Memento

На Еву еще обращают внимание, удивляется Михал.

Ну что может быть прекраснее удачного автостопа? Сколько раз в школе я мечтал объехать автостопом весь мир? Только одного меня не пускали даже в Давле [19].

Опять хочешь свалить на предков, что перед этой прогулкой пришлось-таки вмазаться. Прогулки без кайфа тебе не в радость. Но уж это твои дела. Твои и Евы. Михал улыбнулся ей.

Они топали пешком через луг к видневшейся наверху турбазе… Все вдруг стало в тысячу раз проще, чем в городе. Обыкновенные вещи, которые никогда не подведут: солнце, трава, лес, воздух. Как пробуждение от страшного сна, когда понимаешь, что все в нем неправда. А из кухни доносится запах кофе.

— Давай посидим, — захныкала Ева.

Пятьсот метров в горку и те не можем одолеть! Михал упал на спину в траву возле дорожки.

— Благодать, уж и не помню, когда мне было так здорово, — пустил он пробный шар.

А жить тут? Может, это наш шанс? Нет, серьезно. Кайф здесь хрен достанешь. А то зачем бы Даше вечно мотаться в Прагу?

Он сорвал стебелек хрупкой светло-зеленой травинки и засунул в рот. Вместо сигареты. Ева притулилась рядом. В ее глазах отражалось небо и плывущие облака.

— Знаешь, Михал, я ужасно рада, что ты меня сюда вытащил!

Хэппи-энд на горных склонах.

На турбазе окон шестьдесят. В такой громадине наверняка постоянная нужда в обслуге.

В коридоре запах свежей древесины. Гомон и шум из ресторана. Свинина с кнедликами и моравские колбаски. Ох уж эта вечная борьба с лишними килограммами!

Они направились к бару.

— Что будете пить?

— Мы ищем Петра Копала.

Улыбку будто слизнули. Или мне просто показалось?

— Он на складе. За туалетом налево в конце коридора.

Нет, не показалось. Больше ни слова. Улыбка уже для другого посетителя.

Открытая решетка, двери настежь.

Михал заглянул внутрь.

— Привет…

— Чего надо… вход запрещен… А… — Петр вспомнил, откуда знает этого парня.

— Вот решили к вам в гости заскочить, — начал Михал, стараясь не замечать кавардак за спиной у Петра. Хаос ящиков, коробок, свертков, мешков, бутылок.

— А где Даша?

— Наверху…

— Что с ней?

— А то не знаешь?

Мучительная тишина.

— Вообще-то мы приехали узнать, нет ли тут какой-нибудь работы, — опять начал Михал.

— Здесь? С моей подачи точно нет. — Петр повернулся к складу. — Есть хотите?

Михал покачал головой.

— Да вы не стесняйтесь. Все равно у нас недостача. — Петр опустился на коробку из-под яиц. Свесил руки. Снова молчание.

— Даша тебе не говорила, что мы приедем?

Петр покачал головой.

— Ну, что тут такое? — Какой-то мужчина в черном сатиновом халате. — Очередной бардак?

— Вот складываю товар, привезли недавно… — неуверенно оборонялся Петр.

— Оно и видно, — иронически заметил мужчина. — А эта парочка? — Он хмуро покосился на Михала с Евой. — Убирайтесь, да поживее! Наркоманы в складе! Прямо цирк. Какой уж тут порядок!

Неужели заметно с первого взгляда?

Они вышли в коридор к туалетам. Петр так и остался сидеть на ящике.

Хорошо, а теперь как? Михал снова заглянул на склад.

— Что все-таки с Дашей?

— Свалилась она вчера. Тут все и всплыло. Она мне лапшу на уши вешала, будто завязала. Вроде бы бросила, ради меня. А сама втихаря под язык ширялась… Дурак я, дурак…

Михал присвистнул.

— А если недостача на складе — ее дела, если она на кайф таскала, тогда мы оба в дерьме! — накинулся Петр на Михала.

— Я ничего не брал, — защищался тот.

— Да уж, конечно. Ты тоже нам сильно помог. И все вы! Ни одна сволочь не позвонила, что она снова ширяется. Козла отпущения из меня сделали!

— Но я ведь…

— Не трепись, будто не знал, — перебил Петр. — Что, полгода не виделись?

Виделись. Два дня назад.

— Все вы подонки. Подлые, безмозглые торчки. А теперь уматывай!

Он вскочил с коробки из-под яиц и с грохотом закрыл за собой дверь. Изнутри тут же заворочался ключ.

Они тащились вниз с горы по проселку. Часа через два зайдет солнце. Недолгим было гостеприимство этой долины. Холодная ночь в горах, а утром роса.

А как же новая жизнь? Новая жизнь старых торчков. Смех, да и только.

— Раздобыл я, значит, белый халат, забрался по утрянке в больницу, накинул халат и давай водить по коридорам бабок, вроде я санитар. А сам присматриваюсь, что к чему.

Да, далеко шагнул наш Гонза, подумал Михал. Заливает целой команде, те аж рты поразевали. Одни кролики. Смена караула. Наши старики, для которых Гонзичек был только шестеркой, давно уже в зоне или просто в заднице. Кроме Рихарда. И нас. Пока. Чудес не бывает. Хэппи-энд в горах. Ха-ха-ха! А этот молодняк, который черт знает где понабрали Рихард с Гонзой, таращит глаза от удивления. Вот только я на его месте про такое бы не звонил.

— Что делать, если в этой чертовой амбулатории вечно торчит доктор с сестрой, а перед дверью штук шестьдесят бабок. Как до кокаина добраться? И вот везуха. Гляжу, а рядом — сортир. Мигом туда, открываю все крантики в умывальнике, а дырку затыкаю платком. Натуральный потоп! Через минуту вода уже в коридоре. Врубаетесь, что там началось? Шестьдесят баб, и ни одной в мужской сортир соваться неохота. Наконец зовут врача. Тот вместе с сестрой мужественно бросается на ликвидацию аварии. Само собой, дверь в амбулаторию — настежь. Бабки сгрудились у сортира и глазеют, как доктор с сестричкой пробираются к умывальнику. Я как ни в чем не бывало, весь в белом, вхожу в амбулаторию. Пузырек с кокаином в шкафу для лекарств, беру его и спокойно выхожу, а дверь для порядка захлопываю. Чтобы той парочке служба медом не казалась. После чего медленно удаляюсь. Потрясно, да?

Кролики писают от восторга. Браво, браво. Господи, скорей бы уж Рихард отслюнявил бабки, да убраться отсюда. С этими психами пообщаешься, белому свету не рад.

Наконец Рихард поднимается и идет в кухню. Михал за ним.

— Ну, сколько? — не выдерживает он.

— Девятьсот. Больше никто не даст.

— Не так чтобы много, — хмурится Михал.

— Зато безопасно, — улыбается Рихард.

Михал кивает. Что нам еще остается?

— Бабки в комнате, — говорит Рихард и проскальзывает мимо Михала назад.

Звонок в дверь.

— Кто это? — Рихард замирает на пороге.

Как в прошлый раз, проигрыватель мгновенно умолкает.

— Роман? — спрашивает Гонза.

Рихард качает головой:

— Я ему запретил сюда соваться.

Снова звонок.

Рихард белее полотна.

— Не та прозвонка, — шепчет он, как и тогда.

— Откройте! Милиция!

Совсем не как в тот раз.

— Черт! — вырывается у Гонзы. Он хватает лежащий на столе пузырек, открывает окно и швыряет на улицу.

Рихард кидается к ящику кухонного стола.

— Отзыньте! — лает он на перепуганных кроликов, которые мечутся по комнате, словно по палубе тонущего корабля, на котором нет спасательных шлюпок.

— Вы слышите? Открывайте! — раздается за дверью.

И вот уже в квартире трое незнакомых мужчин. Двое в милицейской форме.

Рихард пятится в комнату, стараясь засунуть под кровать ящичек, полный лекарств и пузырьков без надписей.

Один из троицы, естественно, это замечает.

— Отлично. Вы хозяин квартиры, не так ли?

Рихард кивает.

— Придется кое-что объяснить. — Мужчина в штатском осматривает комнату. — Приятное общество, — улыбается он. — Весьма рад видеть вас здесь в таком составе. Остальные, разумеется, тоже ответят на наши вопросы.

Сердце у Михала колотится так, будто он бежал без передышки несколько часов. В таком состоянии мне и несколько минут не пробежать, понимает он. Уголком глаза Михал следит за Евой, которая тихонько, незаметно продвигается к двери в кухню. Неужели надеется спрятаться?

Поздно!

— Куда это вы, барышня? — не без иронии интересуется штатский.

Всего одна секунда.