Целитель

О моей «кончине» судачили долго.

Одна польза от всего этого действа: оно помогло мне окончательно отделить друзей от врагов. И выяснилось, что друзей у меня совсем немного.

_________________________

Заседание суда было коротким.

Представитель Амир Банка огласил претензии.

Судья спросил, признаю ли я их?

Я ответил: да.

Мне дали две недели на выплату двести сорока тысяч.

С этого дня я забыл покой и сон, еду и питье. Как одержимый мотался по городу – искал денег.

Старые, верные друзья, как правило, были безденежны. А новые…

Вначале мной овладело отчаянье, потом безразличие. Про себя я уже отметил, что оставшиеся до уплаты дни – последние в моей жизни, ибо такого позора я просто не переживу.

И я был близок к истине.

Мой исход разыграли правдоподобно.

«Жизнь с её постоянными невзгодами, с её обманутыми надеждами, с её неудачами и разочарованиями – эта жизнь носит на себе такой явный отпечаток неминуемого страдания, что трудно понять, как можно этого не видеть, как можно поверить, будто жизнь существует для того, чтобы с благодарностью наслаждаться ею, как можно поверить, будто человек существует для того, чтобы быть счастливым».

Артур Шопенгауэр «О ничтожестве и горестях жизни»

ВСТУПЛЕНИЕ 6

На самой окраине неразличимой обычному зрению Империи Зла появился вооружённый всадник.

Богатая чалма, изысканное одеяние, серебряный саадак и золотая рукоять сабли свидетельствовали о высоком положении. И ощущение его высоты тем более усиливалось оттого, что держал он в руках длинное и тяжкое копьё. Словно пёрышко. Копьё Предназначения.

Это – Чёрный Сотник.

Вороной конь, который бережно нёс на себе столь драгоценную ношу, был огромен, как корабль, бесшумно и величаво плывущий в зыбком тумане небытия; зол, как все демоны ада; и умён, как апокалиптический мудрец.

Конь стукнулся раздвоенным копытом о пограничную линию и нетерпеливо задрожал всем своим могучим телом.

Сотник потрепал его рукой по могучей холке, потом наклонился к уху-раструбу и прошептал несколько слов.

Конь мгновенно успокоился и только время от времени приподнимал тяжкие ноги попеременно, словно разминая перед решительным броском.

Чёрная грива, подобно грозовым облакам, затмевала небо. Каждый пучок необъятных проволокоподобных волос походил на тучу-пса. Вспышками преисподнии между ними пробегали всполохи-молнии…

Позади Чёрного Сотника затаились идущие следом. Окрашенные пламенем багрового заката они и сами казались выкупанными в крови. Их чёткие ряды преломлялись по линиям спектра и размывались в отдалении. Много их было, много…Очень много.

Тяжело смотрели они вперед, ожидая пока сядет солнце, и тьма окатит территорию, смывая рубежи. Тогда их путь, начертанный рукой самого лукавого, будет распахнут.

Это – Проклятая Сотня, вестники упадка и разорения. Они налетают тогда, когда успех их разрушающей миссии тщательно подготовлен добровольными помощниками, впрочем, не всегда понимающими конечного смысла собственных деяний.. Но их конечным итогом становится людская растерянность и надломленность; состояние, когда ощущение угрозы дня грядущего с лихвой перекрывает те небольшие радости, которые он может принести, ибо в душах царит разброд и непонимание, а материальные проблемы наглухо закупорили все каналы перманентных поисков духовного.

Начинается глухое брожение, переходящее в беспорядки.

Беспорядки становятся бунтом.

Бунт оборачивается войной.

Малые люди грабят малых, большие – больших. Великие грабят Природу, оскопляя ресурсы земли и превращая их в обыкновенную наживу. Природа начинает сопротивляться. Природа мстит людям, посылая эпидемии, мор, землетрясение, цунами, но попадают они совсем не в тех, кто её грабит, а в серую, озлобленную массу – пушечное мясо.

По-настоящему сражаться с Проклятой Сотней могут лишь единицы отчаянных апологетов – Дети Света.

Они не колеблются, для них всё решено ещё от Сотворения Мира. Никакими посулами их на противоположную сторону не переманишь. Запугивать – пустая трата времени, – в порывах своего бескорыстного служения, они напрочь лишены всяких сомнений: рисковать жизнью или отдать её во имя Света для них – обыкновенное дело.

Их немного, но сказанное ими слово, совершённое деяние вдохновляет, учит и даже спасает тех, кто спасения жаждет.

Пусть не сразу человек уверует в силы, заложенные в нём Создателем, пусть не в миг осознает, что он – Творение Божье. Пусть будет пронзаем сомнениями. И если они не дадут ему спокойно сосуществовать со скотским началом, если станут заставлять выискивать единственно возможный путь, – он обязательно сыщется.

Но при условии, что взвешивать мощь врага люди станут объективно, ибо воздействует он на уровне подсознания. А присутствие самого врага узрят в истинной реальности.

Он зрим и прелестен.

Он полон быстрых и доступных соблазнов.

Он лишен традиционных условностей.

Он обаятелен.

Он призывает брать от жизни всё.

Он ничего не требует взамен.

Бери! Забери! Отбери!

Убей того, кто не отдаст и – тебе ничего не будет.

Давай! Ведь одной ногой ты уже на Той стороне!

Соверши настоящий поступок, уйди весь.

Забудь родных, забудь отца и мать, наплюй на родину, ведь она только там, где тебе хорошо….

Эти античеловеческие лозунги действуют.

Они и только они – есть ответ на вопрос, почему мы так быстро изменились?

Почему вставили железные двери и решётки на окна, наглухо загораживая себя от мира?

Почему стали чёрствыми и жестокими?

Почему плюём на ближнего и радуемся, когда ему плохо?

И ещё тысяча разных «почему».

…Но меркнет свет солнца.

А Проклятая Сотня стоит у самой границы.

Глава 3. Когда в голове зазвонит колокол – подайте сигнал

«Зверь преодолел несколько последних ярдов, отделявших его от жертвы, и с удивлением обнаружил, что человек стоит на коленях, отвернувшись от своего преследователя».

Хили Д.Э. «Лилит. Свет и тьма»

1

Этой ночью наш городок просто задыхался от присутствия сил Зла.

Люди метались в недоумении: одних сражал стресс, других – инфаркт, третьи падали без сил и не могли подняться.

Изнемогая, обращали глаза свои к небу. Но и там… Черные облака, сквозь которые никак не мог прорваться лунный свет, тяжело ходили по небосклону. А чуть пониже их, бесшумно махая огромными крылами, над городом размыто парило Недобро.

Я продолжал поиски.

Меня валила с ног усталость.

Но тяжелее всего было слышать однообразные отказы, чувствовать неумелое враньё и просто ощущать, что вчерашние друзья тяготятся моим присутствием.

В притчах Соломона сказано:

«Лучше блюдо зелени и при нём любовь, нежели откормленный бык, и при нём ненависть».

Знал старик настоящую правду.

Было под полночь, когда я вышел из дома, в котором жил заместитель начальника пресс-службы разреза «Богатырь» Матвей Василюк. Я на него очень надеялся. В свое время, с моей помощью, Мотя неплохо заработал. И как говорили, продолжал зарабатывать.

Когда-то он был хорош по отношению ко мне, и уверял, что я «всегда могу рассчитывать на поддержку и помощь»…

«История пошлая, обыкновенная».

Я свернул в городской парк и неторопливо побрёл через пустое пространство, которое ещё не успели благоустроить и заставить аттракционами; решив, таким образом, сократить путь к дому.

Здесь было по-осеннему уютно и тихо, и только немыслимым изваянием расплывалось в темноте «чёртово» колесо. Сбоку тропинки виднелись пучки кустарника, свешивались ветки старых клёнов. А за ними тянулся парковый забор, в котором, как мне помнится, была лазейка, выводившая на дорожку, ведущую к моей девятиэтажке.

Мысли мои были мрачнее всякой тёмной ночи.

Рухнула последняя надежда и больше я не знал, к кому обратиться с бедой и как избегнуть позора. Бывший редактор, стихотворец, благополучный человек и – такое!..