Сумеречные люди

— Боюсь, что нет.

— Я так и думал, — сказал мистер Наннери. — Разумеется, это не моего ума дело, но я решил, что спрошу вас, вдруг вы в курсе…

— Нет, не в курсе.

— С моей стороны это не более чем любопытство, не думайте…

Фозерингем встал на четвереньки и полез под диван посмотреть, нет ли там случайно чистых стаканов. Потом вдруг вскочил и бросился к Этуотеру:

— Уильям, Уильям, где чистые стаканы? Мне очень нужен чистый стакан.

— Зачем?

— Микробы. Береженого Бог бережет.

— Надо посмотреть, осталась ли какая-нибудь еда, — сказал мистер Наннери, — и, если осталась, немедленно ее съесть. Надеюсь, вы оба не торопитесь.

— Я вам еще не надоел? — спросил Фозерингем.

— Нет, не надоели.

— Вы уверены?

— Более чем.

— Правда?

— Да.

— Если вы и в самом деле уверены, что я вам еще не надоел, я, так и быть, остаюсь. И если найду чистый стакан.

Мистер Наннери отыскал сыр и банку сардин.

18.

— Разумно ли это? — усомнилась миссис Рейс. — Стоит ли игра свеч?

— Разумно — вряд ли, — сказал Этуотер. — Но, пожалуй, удобно.

— И давно у него этот дом?

— Только что снял. Он узнал про него у Андершафта, который жил поблизости.

— Жить загородом с Андершафтом — это одно, — рассуждала миссис Рейс. — С Принглом — совсем другое.

— Риск был бы в обоих случаях, — сказал Этуотер. — Меня он позвал потому, что Апфельбаум, галерист, разорился. Об этом я узнал от Реймонда. Поэтому меня зовут на тех же условиях.

— И каких же?

— На условиях целесообразности.

— А там уютно?

— Не сказал бы.

— Даже не знаю, что вам и посоветовать, — сказала миссис Рейс.

— Очень удачно, что доктор Апфельбаум приехать не сможет. Ведь если бы Реймонд жил с ним в одном доме, он так бы ему хамил, что наверняка нажил бы себе врага на всю жизнь. А теперь он, глядишь, когда-нибудь Реймонду и пригодится.

— Подумать только, чем платят нам за наши услуги, — вздохнула миссис Рейс. — Вы помните Дженнифер?

— Да.

— Так вот, Вочоп не выходит у нее из головы, поэтому она, в надежде его повидать, по вечерам является ко мне не меньше трех раз в неделю.

— И как вы вышли из положения?

— Пришлось нанять другую машинистку, только и всего, — сказала миссис Рейс. — Хотя новая куда дороже.

19.

— Возможно, вам будет любопытно, — сказал Этуотер.

— Очень может быть, — сказала Сьюзан.

— Ну что, пойдем?

— Давайте пойдем.

— А потом где-нибудь поужинаем, хорошо?

— Почему бы и нет.

— Тогда поехали. А то ведь это далеко, на другом берегу реки.

Когда они приехали, было уже почти восемь, и в кассу стояла небольшая очередь. Они повернули налево и поднялись по лестнице на галерею.

— Никогда еще не была на боксе, — сказала Сьюзан.

— Сегодня вы получите удовольствие. Когда встречаются чемпионы, не так интересно.

По другую сторону от ринга, там, где места были незарезервированы, народу набралось полно. Зарезервированные места тоже были в основном заняты, но два стула в первом ряду у прохода, рядом со Сьюзан, пока пустовали. За ними сидела какая-то женщина, еще несколько женщин заняли места перед ними, возле самого ринга. Одна из них, в бежевой шляпке, была очень недурна собой, женщина же, сидевшая рядом выше, была, напротив, некрасива. Ее сопровождал мужчина крохотного роста с седыми усами и с большой булавкой фальшивого жемчуга в галстуке.

— Когда мы входили, кто-то сказал, что сегодня будет отличный бокс, — заметил он.

Черные квадратные абажуры на лампах над рингом были обклеены газетными вырезками, на канатах вокруг ринга были развешены красно-белые плакаты, рекламирующие программу на следующую неделю.

— Надо надеяться, эти плакаты поснимают, когда начнется бокс? — спросила у своего спутника сидевшая сзади женщина.

— Можешь не беспокоиться, — отозвался коротышка с усами.

Светло-желтый куполообразный потолок был едва виден из-за поднимавшегося вверх густого табачного дыма. Вокруг галереи, где они сидели, на равном расстоянии располагались шоколадного цвета колонны с завитушками на карнизах, очень напоминавшие театральную декорацию. Этуотер купил программу. Всего за вечер должно было состояться пять боксерских матчей.

— Первых двух боксеров зовут Юный Мосс и Джек Эванс, — проинформировал свою спутницу Этуотер. — Мосс — из Кингз-Кросс.

— А второй откуда?

— Сказано только, что из Уэллса.

— И что они собой представляют?

— Мальчишки.

Человек в белом свитере начал снимать с канатов развешенные вокруг ринга плакаты. Вечер был прохладный, однако в зале, особенно внизу, у ринга, было очень жарко.

— Вы по-прежнему в тех же мыслях? — спросил Этуотер.

— Да.

— Почему?

— Сама не знаю, — сказала Сьюзан. — Так уж я устроена.

На ринг поднялся юный Мосс. У него были блестящие черные волосы. Следом за ним в проходе появился Джек Эванс. Оба были худы и в одинаковых черных халатах. Ведущий прокричал их имена, и грянул гонг. В первых двух раундах ничего особенного не произошло: противники прыгали по рингу и колотили друг дружку что было сил.

— Еврей смазливее, — сказала Сьюзан. — Но второй мне нравится больше.

— Он и боксирует лучше.

В третьем раунде Мосс хуком правой отправил Эванса в нокдаун, но тот, когда рефери досчитал до пяти, поднялся и нанес противнику один за другим несколько весьма ощутимых ударов.

Сил у обоих хватало, а вот обороняться ни тот, ни другой нужным не считал. Когда зазвучал гонг, лицо у Эванса покраснело, Мосс же даже не вспотел.

— И долго они будут колошматить друг друга? — поинтересовалась Сьюзан.

— Этот бой продолжается всего восемь раундов.

— А остальные?

— Пятнадцать.

Ведущий не особенно следил за тем, что происходит на ринге; он стоял в проходе и болтал с друзьями. Мосс и Эванс старались изо всех сил. В седьмом раунде Эванс выглядел предпочтительнее, но победу одержал Мосс. Боксеры пожали друг другу руки и расцеловались.

— Нет, вы видали?! — воскликнула Сьюзан. — Они целуются.

— Это у них часто бывает.

— Правда?

— Да.

— Как это мило, согласитесь?

Мосс и Эванс нырнули под канаты, спустились с ринга и направились вверх по проходу в раздевалку.

— Стало быть, я вам не нравлюсь, да? — сказал Этуотер.

— Не валяйте дурака.

— Я и не думаю валять дурака.

— Опять вы за свое.

— Хорошо, не буду.

Следующими на ринг вызвали тоже совсем еще мальчишек, но эти двое были постарше и покрупнее. Ни тот, ни другой филигранной техникой, прямо скажем, не отличались, они, как и первые двое, махали кулаками, не слишком заботясь об обороне. После шестого раунда оба все чаще входили в клинч, и зрители даже начали свистеть; бой между тем продолжался, противники явно утомились, оба сопели и тяжело дышали. Сидевший сзади мужчина с фальшивым жемчугом в галстуке решил их подбодрить и крикнул:

— Давай, ребята. Жми.

— Ты видел Карнеру после проигрыша? — спросила сидевшая рядом с ним женщина.

— Карнеру? — переспросил ее спутник с таким искренним изумлением, словно ее вопрос лишен был всякого смысла, — то ли потому, что он видел Карнеру каждый божий день, то ли потому, что никогда его не видел. Бой закончился, и парень из Кэннинг-Тауна одержал победу по очкам над своим противником из Хокстона.

— Ну как? — спросил Этуотер. — Нравится?

— Нравится. Забавное зрелище.

— Следующая встреча будет более важной.

— Почему?

— Встречаются боксеры второго полусреднего веса.

Один боксер был в красных трусах и в бежевом халате, второй — в зеленых трусах с какой-то вышивкой, напоминающей пентаграмму. Вместо халата на нем было длинное женское пальто, тоже зеленого цвета, но темнее, чем трусы. Перед тем, как выйти на середину ринга, он поцеловал рукав своего пальто, а также какую-то вещь, которую держал в руке, что-то вроде куска материи или детали туалета. Когда грянул гонг, секундант забрал у него эту вещь вместе с зеленым пальто. Сьюзан спросила: