Всё возможно, детка

Моя дорогая, дорогая Пенни.

Хочу рассказать тебе о том, что случилось со мной сегодня на работе. То есть не то чтобы хочу, но считаю, что должна, потому что обещала тебе быть абсолютно честной. Я и сама не понимаю до конца, что все это может значить, и хотела бы поделиться с тобой своими сомнениями. Так вот: в офисе я сегодня снова одна отдувалась за всех. Шейла все не может оправиться от бронхита (впрочем, она лечится по собственной методике: две пачки сигарет в день), а Джоанна умотала в Лос-Анджелес со второй нашей звездой - Труди Хобсон. Труди играет роль холодной и циничной британской стервы в каком-то маразматическом фильме жанра «экшн». Убей бог, не помню, как эта фигня называется. Помню только, что это сиквел, и название, соответственно, должно указывать на сей факт. Наверное, называется как-то вроде «Деръмо-2». Ну, короче: сижу я, значит, в кабинете одна, и кто, ты думаешь, является, чтобы скрасить мое одиночество? Карл Фиппс собственной персоной - весь из себя такой задумчивый, байронически печальный и в длинном плаще. Не успела я с ним поздороваться, как он с ходу стал жаловаться на тяжкое бремя актерской славы, на свое собственное одиночество и тут же, не теряя времени, пригласил меня на ланч! Вот это да. Ума не приложу, с чего это он возымел на меня какие-то виды. Я-то уверена, что не давала ему никакого повода предположить, будто мне нравится его общество или я нахожу его персону привлекательной.

В любом случае, пойти с ним обедать я не могла, если бы даже и захотела. Ведь больше в конторе никого не было, а кто-то же должен отвечать на звонки. (На этой неделе на нас навалилось огромное количество работы по озвучиванию. У меня такое впечатление, будто все производители шоколада в стране сговорились и решили: им никак не распродать свою продукцию, если кто-нибудь из наших девочек не скажет за кадром томным голосом: «Если вы действительно хотите ощутить во рту большой, приносящий сладостное удовлетворение… батончик, то вам никак не обойтись без…») В общем, я ответила ему, что у меня слишком много работы, и, кстати, сказала это достаточно холодно и сурово, чтобы он не подумал, будто я просто выпендриваюсь или, тем более, намекаю, что меня нужно уговаривать. Мне, кстати, вообще не нравится, когда окружающие, и в первую очередь клиенты нашего агентства, воспринимают мою работу как нечто ненужное и не слишком обязательное. Почему-то многим кажется, что я могу в любой момент взять и уйти из офиса и от этого ничего не изменится. На самом деле часто бывает действительно так, но посторонним знать об этом совершенно не обязательно. «Ну что ж, понимаю», - заявил наш лорд Фиппс и, скорчив грозную мину, свалил наконец из кабинета. Я решила, что на этом все закончилось, и спокойно занялась своими делами.

Ни фига подобного! Не прошло и десяти минут, как он вернулся, неся в руках здоровенный ящик из «Фортнума» (ну, может, не ящик, но по крайней мере большую пластмассовую коробку), доверху набитый шикарной едой из их кулинарии. Устрицы, оливки, какие-то еще экзотические закуски и - ни много, ни мало - шампанское! Я, конечно, изумилась, а он объявил, что отмечает подписание контракта на съемки в крупнобюджетном амери канском фильме. Ну, как водится, играть презренному британцу предложили какого-то негодяя. Не могу не отметить, что как бы мы ни ненавидели пресловутую политкорректность, но для наших лучших актеров она стала просто манной небесной. По-моему, мы, англичане, остались последним на земле народом, или нацией, или, если хотите, расой, которую можно постоянно выставлять всякими мерзавцами, подонками и идиотами, и никому в мире не придет в голову считать это дискриминацией этнического меньшинства. По правде говоря, лет десять назад нашим ребятам вообще нечего было делать в Голливуде, пока там у кого- нибудь не доходили руки до очередной костюмно- исторической драмы. Если кто-то не снимал «Робин Гуда» или «Айвенго», англичанам там совершенно не находилось применения. Другое дело сейчас: им великодушно разрешают разбиваться в вертолетах прямо о голову Брюса Уиллиса!

Ну, в общем, возвращаюсь к главной теме: сидим мы с ним вдвоем в офисе (где больше никого нет), и я спрашиваю нашего демонически-романтического Хитклиффа [2] : если уж он решил отметить такое событие, то почему же не с каким- то особенным для него человеком? И можешь себе представить, Пенни, что он мне на это ответил? Он сказал, что именно это в данный момент и делает!!! Ни фига же себе! О господи! Я физически ощутила, что покраснела, как свекла, а шея покрылась красными пятнами (когда я была подростком и какой-нибудь парень приглашал меня на свидание, я тотчас становилась похожей на человека, которому только что перерезали горло). Коленки у меня задрожали, а полоска сыра, которую я держала в руках, развалилась и упала прямо в недра ксерокса (отчего он, естественно, сразу сдох).

Впрочем, я быстро собралась с силами и твердо заявила: нечего тут молоть мне всякую чушь; я вообще не вижу никакого повода для подобных фамильярностей в свой адрес. Кроме того, прокашлявшись, я сумела изобразить свой сугубо официальный телефонный голос, которым иногда говорю в трубку, прикидываясь автоответчиком: «Вы звоните нам, но нас нет дома». И вот этим самым голосом я объявила, что я вообще-то приличная женщина. Он ничего не сказал, а только улыбнулся (знает ведь, зараза, какие неотразимые у него при этом появляются ямочки на щеках) и взял меня за руку.

Да-да!

Глаза горят, на щеках ямочки, и держит меня за руку. Ты уж извини, Пенни, за сбивчивый слог и стилистику дамского романа, но я действительно была взволнована.

Боюсь, это совершенно не оправдывает того, как ужасно я поступила (только учти, Пенни: это строго между нами. Больше я никому не смогу рас сказать). Я не стала убирать руку! Ни тотчас же, ни через секунду, ни - что, может быть, было бы еще простительно - через две. Моя ладонь оставалась в его руке, наверное, целую минуту. Или две. (Но уж никак не больше трех - в этом я уверена.) Я сидела неподвижно, и мы (Боже ты мой, да что же это такое творится!) просто молча смотрели друг на друга, и от его взгляда я просто таяла (точно так же он смотрит на крупных планах во «Владельце Уайлдфелл-Холла», а ведь там он действительно хорош, ничего не скажешь). Более всего в этот момент он походил на разорившегося владельца поместья где-нибудь на продуваемых сырыми и промозглыми ветрами вересковых пустошах, вынужденного под воздействием обстоятельств продать родовое гнездо. Клянусь тебе, Пенни, что даже его лосьон после бритья пахнет вереском. Одному Богу известно, как при этом выглядела я - наверное, как кролик, получивший удар электрическим током.

В общем, время как будто остановилось, и я, как завороженная, продолжала смотреть ему в глаза. А потом… не знаю, может, мне и показалось… но я думаю… нет, я просто уверена, что почувствовала, как его палец игриво пощекотал мою ладонь. Я, конечно, многого не знаю в этой жизни, но, по-моему, на языке знаков и символов, используемом в общении мужчины и женщины, это может означать только одно: «Ничего не имею против того, чтобы перепихнуться с вами, мэм».

Если все это было на самом деле (то есть мне ничего не показалось и не померещилось), то я просто ВООБРАЗИТЬ не могу, откуда в этом человеке столько наглости. Он же прекрасно знает, что я замужем. Замужем за хорошим, честным, надежным, пусть даже самым обыкновенным и скучноватым человеком, которого я при всех недостатках ценю гораздо больше, чем этого смазливого нахала.

Меня словно холодной водой окатили. Оцепенение, слава богу, спало, и я отдернула руку. Страшно даже подумать, что могло бы произойти, не сделай я этого. Я думаю, он попытался бы меня поцеловать. Я ведь помню, что к этому моменту его лицо было гораздо ближе ко мне, чем минуту или две до того. И что бы мне тогда оставалось делать, учитывая, что закатывать сцены и скандалить с ним нельзя ни при каких обстоятельствах? В конце концов, он ведь наш лучший, самый выгодный клиент. Мне бы пришлось, упаси Господи, поцеловать его в ответ, а этого я уже наверняка не вынесла бы! Выкрутиться мне удалось, сославшись на работу. Холодно (повторяю: предельно холодно, тем тоном, каким мы обычно говорим: «не сегодня, спасибо») я поблагодарила его за ланч и сказала, что у меня еще много дел. На это он лишь пожал плечами, понимающе улыбнулся, забрал пачку писем от поклонников (полагаю, что в основном от поклонниц) и преспокойно удалился в неизвестном направлении.

Надо сказать, что чувствую я себя очень странно.

А кроме того, я очень, очень зла.

Нет, конечно, красоты, и славы у него хоть отбавляй, но это же не значит, что любая женщина рухнет к его ногам за бокал шампанского и тарелку со жратвой! Как бы то ни было, я люблю своего мужа, пусть даже он тупой, нудный и сексуально мало привлекательный. Больше того: я хочу иметь детей, и не от кого-нибудь, а именно от него. К сожалению, доказать это на практике мне пока не удалось, но я вполне управлюсь с этим делом без помощи наглого актеришки, который самым бесцеремонным образом пытается нарушить мой и без того расшатанный гормональный баланс.