Жизни, не похожие на мою

На календаре была осень 1994 года. Этьен закончил курс психоанализа. Объективно для него ничего не изменилось, но он чувствовал, будто в нем что-то открылось, и теперь мячом владеет команда под названием «жизнь». Психоаналитик подтвердил его ощущения, и они вместе решили провести еще один сеанс, теперь уже последний. Этот момент был волнующим: два раза в неделю в течение девяти лет ты говоришь какому-то человеку то, чего не сказал бы никому другому; завязываются совершенно своеобразные отношения, и вот по обоюдному согласию эти отношения прекращаются, ибо конечная цель их достигнута. После последнего сеанса Этьен отправился на Северный вокзал и сел на поезд до Лилля, где во второй половине дня ему предстояло повести первое занятие с группой молодых адвокатов. После занятий вся группа — в нее входила и Натали — собралась в кафе, чтобы перемыть косточки новому преподавателю. Одним Этьен очень понравился, другие высказывались резко против. Натали принадлежала к числу первых. Она считала его блестящим, оригинальным специалистом, отрицателем традиционного подхода к юриспруденции. Девушку волновал его мягкий голос, за тонким юмором угадывался богатый жизненный опыт, какая-то завораживающая тайна. Натали провела собственное расследование: узнала его адрес, выяснила, что он живет один, гуляет один, в одиночестве ходит во «Фнак» за книгами. Он нравился ей все больше и больше. На следующих занятиях ей показалось, что он интересуется девушкой с ее потока, но это ее ничуть не обеспокоило: во-первых, та девушка была уже помолвлена, а во-вторых, и это самое главное, хоть он об этом даже не догадывался, для нее он был мужчиной ее жизни. Она пригласила его на вечеринку, он не пришел. Непродолжительные курсы подходили к концу, оставалось всего несколько занятий. И тогда она отправилась к нему в суд и сообщила, что слушатели, неудовлетворенные программой, хотели бы прослушать хотя бы еще одну лекцию. На самом деле это было не так, но она подговорила десяток приятелей, и те стали статистами на последнем дополнительном занятии, состоявшемся на квартире Этьена и прошедшем в очень неформальной обстановке. В конце, когда все разошлись, Натали задержалась и предложила ему пойти в кино. Фильм назывался «Три цвета: Красный» [33], и повествовал об истории судьи — одноногого, пожилого и циничного мизантропа в исполнении Жана-Луи Трентиньяна. Но они не обратили на такое совпадение никакого внимания, потому что уже через десять минут после начала фильма Натали поцеловала Этьена. Весь оставшийся день они провели вместе, ночевать она осталась у него. Этьен понимал, что в его жизни вот-вот произойдет что-то невероятное, и испугался. У него была запланирована поездка в Лион, где он собирался провести неделю отпуска у знакомой, и он уехал в надежде успокоиться, собраться с мыслями. В Лионе он провел бессонную ночь и под утро понял, что влюбился, его любовь взаимна, надежна, тверда, и на ней он сможет построить свою жизнь. Утром Этьен позвонил Натали: я возвращаюсь, давай встретимся у меня дома; хочешь остаться со мной? Она приехала к нему с вещами, и с тех пор они больше не расставались. Но Этьену предстояло сказать ей еще кое-что, далеко не столь радостное: несмотря на то, что он уже несколько лет не делал тесты, не желая омрачать себе жизнь, он был почти уверен, что химиотерапия сделала его бесплодным. Натали не отрицала существования такого риска, поскольку хотела иметь детей, но она не стала зацикливаться на проблеме, а сразу занялась поисками ее решения. Она приобрела книгу биолога Жака Тестара [34] с описанием различных вспомогательных репродуктивных технологий: если не сработает ни один из них, у нас будут приемные дети, заявила она. Но, прежде всего, нужно пройти тест. Она все решила и организовала, ему оставалось лишь выполнять то, что от него требовалось. Натали приняла его таким, каким он был: с инвалидностью, страхами, возможной стерильностью — со всем тем, что угнетало его последние годы; все это шло одним комплектом, и этот комплект ее устраивал. Она сопровождала его в банк спермы, а через неделю они отправились туда за результатом. Секретарша сказала Этьену, что интерн хочет лично встретиться с ним, и это их встревожило, но когда интерн открыла дверь зала ожидания, то не смогла сдержать улыбку, заметив, как они жмутся друг к другу точно испуганные воробьи на краешке скамейки, обтянутой черным дерматином. И я тоже улыбнулся, видя их сидящими в обнимку на ресторанной банкетке спустя одиннадцать лет после того визита. «В последние дни мне приходилось сообщать много плохих новостей, — сказала им интерн, — поэтому мне хочется объявить хорошую: вы можете иметь ребенка». Выходя на улицу, они переглянулись: ну что, займемся? На следующий месяц Натали забеременела.

Она была родом с севера, этот север сидел у нее в печенках, как, впрочем, и у него. К тому же, один из его коллег, тоже специалист по уголовному праву, уже не раз говорил с умным видом человека, видящего дальше своего собеседника, что истинное призвание Этьена — судебное производство. Коллега был намного старше Этьена, придерживался правых взглядов, отличался безупречной честностью и относился к числу судьей старой закалки. Их взгляды во многом расходились, но они с уважением относились друг к другу, и Этьен был вполне готов положиться на его мнение; не имея ярко выраженной склонности, человек чаще всего действует наугад, что до меня, то я в подобных случаях полагаюсь на туманные советы «Книги Перемен» [35]. Хорошо, когда ты сам принимаешь решение, но можно принять неверное решение и пойти на поводу у постороннего человека, потому что вам нравится совет или заманчивое предложение, потому что вы хотите пустить жизнь по новому руслу, перестав цепляться за такое второстепенное обстоятельство, как ваше желание. «А ведь в самом деле, раньше я как-то не видел себя в роли члена суда малой инстанции, — размышлял Этьен, — но если месье Бюссьер уверен, что мне это подходит, то почему бы нет? Почему бы мне не выставить свою кандидатуру на освобождающийся пост в суде малой инстанции Вьена? Кроме того, Вьен находится совсем рядом с Лионом, Натали могла бы стать членом лионской коллегии адвокатов, и наконец, там теплее, чем в Бетюне».

~~~

Вьен, супрефектура департамента Изер, — городок с 30000 жителей, галло-римскими развалинами, старинным кварталом, бульваром с множеством уютных кафе и ежегодным джазовым фестивалем в июле. Вместе с тем, Вьен настолько буржуазен, насколько Бетюн обижен судьбой. Круг влиятельных горожан, коммерческие или судейские династии, строгие фасады особняков, за которыми в узком кругу происходят наследственные разборки: все это забавляло Этьена, оказавшегося вдруг заброшенным в глубинку, какой показывал ее в своих фильмах Шаброль [36], тем более, что он не собирался жить в Вьене, а лишь ездить туда три раза в неделю — полчаса на машине из района Перраш, где они с Натали нашли подходящую квартиру. Его рассказы искренне веселили Натали, ибо настоящий центр притяжения их жизни находился не там, а в этой ухоженной и со вкусом обставленной ими квартире, где вскоре появился на свет их второй ребенок. Однако, когда на первое же судебное слушание, проходившее под председательством Этьена, адвокат явился с получасовым опозданием и даже не потрудился извиниться, молодой судья понял, что его испытывают на прочность, и поддаваться такому беспардонному нажиму он не имеет права. Вьенская адвокатура сложилась двадцать лет тому назад, эти же люди останутся на своих местах еще двадцать лет; до них в коллегии были их родители, после них будут их дети, и когда появляется новый судья откуда-то со стороны, их действия предельно ясны — чужак должен понять, кто в доме хозяин, а кто гость, и кто под чью дудку будет плясать. Этьен вызвал к себе того адвоката и вежливо сказал: «Поскольку вы опоздали в первый раз, я не стану предавать данный случай огласке, но, пожалуйста, воздержитесь от повторения, ибо для вас это может закончиться весьма плачевно».