Кассирша была женщиной без чувства юмора:

— Гражданин, вы, что, издеваетесь? Мне еще полсмены работать. Куда вам конкретно.

А, была не была! Серёня еще в глубоком детстве мечтал съездить на юг, к морю. Тогда этой его мечте не суждено было сбыться — родители — люди не праздные, на курорты не ездили, и его, Серёню, дальше, чем к бабушке в деревню, отправлять на каникулы не хотели. Даже пионерский лагерь был несбыточной Серёниной мечтой. Отец, по профессии врач, говорил, что в этих пионерлагерях жуткая антисанитария и разврат, и приличному ребенку там делать нечего. Серёня мог это подтвердить, потому что его дворовые друзья, все как один, перебывали в этих пионерлагерях. Пацаны взахлеб рассказывали, как они тискали девчонок из соседних отрядов во время танцев или, как тогда говорили, «массовок», и мазали пионервожатых зубной пастой в ту ночь, когда весь лагерь готовился к отъезду домой. Традиция! После всех этих рассказов Серёне еще больше хотелось в эти неприличные и антисанитарные места. Но, не судьба!