Fuckты

Мне жутко хотелось спросить «А что будет, если я сейчас пошлю тебя на хер и уйду», и именно в этот момент я поняла, что не хочу уходить. Минимум из природного любопытства «что день грядущий нам готовит?»

На втором этаже, на балконе, свисающем над соседнем столом, Романович, Гога и Жанна смеялись.

Я тоже захохотала истерически.

Он спросил: «Хочешь машину?», как будто речь шла о куске сыра, который бывает бесплатным только в мышеловке.

Он положил на стол картину. Миниатюру 30×40. Подпись Макеевой.

— Она твоя!

Это был его портрет.

— Она не впишется в мой интерьер.

— Значит, сменим интерьер, — сказал Макс, доедая карпаччо. — Да, я улетаю до вторника. Что тебе привезти?

Авиакатастрофу.

— На твой выбор.

Спустился Гога. Мы начали обсуждать его программу. Он устраивал соревнования от «Спортмастера» и звал нас приехать, ну или хотя бы заскочить на тусовку в клуб «Точка отрыва», Макс пропускал эти слова, не удосужившись уделить даже секунду внимания, проявить такт.

Я пошла в туалет. Мой организм до сих пор не отошел от кодеина, в желудке все скукоживалось и набухало, урчало и ворочалось, как будто начиная жить собственной жизнью, периодически темнело в глазах — некоторое подобие мигрени заставляло хвататься за стену и с невыносимыми внутренними стонами сползать на пол. Следом за мной зашла Жанна.

Я умылась холодной водой. Она красила губы блеском, прорисовывая каждую границу с молекулярной точностью.

— Как дела? — спросила я, вытирая бумажным полотенцем лицо.

— Когда-нибудь расскажу.

Уже почти уходя, она обернулась в мою сторону. Я согнулась над раковиной, думая, упасть в обморок или пойти блевать.

— Хочешь, дам универсальный совет?

— Давай, — сказала я после того, как сплюнула в раковину.

— Умей закрывать глаза на правду.

Я закрыла глаза, а когда очнулась, то рядом со мной сидела Жанна и держала около лба холодное полотенце.

— Не ударилась?

— Нет, нормально. Просто не спала несколько дней. И не говори никому об этом.

— Ладно. Точно все нормально?

— Да. Не бери в голову.

— До встречи, Маш.

Макс довез меня до дома, но подниматься не стал. В шесть утра рейс 6770 доставил его в Париж.

Я дошла до комнаты и, не зажигая свет, позвонила Романовичу на домашний. И плевать я хотела на швабру, родителей и кошку Натали.

— Алек, женись на мне! Я серьезно! Я буду хорошей женой!

— С ума сошла?

— Да, я сошла с ума…

— Что?

— Что ты молчишь?

— Думаю.

— Ладно, я пошутила. Давай, пока.

Нажала на сброс. Дурацкая была затея. Позвонила Игорю, старому знакомому, предложила то же самое. Он начал думать, где искать кольца в это время суток. Опять повесила трубку. Несмешная шутка. Набрала Вове. Он принес две таблетки фена [9]. Дома его ждал небесно-голубой друг, так что он мне уделил всего сто секунд.

Вова как-то по-особенному на меня посмотрел.

— У тебя бюстгальтер маленький. Грудь вот-вот вывалится.

— Ты только что обидел лифчик Nina Ricci, — я оторопела от такой наглости, будь он полноценным мужчиной, вдарила бы ему кольцом с большими камнями по щеке.

— Сможешь кокаин достать? Я тебе денег могу прямо сейчас дать, — вдруг и моя наглость вышла наружу.

— Ложись спать, ты не в себе… Спокойной ночи.

Великий dick’татор

В Максе гармонично сливалось все дьявольски притягательное — возбуждало его львиное спокойствие, цепляла действенность и абсолютное отсутствие противоречий, манил кобелиный магнетизм, пугала жестокость и ужасал маленький член.

Вова принес два подарка — крохотный пакетик обычного кокаина по сто пятьдесят евро за грамм и столько же медицинского, закутанного в мятую бумагу. Потерянная в неясности, я кончиком ножа пересыпала его в сок, мешала трубочкой и, находясь в состоянии физического одиночества, выпивала до дна. Так смешно слушать вранье людей, когда они не в курсе, что от кокаина диарея, эффект длится сорок минут и хочется есть. Наркотики — не моя стихия.

Тишина граничила со звоном в ушах — барабанные перепонки напряглись, ключ уверенно отпирал засов моей обители.

Утром Вова начал странный разговор:

— Знаешь, как нюхать кокаин и быть при этом в себе?

— Нет, — я была заинтригована.

— У тебя есть карандаш с ластиком под крышкой? — я порылась в письменном столе и нашла этот забавный трофей.

— А еще один?

— Держи!

Он достал тонкий прозрачный цилиндрический ластик.

— Устья большие? — он пристально изучал мой нос. — Да нет. Тогда нормально. Ты засовываешь в ноздрю. Перед этим намазав чем-то липким, например кремом.

Я, как на занятиях в спортклубе, повторяла за ним телодвижения.

— Высыпаешь в анатомическую пройму порошок и вдыхаешь. Только зажимай, чтобы ластик не пошел выше по дыхательным путям. Потом берешь носовой платок. Немного отворачиваешься и вынимаешь ластик — часть порошка прилипает к ластику, и ты вынюхиваешь не все. Я так на втором курсе играл в «кто первый нанюхается».

Я намотала эти сведения себе на ус.

Спустя несколько часов кто-то тихо открыл входную дверь.

— Что, удивлена? — послышался в прихожей знакомый голос Макса.

— Я уже ничему не удивляюсь. Когда дубликат успел сделать?

— Не фига было нажираться в одиночестве в «На лестнице»!

— Вот ты скотина.

— Я тебя тоже очень ряд видеть. — Он поцеловал меня холодными от мороза губами. От него пахло улицей — холодом, ветром, машиной, самолетом, новой рубашкой.

— А зачем Кира опасной бритвой порезала себе вены?

— Ты меня спрашиваешь?

— Ты с ней встречался, а не я. Я лично вела привычно размеренную жизнь, пока ты в ней не появился!

— Ты еще скажи, что тебя многое не устраивает. Только со мной ты решаешься на что-то большее, чем трахнулись и разбежались. Я тебе даю свободу. Ты можешь взять от меня все, что хочешь, — все отдам, последнюю рубашку сниму. — Он рывками расстегнул верхние пуговицы.

Да, меня действительно тянуло нарушать правила и расплачиваться за ошибки многократно, ведь за все нужно платить, за алкоголь похмельем, за секс хламидиозом, сифилисом и абортами, за знания усидчивостью и терпением, за опыт болью и трудностями. Я думала, этим можно купить счастье. Но в магазине две толстые продавщицы сказали, что продукт сняли с продажи, и повесили табличку «учет», нервно качающуюся на леске. Опять не успела.

Как я и ожидала, Макс тут же посмотрел на порошок. Перевел взгляд на меня, улыбнулся, снова обворожительно на стол, опять на меня.

— Кокаин? — спросил он абсолютно спокойным тоном.

— Хочешь? — я не шелохнулась, сидя в уютном кресле с выражением лица Тони Монатана из Scarface.

Он высыпал немного в анатомическую пройму и вынюхал все до кристалла.

— А откуда у тебя медицинский кокаин?

— Я не буду отвечать без присутствия моего адвоката.

В комнате повисло напряжение, как в «Войне миров» перед первыми ударами молний. Надеюсь, он не подумает, что я хотела его убить? Передознуться медицинским как не фиг на фиг, хотя у Макса лошадиное здоровье.

И я до сих пор не знаю его фамилию.

— Моя жена знает, что я у тебя, — он снова запорошил снегом ущелье между двух вершин и вдул смерчем в другую ноздрю. — Ты не против?

— Ты же уже ей сказал.

— Я тоже так думаю, — он опять улыбнулся с каким-то странным оскалом и добавил: — Но что бы там ни происходило, я тебя люблю! Она тебе большой привет передавала, ждет в гости! Она потрясающе делает хенкали и долму.

— А Кира тоже разбавляла вашу семейную компанию?

Он подошел совсем близко, мое эфирное тело сжалось до минимального расстояния между молекулами. Пахло как перед ядерным взрывом.

— Еще один вопрос, и я взорвусь. Ты меня не остановишь.

— Я не буду тебя останавливать, может, я проверяю границы твоего терпения, — я босой ногой провела по его пенису.