Любовь к велосипеду

— Сойди, не мешай! — крикнул Полосухин, хватаясь за руль. Но Володя сбросил его руку с руля и рванулся вместе со всеми.

Уже на втором километре, раскатившись после старта, группа начала вытягиваться и рваться на звенья. Оглядевшись, Володя обнаружил, что он где–то в середине, «каравана», растянувшегося метров на двести. Мысленно он все еще продолжал спорить с Полосу​хиным, его колотило от волнения, дыхание срывалось — он не думал о гонке, чисто машинально работая ногами. «Спокойно! — сказал он себе. — Спокойно, парень!» Он плотнее уселся в седле и постарался сосредоточиться да гонке, отбросив все, что осталось за стартовой чертой… Плавно раскручивая педали, четко фиксируя вдох и выдох, под привычный шорох колес и маслянистый стрекот трещотки он успокаивался, вновь обретал себя… Руки твердо и уверенно лежат на руле… Плечи расслабить, спину чуть выпрямить… Ноги работают легко и свободно, его крепкие накаченные коньками и велосипедом ноги. Месяцы насыщенных тренировок не прошли даром, и сейчас он с удовольствием ощущал, что ноги не подведут: они хорошо и много послужат ему в сегодняшней гонке.

Новая машина шла ходко, все узлы работали как надо. Колеса, сверкая спицами, стремительно отбрасывали серый поток асфальта, руль устойчиво и преданно подрагивал в руках, тормоза слушались малейшего движения кисти, переключатель послушно перебрасывал цепь… И вскоре ожесточение, которое душило его, ослабло, злость на Аркашку, на несправедливость, на подлость ушла, а ее место в груди заняла какая–то другая, дерзкая и веселая, спортивная злость, толкающая на сильные, яркие поступки.

Вот так — теперь оп был готов! Сейчас он им всем покажет! Он поставил большую передачу, вышел на левую сторону шоссе и в одиночку начал затяжной стремительный спурт. Припав к рулю, бешено раскручивая педали, он видел боковым зрением, как возникали и оставались за спиной те, кого он обходил. Их было много — он даже не оглядывался на них. Они не интересовали его — эти ему не соперники. Как некие статисты, они будут держаться здесь в середине и в хвосте «каравана», а главное действие разыграется там, впереди. Туда он и устремился сейчас, не экономя сил, не оглядываясь назад, абсолютно уверенный в своем праве вместе с сильнейшими возглавить гонку.

Лишь оставив за спиной последнего в этой цепочке, он позволил себе расслабиться на спуске и внимательно посмотрел вперед. Метрах в двухстах впереди шли только шестеро гонщиков. Дружной и слитной группой они уносились вдаль, словно улетающая стайка птиц. Вот в эту компанию он и стремился попасть. Сгоряча он рванулся было вдогонку за первой «головкой», но почувствовал резкую боль под ложечкой. Это была мертвая точка — он знал, что скоро она пройдет и наступит второе дыхание. Но темп пришлось сбавить, и некоторое время расстояние до первой «головки» не сокращалось, а даже увеличилось чуть.

На том участке шоссе, где проходила гонка, не было никаких машин — милиция перекрыла дорогу. Лишь техничка с судьями могла догонять его, понял он, услыхав за спиной шум мотора. Он инстинктивно взял вправо и оглянулся: открытая судейская машина нагоняла его.

— Где твой номер? — крякнул ему пожилой судья с повязкой на рукаве.

Володя только мотнул головой и прибавил скорость.

— Ты что, глухой? Номер какой, я спрашиваю!.. — еще раз крикнул судья, когда машина поравнялась и пошла рядом, почти вплотную.

— Без номера! — ответил Володя так, будто это и был его номер.

— Как это без номера? Из какой команды? — не понимал судья.

— Я сам по себе, — бросил Володя, раскручивая педали.

-​ Сойди с дистанции! — рассердился судья.

-​ Не сойду!

— Как это «не сойду»? Тебе же все равно не засчитают результат!

— И не надо! — сказал Володя, почти торжествуя.

Он и сам знал, что без номера, без отметки в протоколе ему не засчитают результат, не присудят никакого места. Но ему теперь было наплевать на это. Ему просто нужно было доказать себе и всем, чего он на самом деле стоит, и сейчас была такая возможность. Это в раздельном старте, когда результат вычисляется лишь после финиша, можно пройти дистанцию быстрее всех, и об этом не сразу узнают. Здесь, в общем старте, победит просто тот, кто придет первым. II не важно, с номером он будет или без номера. На глазах у всех он придет первым и станет победителем гонки. Пусть потом бегают выясняют, кто он таков и откуда, пусть официально не засчитают его результат — все равно факт останется фактом, и его уже нельзя будет отменить.

Машина по–прежнему шла рядом, не отставая и не обгоняя.

— Чумной какой–то, — сказал пожилой судья другому, худощавому в очках. — А ну–ка притормози его! — приказал он шоферу.

Машина вышла чуть вперед и взяла вправо, прижимая Володю к обочине. Но он так смело пошел на столкновение, что шофер не выдержал и отвернул.

— Сумасшедший! — покачал головой судья.

— Да оставь ты его, — сказал другой. — Сдохнет и сам сойдет…

Шофер дал газу, и машина ушла вперед.

Оглянувшись, Володя увидел, что «караван» остался далеко позади. А до первой «головки» было теперь метров сто пятьдесят, не больше. Значит, он шел сейчас в гонке седьмым. Ну что ж, неплохо для начала. Но в одиночку крутить было трудно, а те впереди, попеременно лидируя, отдыхали друг у друга на колесе. Задача для него заключалась в том, чтобы достать группу и тоже сесть на колесо.

Где–то на двадцать первом километре, не выдержав темпа, от лидирующей группы отстал один гонщик и Володя быстро настиг его. Это был взмокший, вконец обессиленный Витя Пряжников. Обнаружив Володю рядом, он скривился.

-​ Ну ты и тип!.. — задыхаясь, прошипел он. — Ты же без номера. Сойди с дистанции.

-​ А ты крути, Витя, работай, — сказал Володя насмешливо. — Ты ведь у нас зачетный, а я сам по себе!.. Чао, бамбино! — бросил он и, привстав на педалях, стремительным рывком обошел Пряжникова, оставил его далеко за спиной.

Первую «головку» он настиг возле обратного поворота. Закончив поворот, парни снова выстраивались в компактную группу. Володя увидел их потные, напряженные лица и понял, что они тоже порядком устали. Это обнадежило его, потому что издали, в погоне, они казались свежими, неутомимыми, будто играючи крутили педали. На повороте он выжал ручки тормозов и почти юзом объехал судью — контролера. «Номер? — крикнул ему судья. — Номер какой?» Не ответив, Володя бросился вдогонку за набирающей скорость группой, в которой ярким пятном выделялась красная майка Крикунова.

И ему удалось настичь группу, влиться в нее. В этой лидирующей группе, к которой Володя присоединился шестым, собрались сильные парня, которые нередко выигрывали гонки или приходили к финишу среди первых. На Володю они посмотрели с интересом, но как на постороннего, случайно затесавшегося в их компанию. Один лишь Крикунов глянул повнимательнее и одобрительно кивнул головой.

-​ Слышь, у тебя номер оторвался, — оказал он, сменившись и пристроившись сзади на колесо.

-​ А-а, — черт с ним! — мотнул головой Володя. Он не сказал, что идет без номера.

— А ты молоток, — похвалил Крикунов. — Я думал, не достанешь…

Это прозвучало чуть снисходительно, и Володя понял, что Крикунов все- таки не принимает его в расчет как серьезного соперника. Но похвала была приятна и очень подбодрила его. Гонка давно уже вошла в ту ровную рабочую колею, когда теряется счет километрам, когда лихорадка старта уже позади, а до финишной горячки еще далеко. Крутили сильно, но размеренно и спокойно, стараясь поплотнее сидеть на колесе…

Солнце, которое уже с утра припекало, теперь поднялось к зениту и жгло немилосердно. Было не меньше тридцати градусов жары. Асфальт на шоссе сделался мягким, а кое- где зеркально поблескивал черными лужицами расплавленной смолы. Если бы не легкий ветерок, на большой скорости овевавший лицо и плечи, от этого пекла не было бы спасения. Усталость нарастала стремительно, а жара усугубляла ее. Капли пота заливали глаза, скатывались по вискам. Но Володя по- прежнему крутил сильно и безостановочно, стараясь не замечать ни жары, ни усталости. Его глаза были устремлены в одну точку, в красную майку мчавшегося впереди Крикунова, а все, что было по сторонам дороги, нечетко отражалось в сознании, словно смазанное, стертое слепящим светом и гонкой.