Прошло семь лет

— Сожалею, но мне ничего сказать по поводу этой истории, — сказал киоскер, возвращая Себастьяну мобильник. — Оставьте свой номер телефона. Я спрошу у Карима, моего помощника, может, он что-то слышал. В понедельник он закрывал киоск.

В благодарность Себастьян, достав пачку купюр, вытянул пятьдесят евро и протянул киоскеру. Но у того тоже была гордость.

— Уберите ваши бумажки, месье, и никому не показывайте их в этом квартале, — посоветовал он, кивнув подбородком на разношерстный люд, что толкался вокруг киоска.

Себастьян протянул ему свою визитную карточку, подчеркнув на ней телефон мобильника и написав имя и возраст сына.

— Если похищение было заснято, — снова заговорил киоскер, — охранники в метро должны быть в курсе.

— А где здесь ближайший полицейский участок?

Киоскер скептически покачал головой.

— Участок есть на Гут-д'Ор, в двухстах метрах отсюда, но там сидят не самые любезные люди, каких вы можете встретить в столице.

Себастьян снова поблагодарил его, закивав головой.

Да, конечно, сейчас не было никакого смысла идти в полицию. Он решил вернуться в гостиницу, но тут в голове у него мелькнула новая идея.

«„Мальборо“! „Мальборо“! Три евро!»

Внизу, возле эскалатора метро, продавцы сигарет наверняка толкутся день и ночь. Где найти лучшую точку обзора и быть в курсе всего, что происходит? Информацию, скорее всего, нужно искать у них, а не в полицейском участке!

Себастьян решительным шагом направился к метро, замешавшись в толпе постоянных жителей квартала и редких туристов, которые забрели сюда, странствуя по Монмартру.

«„Мальборо“! Три евро!»

На ходу продавцы сигарет распахивали куртки, соблазняя своими коробочками с плохим табаком. Они не были агрессивны, скорее навязчивы и бесцеремонны. Еще удручало их количество, их громкие крики, хотелось выбраться из этой клоаки как можно скорее. Но Себастьян доверял своей интуиции.

«„Мальборо“! Три евро!»

Он вытащил из кармана фото Джереми и помахал им. Он уже привык показывать его фотографию.

— Have you seen this boy? Have you seen this boy? [18]

— Отвали, парень! He мешай работать!

Но Себастьян упорно продолжал свой путь, шагая по тротуару перекрестка Барбес-Рошешуар, показывая фотографию сына каждому торговцу сигаретами. И уже готов был отказаться от поисков, как вдруг услышал у себя за спиной негромкий голос:

— This is Jeremy, isn't it? [19]

26

Себастьян обернулся на голос, который спросил:

— This is Jeremy, isn't it?

— Yes! That's my son! Have you seen him? [20] — спросил он, преисполнившись надежды.

Человек, окликнувший Себастьяна, стоял среди торговцев сигаретами. Чистая рубашка, пиджак, аккуратно подстриженные волосы, поношенные, но отлично начищенные ботинки. Несмотря на низкопробную работу, человек старался выглядеть достойно.

— My name is Youssef, — представился он. — I'm from Tunisia. [21]

— Have you seen my son? [22]

— Yes. I think so. Two days ago… [23]

— Where? [24]

Тунисец с подозрением оглянулся.

— Я не могу разговаривать с вами здесь, — продолжал он по-английски.

— Прошу вас! Это очень важно!

Юсуф по-арабски обругал двух своих «коллег», которые подошли слишком близко, не сводя с него глаз.

— Знаете что… — начал он нерешительно. — Подождите меня, пожалуйста, в «Подкове». «Подкова» — это маленькое кафе на улице Бельом, всего в ста метрах от метро, как раз за магазинами «Тати». Я подойду буквально через пятнадцать минут.

— Конечно! Спасибо вам! Спасибо!

Себастьян воспрял духом, у него появилась надежда. Он оказался прав, что упорно продолжал поиски. На этот раз ему повезло. Он напал на след.

Себастьян перешел улицу, оказался на бульваре Барбес и двинулся вдоль огромного магазина с ярко-розовой вывеской, на которой синими буквами красовалось «Тати». Этот магазин одним из первых открыл выгоду распродаж, и вот уже полвека его вывеска оживляет квартал. В поисках выгодных покупок покупатели роются в больших пластиковых контейнерах, выставленных вдоль тротуара. Платья, брюки, рубашки, сумки, белье, пижамы, игрушки… Контейнеры переполнены всем и ничем: сюда сбросили вперемешку остатки партий, залежавшийся на складе товар, уцененные и нераспроданные вещи.

На противоположной стороне тротуара разложили свой товар другие разносчики, эти предлагают поддельные сумки «Вуитон» и контрабандные духи.

Себастьян свернул на улицу Бервик, которая вела к улице Бельом. Барбес — густо населенный и всегда оживленный квартал. Множество народа, громкие разговоры, которые производят впечатление ругани. Пестрота, движение, ощущение, что все вокруг кипит, подействовали на американца угнетающе. Даже дома и те тут были все вразнобой: к османовским [25] фасадам лепились здания из светлого известняка, а за ними виднелись муниципальные коробки.

Наконец Себастьян нашел кафе, о котором говорил Юсуф. Бистро с узкой дверью, зажатое между магазинчиком свадебных платьев для цветных невест и парикмахерской африканских причесок. В кафе было совсем пусто. Остро пахло имбирем, корицей и вареными овощами.

Себастьян уселся за столик у окна и спросил кофе. Он хотел позвонить Никки, но удержался. Позвонит ей позже, когда будет знать что-то определенное, не стоит растравлять ее ложными надеждами. Он залпом выпил чашку эспрессо и посмотрел на часы. «Время, похоже, остановилось», — подумал Себастьян, грызя ногти. Приклеенная к стеклу афишка предлагала услуги мага-ведуна:

«Вот к кому стоило бы обратиться», — с насмешкой подумал Себастьян и увидел входящего в кафе Юсуфа.

— У меня очень мало времени, — предупредил тунисец, усаживаясь напротив Себастьяна.

— Спасибо, что пришли, — поблагодарил его Себастьян и положил на стол фотографию Джереми. — Вы уверены, что видели моего сына?

Юсуф стал внимательно рассматривать фотографию.

— Совершенно уверен. Юный американец лет пятнадцати-шестнадцати, который сказал, что его зовут Джереми. Я видел его позавчера у Мунира, одного из наших «банкиров».

— Банкиров?

Юсуф отхлебнул кофе, которое себе заказал.

— На перекрестке Барбес-Рошешуар каждый день продается не одна сотня пачек сигарет, — объяснил он. — Продажа табака организована точно так же, как продажа наркотиков. Оптовики закупают товар у китайцев. Утром они приносят его на место и распихивают всюду, где только могут: по мусорным ящикам, в ящики под витринами, в багажники машин, которые стоят в условленном месте. А потом мы продаем эти пачки, бегая по улицам.

— А «банкиры»?

— Они собирают выручку.

— Но что мог делать Джереми у этого Мунира?

— Не знаю, но мне показалось, что его держат там против воли.

— Где живет этот Мунир?

— Улица Капла.

— Далеко отсюда?

— Не слишком.

— Пешком можно добраться?

— Да, но я не советую вам этого делать. Мунир не простой человек и…

— Могу я вас попросить проводить меня к нему? Я хочу поговорить с ним с глазу на глаз.

— Я вам уже сказал, что это плохая идея.

Лицо у тунисца стало испуганным. Чего он боится? Лишиться работы? Привести с собой нежелательного свидетеля?

Себастьян постарался расположить его к себе.

— Я вижу, вы добрый человек, Юсуф. Отведите меня к Муниру. Вы понимаете, как я хочу найти своего сына.