Последнее лето - твое и мое

Они ели печенье. Алиса чувствовала на зубах хрустящие крупицы песка, налипшие на пальцы. Это было так знакомо, но не так уж неприятно. Она вспомнила, как мать говорила о том, что, хотя песок не имеет питательной ценности, он был для Алисы основным продуктом питания.

Каждый раз, глядя на Пола, она ждала, что он вот-вот исчезнет или станет отводить глаза, но этого не происходило. Он оставался с ней, он во всем ей подходил.

На какое-то время они уснули. Она проснулась, почувствовав на своей груди его губы. И они снова занимались любовью. Это было дольше, чем в первый раз, и в чем-то пленительней. Небо постепенно светлело. Он был сверху, и ей было видно его лицо, на котором отражалось безоговорочное и безудержное наслаждение, никогда не виданное ею прежде.

— Я люблю тебя, — сказала она, когда он в конце склонился к ней головой, и они продолжали двигаться, сплетенные в тесном объятии, щека к щеке. — Всегда любила. И всегда буду.

Она понимала, что слишком торопится и, может быть, говорит лишнее, но так уж вышло. Потому что это была правда, и с этим ничего нельзя было поделать.

Алиса хотела оказаться в своей постели до того, как Райли поймет, что она ушла, поэтому торопилась. Ни она, ни Пол не хотели, чтобы их заметили ранние серферы и бегуны. Она была рада тому, что родители в городе.

Многие вещи были волнующими и необычными. Одеваться перед ним и смотреть, как он делает то же самое, испытывать теперь некое чувство собственности в отношении его. Не просто чувствовать, что принадлежишь ему — а она это в какой-то мере ощущала всегда, — но что он тоже принадлежит тебе. Идя коротким путем по настилу от ничейной земли к своим домам, они держались за руки. Это он первый взял ее за руку.

Перед тем как расстаться, они вновь поцеловались. Она старалась не провожать его взглядом, когда он уходил, но все же не удержалась, в душе обращая к нему свою мольбу. «Не покидай меня. Останься».

В своей комнате она села на кровать и, уставившись взглядом в стену, мысленно прокручивала в голове события прошлой ночи.

Память имеет свою силу. Она уже начала компилировать, переставлять и создавать новую историю из только что пережитых тонких чувств. И для Алисы все предстанет немного в другом свете. «А для него?» — задавалась вопросом она.

Ей не хотелось принимать душ, чтобы не смывать с себя его запах, но все же она помылась. Она боялась заснуть, чтобы не давать подсознанию шанс все перепутать, но тем не менее заснула.

Когда она наконец проснулась, на нее нахлынули радостные воспоминания. Обычно она оценивала, каким образом ее сны отражали бодрствование, но сейчас было все наоборот. Ведь это действительно случилось, правда? Ощущения в теле говорили, что да, случилось.

Она страшно проголодалась и съела три миски хлопьев, останавливаясь только, чтобы перевести дух. Потом оделась, заметив новые ощущения, когда надевала белье, и помедлила у двери. Она опасалась, что в обычном мире людей и вещей исчезнет ее волшебное состояние. Но как ей без риска добыть сэндвич с яйцом?

Супермаркет, к счастью, был пуст. Лагерь на каникулах, а ее работа по присмотру за детьми начиналась только после обеда. Она съела полсэндвича в подходящем месте, выискивая глазами Пола по всем направлениям, даже таким, откуда он вряд ли мог бы появиться.

Она хотела его видеть, но и боялась тоже. Ей хотелось как можно дольше придерживаться своей версии событий. Она не хотела дать ему шанс вспоминать все по-другому, спрятать все в упаковку, которую легко можно запечатать и забыть о ее существовании.

Когда она неторопливой походкой подошла к дому, он стоял у ее порога. Она была взволнованна и страшно рада его видеть. Только боялась слишком долго смотреть ему в лицо. Неужели это вправду произошло?

Зачем она в поисках ответа вглядывается в его лицо? Она и так знает, что произошло. Разве этого недостаточно?

Но в самом деле недостаточно. Главное огорчение романтической любви состоит в том, что вы не в силах заставить ее продолжаться.

Он сделал ей знак следовать за ним, и она пошла по тайной тропинке, вошла в дом и поднялась по черной лестнице. Окна в его комнате были распахнуты так широко, что океан оказался практически внутри. Ветер продувал комнату насквозь.

Она предложила ему оставшуюся половину сэндвича, и Пол с жадностью его съел. После чего свернул фольгу шариком и, высоко подбросив, швырнул ее в корзину для мусора.

— Мило, — сказала она.

Она станет его чирлидером. Будет поддерживать дух взаимного согласия.

Они, свесив ноги, уселись рядышком на его письменном столе. Не говоря ни слова, они то и дело обменивались взглядами.

«Эй! Неужели это и вправду произошло?»

В конце концов она произнесла эти слова вслух. Потом сжала руки, приготовившись к его ответу: «Не говори: что? Не увиливай. Пожалуйста, не говори на этот раз ничего плохого», — молчаливо молила его она.

Он улыбнулся какой-то незнакомой улыбкой. Соскользнув со стола, он подхватил ее одной рукой под плечи, а другой — под сгибом колен. Потом отнес к кровати и положил на покрывало. Руки его начали теребить пояс ее шортов.

— Давай просто убедимся в этом, — сказал он.

Два дня спустя Алиса, сгорая от радостного нетерпения, шла домой после ночной смены в яхт-клубе. У нее было ощущение, что она поглощает большие куски собственной жизни с такой жадностью, что не успевает даже их прожевать. Перед уходом из клуба она умылась и немного подкрасилась в ванной комнате. У нее возникла идея сразу пойти к Полу. Он притворится удивленным, но она знала, что он ее ждет.

Она шла по променаду вдоль спокойных вод залива. В этот вечер не было видно больших яхт с отдыхающими. Она увидела, как лунную дорожку пересекает каяк, и подумала о Райли. Под влиянием нового настроения сердце немного замедлило свой ритм.

Алиса оглянулась на яхт-клуб, бар которого по-прежнему горел огнями. Она вспомнила один вечер шесть лет назад, когда шла по той же дорожке. Это был ежегодный День памяти.

— Мы не хотим туда идти, — сказала Райли матери ранним вечером.

Она считала, что может говорить за себя и за Алису, потому что так обычно бывало. Обычно Алиса соглашалась. Они делали что-то вместе, только они двое — например, отправлялись на вечернюю прогулку на лодке. Алиса с давних пор привыкла чувствовать себя уверенно, если Райли была рядом.

Однако в тот год Алисе исполнилось пятнадцать. Прошедшей зимой ей наконец-то сняли зубные скобки. Кроме того, она раздобыла какой-то липкий состав, от которого ее волосы сделались такими же прямыми и непримечательными, как волосы других девочек. Ей купили пару новых джинсов, которыми она очень гордилась. Но ей не хотелось признаваться Райли в этих вещах.

— Думаю, я могла бы пойти, — робко сказала Алиса матери.

Райли в изумлении повернулась к ней.

— Ты хочешь пойти?

Алиса стеснялась того, что хочет, но что поделаешь?

— Может быть, совсем ненадолго. Повидаться с некоторыми знакомыми.

Алисе был известен один сверхсекрет о том, что она нравится Шону Рэндалу. Об этом ей на пароме в пятницу вечером поведала Жанна Грин. Алиса не знала, нравится ли он ей, но было здорово, что кто-то смотрит на нее по-особому.

Полчаса спустя Райли в замешательстве смотрела на Алису, спускающуюся в новых джинсах по лестнице. Алиса положила в сумочку карандаш для подводки глаз и блеск для губ, чтобы подкраситься в туалетной комнате, когда придет на место. Казалось, она стеснялась прихорашиваться открыто.

— Если станет скучно, мы можем все-таки покататься на каяке, — предложила Райли.

Эти слова расстроили Алису больше, чем любая критика или замечания, которые могла бы сделать Райли. Ей было жалко оставлять Райли одну. Она вспомнила, как пожалела о том, что там нет Пола, что его мама почти никогда не открывала дом до четвертого июля. Спасатели, с которыми общалась Райли, были в основном местными ребятами из Бэй Шор или Брайтуотерс. Они появлялись на острове не раньше конца июня, и, хотя некоторые из них жили в казармах в городе, большая часть отправлялась вечером домой на пароме.