Беглец и Беглянка (СИ)

— Нет, не буду, однако.

— Почему?

— Мишки-то, однако, почти все чёрные, — поясняет Костька. — Значит, «луговые». То есть, обитающие рядом с заливными лугами. У них сейчас сезон, однако, веге…э-э-э…

— Вегетарианский?

— Ага, он самый, однако. Когда «луговые» медведи августовские коренья потребляют, то ничего другое их, однако, не интересует. Потом начнётся нерест лососевых. Объявят, однако, рыбный месячник. Поздняя осень перед залеганием в берлоги — новый рацион: переспелые ягоды, падаль и червивые грибы-переростки…. Тот мишка, который задрал молодого северного оленя в лощине? А он «мясным» был, однако. И, скорее всего, светло-палевым — по окрасу…. Всё, беглецы. Шагаем. И не обращаем, однако, на медведей никакого внимания. Короче говоря, игно…м-м-м…

— Игнорируем?

— Ага, однако…

Они осторожно спускаются по крутому склону, оставляя чёрно-бурые пятна в стороне, примерно в трёхстах пятидесяти метрах.

— Рядом с мишками-то трава очень высокая, однако. Выше трёх метров, — сообщает Костька. — А мы краешком луга пройдём. Там оно всё, однако, гораздо пониже будет…

Комаров, мошкары, оводов, слепней и гнуса становится — с каждым пройденным шагом — всё больше и больше. Так и вьются-кружат над головами путников. И жужжат, жужжат, жужжат. Бесконечное такое жужжание: громкое, однообразное и ужасно-монотонное. Не для людей с нарушенной психикой, короче говоря…. Но ительменский «антикомариный спрей» работает исправно, насекомые практически не кусаются: коротко тыкаются в физиономии и тут же отлетают. Многими-многими сотнями — почти одновременно — тыкаются и отлетают…

— Достали уже, заразы неуёмные! — не выдерживает Дарья. — Так и лезут, сволочи гадкие, в глаза и нос. А теперь, тьфу-тьфу, и в рот…. Дедуля, давай прибавим ходу? Ну, пожалуйста…

Вот и луг.

— Пересекаем, однако, — командует Костька. — За мной.

— Гав, — негромко дублирует Найда.

— Здесь трава не очень высокая? — ворчит Олег. — Ха-ха-ха. Юмор такой, наверное. Чисто шаманский и ительменский, не иначе…. Густое полевое разнотравье на уровне двух метров. Ни фига не видно, что там впереди. Совершенно ничего и даже меньше…. И как, интересно, Ворон и Найда, идущие впереди, здесь ориентируются? Аборигены, одно слово…. Какие-то мелкие крикливые пичуги, охотясь за насекомыми, назойливо кружат над головами…. Какие, Дашут? Ты же у нас крутой специалист по камчатской флоре и фауне.

— Синехвостки, овсянки и охотские сверчки. А теперь стайка малых мухоловок перепорхнула…. Ага, земля под ногами заходила меленькими волнами. Болотце, не иначе…

— Чав-чав, чав-чав, — безостановочно чавкает под ногами.

— Пи-и-и-и-и, — никак не могут угомониться бесчисленные голодные насекомые. — Вж-ж-ж-ж…

Очень жарко, душно и темно. Солнечные лучи практически не проникают через высоченные и густые травы. Солоноватый пот застилает глаза и, медленно стекая по щекам, попадает на запёкшиеся губы. Время словно бы замерло.

— Чав-чав. Пи-и-и-и. Вж-ж-ж-ж. Чав-чав-чав…

Наконец, всё заканчивается.

Путники, успешно перебравшись через край камчатского заливного луга, выбираются на каменистое базальтовое плато.

Через некоторое время Костька объявляет:

— Останавливаемся, беглецы, и немного отдыхаем, однако.

— А куда, интересно, подевались все комары-мошки и оводы-слепни? — освободившись от рюкзака, наплечной сумки и тяжёлого оленьего окорока, обёрнутого плотной светлой холстиной, интересуется Олег.

— Не знаю, Красава, однако, — пожимает плечами Ворон. — Роща реликтовая, наверное, влияет, — указывает рукой налево. — Накладывает, так сказать, свой незримый реликтовый отпечаток.

— Гав-в, — соглашается с шаманом Найда, мол: — «Действительно, накладывает. В том смысле, что некая аура чётко ощущается…. Что ещё за аура? Ну, незримая такая…. Светлая? Тёмная? Светло-серенькая, на мой собачий взгляд. То бишь, неоднозначная…».

— Вот, значит, какая она, знаменитая Реликтовая роща, — с любопытством глядя в указанном направлении, произносит Дарья. — Метров сто пятьдесят до неё. Расположена на низеньком, чуть заметном холме. Зелень сплошная: яркая, сочная и — одновременно с этим — спокойная. А воздух здесь очень чистый, влажный, свежий и…, и безумно-вкусный. Словно бы ласковое море где-то совсем рядом. Да, интересное местечко…

Отдохнув, они шагают к роще.

Не дойдя до крайней берёзы метров пятнадцать, Костька неожиданно останавливается и, смущённо откашлявшись, извещает:

— Дальше идите без меня, однако.

— Почему, дедуля?

— Так надо.

— А, всё же? — проявляет настойчивость Даша.

— Гав? — подключается Найда.

— Упорные какие барышни, однако, — одобрительно хмыкает шаман. — Мне туда, направо…. Видите — кубический иссиня-чёрный кусок базальта? Это, однако, место такое специальное. Молельное и ительменское…. Надо забраться на этот камень, однако. Встать на колени. Сосредоточиться. И почтительно попросить у Рощи-спасительницы о покровительстве и помощи. А ещё, однако, и у Светлой Небесной Тени. Так издревле заведено.

— У спасительницы?

— Потом расскажу, однако. Идите уже, молодёжь. А рюкзаки и прочее здесь можете оставить…. Найда, однако, покараулишь?

— Гав-в-в.

— Тоже в рощу хочется? Ничего, хвостатая, потом прогуляешься, однако. Поздним вечером. Ночью. На рассвете. А сейчас — вещички охраняй. Работа, однако, у тебя такая…

Вскоре беглец и беглянка оказываются под густой сенью деревьев.

— Больше всего это напоминает гигантские кусты, — осторожно прикасаясь ладонями к берёзовой коре, делится своими впечатлениями Олег. — Главный прямой ствол, от которого отходят — в разные стороны — по четыре-пять стволов второстепенных. Только очень высокие кусты — на уровне двадцати пяти, а то и тридцати метров. Листья очень крупные, ярко-зелёные, совсем без червоточин…. И кора интересная. То бишь, по идее, раз этим деревьям более полутора тысячи лет, она должна быть очень морщинистой и поросшей всякими там мхами-лишайниками. А что мы видим? Гладенькая такая кора, бело-розовая, с редкими чёрными вкраплениями. Словно бы молоденькая-молоденькая…. Побродим здесь немного, пока Ворон предаётся своим молитвам?

— Побродим, конечно же. В обязательном порядке…. Кстати, как я тебе — с новой причёской?

— Нормально выглядишь, не переживай. Даже пикантно…

Путники, переходя от дерева к дереву, двигаются — плавными зигзагами — вперёд. Под ногами тихонько шелестит невысокая зелёная трава, перемешанная со скромными полевыми цветами и овальными островками пышного бело-жёлтого мха.

— Действительно, местечко…м-м-м, реликтовое, — одобрительно бормочет Даша. — Грибы, грибы, грибы. И, в основном, белые. Вернее, самые настоящие боровики. Крепкие такие — плотные, на толстых-толстых ножках, с тёмно-бурыми бархатистыми шляпками. И большие, и средние, и совсем-совсем крохотные. Практически со швейный напёрсток…. А ещё я почему-то уверена, что все эти грибы — хорошие. В том смысле, что совсем без червяков и слизней…. Набрать, что ли, грибков отборных? В качестве достойного гарнира к жареному оленьему мясу? А, Красава? Есть у тебя полиэтиленовый пакет?

— Для хорошего дела — всегда найдётся. Не вопрос…

За сорок пять минут Олег и Даша обошли Реликтовую рощу вдоль и поперёк. Набрали полный полиэтиленовый пакет белых грибов. Причём, срезали только отборные шляпки среднего диаметра. А, вот, ничего экстраординарного не обнаружили — ни следов пребывания инопланетных пришельцев, ни древних туземных идолов, ни загадочных пещер, ведущих неизвестно куда.

Они выходят из Реликтовой рощи.

— Это, скорее всего, её противоположная сторона, — оглядываясь по сторонам, предполагает Дарья. — Относительно Найды, Ворона и наших вещичек, я имею в виду…. Ой, смотри! Домик. Симпатичный.

— Красивый, — соглашается Олег. — Сборно-щитовой и импортный. Под светло-серой ребристой крышей. Его сюда, наверняка, завезли по частям на грузовом вертолёте, а потом собрали. Вон и круглая вертолётная площадка, выложенная мелкой базальтовой галькой. Расположена с северо-востока от дома, примерно в двухстах пятидесяти метрах. Дорогое удовольствие, между нами говоря, такое строительство. Знать, и повод был достойный…. И расположен домишко весьма удачно, на берегу бойкого ручейка с чистой водой.