Беглец и Беглянка (СИ)

— А месторождение — чего? — уточняет Дарья.

— Золота и серебра, однако…. Заинтересовалась, внуча? Ладно, расскажу более подробно. Вернее, перерасскажу. Мне, однако, об этом один старенький геолог поведал. А я и запомнил. На всякий случай. У всех шаманов память, однако, отменная. Хотя, многие слова из того давнего рассказа для меня и до сих пор непонятны…. Итак, однако. В начале семидесятых годов здесь работала большая поисковая партия Всесоюзного Аэро-Геологического треста. Название, однако, такое хитрое. Вот, они тогда и обнаружили…э-э-э. Сейчас вспомню…. Обнаружили линейные тела вторичных кварцитов, несущие золотосеребряную минерализацию, однако. Фу, выговорил-таки…. Ну, и стали геологи дальше работать. Скважины бурить. Разведывательные канавы пробивать и взрывать. Штреки и штольни, однако, оборудовать. Даже небольшой посёлок возвели. С жилыми вагончиками для людей. И просторными складскими бараками, однако…. Ну, и подсчитали, что в том месте лежит порядка двухсот сорока тонн золота. А ещё больше двухсот пятидесяти тонн серебра. Считается, что это достаточно богатое месторождение, однако…. Только есть одна особенность. Очень неудобная, однако, на мой взгляд. Распылены все эти драгоценные металлы в тамошних камнях. Меленькими-меленькими частичками, однако. Если…м-м-м, переработать целую тонну каменюк, то можно добыть то ли пятнадцать, то ли шестнадцать грамм золота. И примерно столько же грамм серебра. Однако, тяжкий и долгий труд…. Что значит — переработать? Сперва надо разбить-взорвать каменный…э-э-э, массив на отдельные огромные куски, однако. Потом эти глыбы необходимо — в свою очередь — измельчить и истереть в порошок. А из этого порошка, однако, извлечь крохотные золотинки и серебринки…. На чём камушки измельчаются и истираются? На специальном горном оборудовании, однако. На мельницах и…м-м-м, грохотах. А они тяжеленные и громоздкие. Много-много тонн весят. Вот, чтобы всё необходимое горное оборудование завезти на Озерновское месторождение, эту дорогу тогда и построили…. Только, однако, напрасно строили-старались. Совсем даже напрасно. Так и не успели ничего серьёзного завезти. Перестройка началась, будь она неладна. И всё сразу же закончилось. Как бы так, молодёжь, однако…. Потом-то, конечно, месторождение прива…, прива…

— Приватизировали, — подсказывает Олег.

— Во-во, то самое мутное и подозрительное слово, однако…. Только ничего хорошего из этого так и не получилось. Сперва у Озерновского был один хозяин. Потом второй. Третий. Четвёртый…. Кому, однако, сейчас принадлежит месторождение? Не знаю. Только никакой работы там нынче не ведётся, однако. Даже эта дорога пришла в полную негодность. По прошлой многоводной весне несколько мостов через реки и ручьи, однако, были разрушены.

— Значит, и рабочий посёлок сейчас заброшен?

— Может, и заброшен, однако. Кто знает? — равнодушно пожимает плечами Костька. — А может, пара-тройка мужичков там и до сих пор проживает. Типа, однако, стерегут добро хозяйское…

Вскоре дорога, резко вильнув в сторону от реки, неожиданно пропадает, превратившись в самое натуральное «грязевое направление», беспорядочно усеянное редкими и глубокими вездеходными колеями, изощрённо переплетающимися друг с другом.

— Ничего не понимаю, — вяло меся сапогами буро-серую жижу, ворчит Даша. — Неуклонно и планомерно поднимаемся вверх. Всё поднимаемся и поднимаемся. А грязи, вопреки всем моим представлениям о законах классической физики, становится всё больше и больше. Плотная-плотная такая грязюка. И на удивление однородная…. Теперь вплотную к нашему «грязевому направлению», практически нависая над ним, «подошли» непонятные чёрные «языки»…. Это, что же, застывшая вулканическая лава? Не из неё ли и эта гадкая грязь сочится?

— Не из застывшего вулканического «языка», а, наоборот, из-под него, внуча, однако, — поправляет Костька. — Здесь раньше, примерно в полукилометре от дороги, был-жил маленький грязевой вулканчик. Или же, однако, гейзер. А в 1964-ом году Шивелуч очень шибко извергался. Красава про это уже рассказывал. Возле Мёртвого леса, однако…. Как сейчас помню. Я тогда у кочующих ительменов-оленеводов гостил. Ну, и по делам, однако, кое-каким. Это километрах в шестидесяти-семидесяти западней от Ключей. Тут-то Шивелуч и рванул. Так грохотало, не приведи Бог. У некоторых молодых ительменов из ушей даже кровь закапала, однако…. А потом с неба стал падать снег, на совесть перемешанный с серым вулканическим пеплом. Всё падал и падал. Падал, однако, и падал. Чуть погодя ветер задул. Сильный. Началась самая натуральная пурга. Сплошная и злая вся такая из себя. За неполные три часа навалило-намело больше метра, однако. Северные олени стали есть этот снег, перемешанный с пеплом. Пить-то очень хотелось. А потом они стали, однако, пухнуть, раздуваться — прямо на глазах — и падать мёртвыми. Несколько тысяч олешек тогда погибло. Жалко. Вот так…. Сколько пепла выпало при том памятном извержении? Везде по-разному, однако. В Анагвайе, говорят, порядка двадцати-тридцати килограмм…э-э-э, на квадратный метр. В Ключах, Мильково, Долиновке, Лазо, Атласово и Козыревске чуть меньше. А на склонах самого Шивелуча, однако, пепла выпало много-много больше. Ведь деревья-то тогда завалило по самые макушки…

— Ядовитый вулканический пепел? — удивляется Олег. — Серьёзно? Без дураков?

— Без них самых, Красава, однако. На нашей неповторимой Камчатке много происходит того, чего в других местах никогда не случается…. Так вот, продолжаю. Тогда, в 1964-ом, из Шивелуча много лавы вытекло. Ну, очень, однако, много. Один из тех «языков» вулканических даже досюда дополз. Ну, и накрыл собой грязевой гейзер, однако. И застыл. А грязюка, однако, до сих пор сочится…

Дорога, достигнув локального водораздела, устремляется вниз, но вязкая грязь — вопреки логике — пропадает.

— Что тут странного? — бормочет под нос Олег. — Это же Камчатка, как-никак. Тут иногда такое случается. Такое. Ну, в том плане, что запросто офигеть можно…

Теперь дорога лениво петляет по дну узкой лесистой лощины.

— Очень интересное местечко, — комментирует на ходу разговорчивая Дарья. — Получается, прямо-таки, полноценная экскурсия, посвящённая местной флоре. Ну, сам, Красава, посмотри, как деревья перемешаны между собой. Лиственница охотская. Ель аянская. Пихта грациозная. Тополь душистый. Черёмуха азиатская. Рябина камчатская…. Опа! Грибы растут на склоне. Подосиновики и подберёзовики. Крупные…. Может, наберём? У нас же теперь и сковорода в хозяйстве имеется…. А?

— Не стоит, однако, — отмахивается Костька. — Во-первых, у нас сегодня — рыбный день. Вашими, беглецы, стараниями. А, во-вторых, эти грибы, однако, могут и вредными оказаться. Запросто. Пепел-то от Шивелуча изредка и до этих мест долетает. Вот, когда подойдём ближе к Срединному хребту, тогда и наберём. И пожарим, однако.

— Как скажешь, дедуля.… И с ягодой здесь всё в полном порядке: жимолость, голубика, водяника, смородина-дикуша, клоповка [12], костяника…. Ага, и живность присутствует. Серые куропатки перепорхнули над дорогой. Упитанная рыжая белка рассерженно цокает, свешиваясь с толстой сосновой ветки…. А это кто такой шустрый и светло-палевый улепётывает по лощине со всех лап?

— Евражка, однако. Суслик такой здешний.

— Гав! — подтверждает Найда, а после этого бросается в погоню. — Гав! Гав! Гав…

— Если поймает евражку, то съест?

— Если поймает, однако. Самоедка, как-никак…

Но собака возвращается уже через полторы минуты и выглядит при этом очень озабоченной: бело-чёрная холка значимо топорщится, образовав характерный боевой гребень.

— Гав-в-в! — докладывает Найда.

— Звериным духом несёт, однако? — обеспокоенно хмурится шаман. — Причём, очень и очень?

— Ры-ы-ы! — доносится из лощины, прямо по их курсу.

— М-м-медведь? — начинает заикаться Даша.

— Он самый, однако.

— Что будем д-делать? Б-бежать?

— Нельзя, — отрицательно мотает головой Олег. — Ни в коем случае. Зверь непременно, повинуясь инстинкту, бросится следом…. Может, на дерево заберёмся? Как считаешь, Ворон?