Частная жизнь Пиппы Ли

Срыв

Мне по сей день трудно найти причину того, что произошло дальше. По-моему, особой логики не просматривается. Дела шли относительно неплохо: у меня была работа, крыша над головой, друзья. Я наконец получила аттестат.

Все началось с обычной дозы каликов на вечеринке. Мы, то есть Джим, Олла, я и еще несколько ярких представителей богемы, возрастом хорошо за сорок, явно нуждавшихся в услугах стоматолога-протезиста, отправились на танцы. Я редко куда выбиралась, и дискотека была для меня целым событием. Протанцевав ночь напролет, спать я не хотела: перспектива проснуться с тяжелой ноющей головой и жуткими мыслями ничего, кроме отвращения, не вызывала. Задумав продлить эйфорию, я проглотила еще одну таблетку. Джим ничего не узнал: он редко пересчитывал свои запасы. На работу я отправилась под кайфом и подносила яичницу со шпинатом и брюссельские гофры с такой скоростью, что чуть ли не до локтей измазалась в голландском соусе и взбитых сливках. Нескольким посетителям пришлось зачищать жирные пятна, зато они познакомились с настоящим экспресс-обслуживанием.

Вечером я решила развлечься самостоятельно: будь что будет! Прежде чем уйти, я, встав на цыпочки, дотянулась до кособокой глиняной чашки, словно девчонка таскающая «Эм-энд-Эмс». К тому моменту я бодрствовала сорок восемь часов и чувствовала себя всесильной. Я доехала на метро до Манхэттена, толком не понимая, куда собралась, и на 14-й улице неожиданно вылетела из вагона. На платформе в лицо ударила волна горячего, пахнущего фекалиями воздуха. В ушах раздавался странный звук, высокий металлический свист. Мои движения были плавными, как у пантеры, голова казалась чистой, мысли — отточенными, как клинки. Прохожие и машины, наоборот, двигались судорожно, рывками: то застывали на месте, то бросались вперед.

Перед глазами снова и снова прокручивался четкий, продуманный до мелочей сценарий. Я найду беременную девочку со светлыми волосами, которая водила себя за поводок, когда Кэт и Шелли затащили меня в клуб, и спасу ей жизнь. Отыщу грязный притон, ворвусь туда, словно коммандос, отобью девочку у извращенцев, досыта накормлю и отведу к Джиму и Олле. Мы впятером заживем одной дружной семьей, а потом родится ребенок, белокурый, голубоглазый, с ангельски-светлым личиком.

Я бродила по окрестным улицам, разыскивая знакомый клуб. В памяти отпечатались лишь пять грязных ступеней и железная дверь. Удача мне все-таки улыбнулась: нашла! Потная женщина с внимательными глазами, сидевшая за плексигласовым окошком, про беременную девочку не слышала.

Сказала лишь, что эта смена у нее первая и она умирает от клятой жары.

Я отодвинула тяжелый пластиковый занавес и, наклонив голову, проникла в темную, без единого окна «библиотеку» с низким потолком. Музыка не играла, неярко горели красные и пурпурные лампы. Не успела я появиться, как несколько бродивших по залу посетителей устремили на меня голодные глаза: так на неудачной вечеринке скучающие гости оценивают вновь прибывших. Может, я странно двигаюсь? Наконец включили музыку: жесткий, пульсирующий металл. Я пробралась в заднюю комнату. Хм, сущая пещера, по периметру снова книжные полки, тут и там маленькие норки-кабинки. На узкой сцене средних лет женщина в кожаном корсете отплясывала для средних лет мужчины. Дверь одной из кабинок распахнулась — вышел какой-то парень с низко опущенной головой, а худенькая светловолосая девушка так и стояла спиной ко мне, застегивая блузку. Я решила подождать. Наконец девушка обернулась и выжидающе посмотрела на меня. Совсем молоденькая, а лицо вялое, отекшее.

— Приняла тебя за другую, извини! — пробормотала я бросилась прочь.

В главном зале Стэн и Лиза готовились к выступлению. Может, беременная девушка подойдет чуть позже? Ей ведь так нравились Стэн и Лиза! Она следила за ними не отрываясь, а маленькие пальчики сжимали поводок, словно ее бросил хозяин…

Вот яркий прожектор осветил пару, и я подошла ближе, остановившись внутри светового пятна, на том же самом месте, где видела беременную. Протянув руку, я могла коснуться хоть Стэна, хоть Лизы. Впрочем, не одна я: вокруг столпились другие посетители и с пустыми, апатичными лицами ждали начала шоу.

Лиза с завязанными черным кожаным ремнем глазами лежала на низенькой кровати. Живот у нее бледный и дряблый, словно гамак, висящий на широких бедрах. В такой позе крупные грудные железы напоминали шарики подтаявшего мороженого. Кожа вокруг сосков испещрена отметинами. Тут и царапины, будто от кошачьих когтей, и припухшие следы ожогов, и старые белые шрамы. Стэн наклонил чашу с растопленным воском, и на нежную кожу полилась аккуратная тоненькая струйка. Надо же, не стриптизер, а алхимик! Лиза вздрогнула и повернула голову набок. Вместе с остальными я разинув рот наблюдала, как воск застывает в белую лепешку. Позднее, когда Стэн развязал повязку, Лиза посмотрела на него с обожанием. Глаза у нее темно-синие, почти сапфировые. «Я люблю тебя», — прочитала по губам я и тотчас смутилась: господи, какие чувства! Другие посетители растеклись по залу, а я все стояла, не в силах сдвинуться с места. Не обращая ни на кого внимания, Лиза села — стопы вместе, колениврозь — и начала отдирать от груди отвердевший воск. С любопытством взглянув на меня, Стэн выдернул из розетки вилку небольшой электроплитки.

Ко мне подошел парень. Узкобедрый, женоподобный, с полными губами и копной темных кудрей. Он расстегнул три верхние пуговицы обтягивающей шелковой рубашки, демонстрируя всем желающим загорелую, без единого волоска грудь.

— Эй, ты в порядке? — поинтересовался он.

Я объяснила, что ищу беременную девушку. Парень никогда ее не видел, но я, решив с ним поболтать, улыбнулась. Я казалась себе смелой и обворожительной: порхала по залу, возбужденно жестикулировала. Из нашей беседы отложилось одно: окружающие считали женоподобного парня геем, хотя он был натуралом, правда, как повторил несколько раз, «с изюминкой». Звали парня Мэнди. Не помню, при каких обстоятельствах я уговорила его отвезти меня в Коннектикут, тем не менее зарю встретила в оранжевом «камаро», летящем по шоссе 84 в Данбери. Мэнди рассказывал о своей жизни: как работал в автоцентре отца, как, начиная с трехлетнего возраста, успел сняться в семи рекламных роликах этого автоцентра. Я едва его слышала: все мысли вытеснял страх перед встречей со Сьюки.

На окраине Данбери мы сделали санитарную остановку. Мэнди вынул из бардачка маленькую китайскую сумочку с вышитым драконом, открыл и продемонстрировал содержимое — полиэтиленовый пакетик с белым порошком. Кайф от таблеток понемногу отлетал, и я жадно вдохнула белый зигзаг с глянцевой страницы рекламного проспекта. Вместо трубочки пришлось использовать долларовую банкноту. Чувствуя, как порошок обжигает носоглотку, я прочитала: «Купите новый грузовик „ниссан“ и получите двести долларов обратно!»

На странице имелась фотография: плотный мужчина стоял возле красного грузовика и улыбался. Хм, усатый, а губы полные, как у Мэнди. Сомнений не оставалось — папаша! Я пожалела владельца автоцентра: не знает ведь, для чего используется его фотка! Едва вдохнув белый порошок, я поняла, что совершила ошибку. Смешавшись с принятым за последние сорок восемь часов амфетамином, он словно железными зубами впился в мозг. Каждый звук теперь пугал до полусмерти, а профиль моего водителя с орлиным носом и полными губами казался зловещим. Сейчас он нарежет из меня отбивные, которые по пути к дому Сьюки будет швырять из окна.

В Дельтон-грин мы прибыли без двадцати семь.

— Вообще-то я мастер на разные безумства, но это — полный финиш! — заявил Мэнди. — Твой отец ведь священник, да?

Я кивнула.

— Полный финиш, черт подери! — Он явно собрался выйти из машины.

— Э-э, слушай… Подожди меня здесь, ладно? Всего минуточку… Потом я выйду, и мы…

Мэнди включил радио и стал кивать в такт музыке, его гримаса не предвещала ничего хорошего.

Гадая, что такого ему пообещала, я зашагала к боковой двери родительского дома. Пели птицы, холодный чистый воздух приятно бодрил. Достав из-под половика ключ, я быстро повернула его в замке.