Дом, который построил Майк

Три раза приходилось сбегать в Монопольку, винный магаз на улице комиссара Толмачева, за необходимой подпиткой. Часам к трем ночи проект подходил к своей завершающей ноте "фа", выходил на финишную прямую утренней девятичасовой сдачи.

И тут у меня в голове что-то замутилось, видимо после неудачной смерти, замутилось в глазах, в ногах, и я стал медленно оседать на пол, на котором были разложены восемь квадратных метров уработанных чертежей и красиво покрашенных фасадов домов в новостроящемся районе, под добрым, политкорректным именем - Комсомольский. Бумажный стакан, до краев полный сладко-терпкой жидкостью, как в замедленной съемке, вывалился из моей нежной, художественной руки и залил красно-коричневой кровью Христа все эти восемь метров драгосостояния.

Немой сцены после этого не последовало, не немые и были - наоборот, я получил в пятачину от маленького, пухлого Ильдара Зиганшина, (в простонародье Зиги) и моментально очухался. Зига в то время уже стал заниматься восточными единоборствами, особенно его заинтересовало искусство борьбы Сумо. Юрка тоже рвался мне морду начистить за утерянные безвозвратно граммы, но воспоминание о моей недавней смерти видимо остановило его. А проект оказался безвозвратно завален. Не было даже и мысли за оставшиеся шесть часов его переделать. Не представлялось даже возможности перенести его на следующие дни.

Все дело в том что, под ветром наступающих перемен, этот диплом находился в статусе "хозрасчетного".

На основе этого проекта Комсомольский район должны были строить наши доблестные строители, в частности красить панели домов в тот цвет, который будет предложен Сашей Коротичем. А срок сдачи этого хозрасчета как раз и приходился на завтра-то-бишь-сегодня.

Выход нашелся единственный и правильный. Оставшуюся бутылку портвейна Чашма, ноль-семьдесят-пять за три семьдесят, аккуратным ровным слоем, со слезами на пьяных глазах, раздули через аэрограф на все восемь квадратов. Поскольку все чертежи были сделаны китайской тушью, то ни одна линия не потекла. Бумага приняла очень интересный, античный оттенок, придала даже какой-то шарм всему этому борингу.

Однако фасады приобрели совершенно удручающий, грязно-кофейный цвет. Цветная китайская тушь вступила в жесткую, необратимую химическую реакцию со сложной формулой алкогольного изделия Свердловского винного завода.

Такие дела.

Гости города-героя Екатеринбурга, приезжая в столицу Урала из Аэропорта Кольцово, непременно обращают внимание на мрачные многоэтажные строения Комсомольского района, пролетающего в окнах их авто. Унылые дома с ужасным темно коричневым, грязным окрасом.

Бррр-р... Как после стопки Тобольской нефтяной водки натощак меня всего от этих воспоминаний передернуло.

Саня сдал проект на пятерку. Он всегда пятёрошник был и здесь не подкачал. Правда, запах в комнате приемной комиссии стоял такой, словно это туалет медвытрезвителя на улице Красноармейской 47, с кучей "синяков", присутулившихся высвободить свои пустые желудки.

Диплом Корот получил на руки крассссный! И ему даже насоветовали в институте остаться в качестве препода, только почему-то на кафедре дизайна. Все, наверное, за непревзойденное мастерство цветовой подачи.

После своей удачной сдачи дипломного проекта Коротич Александр, будущий выдвиженец Гусинского, ведущий дизайнер НТВ, написал в газету "Архитектор", в которой существовал как Главный редактор, "раскас" с явно ненормативной, как он сам и обозвал, лексикой, грамматикой и фонэтикой тоже.

"Раскас" мы в газете опубликовали, так как главный редактор уходил из института навсегда, сдав этот диплом, и ни о чем не рубился больше. Это случилась быть его "Сван сонг". После этого редакцию газеты "Архитектор" в полном составе упразднили, как порочащую облик Советского студенчества.

Экскъюз май фрэнч.

Сказка про хуйню

(Ненормативная сказка для больших)

Купил мужик на базаре хуйню.

Приволок её домой, ходил вокруг, ходил, глядел на неё, глядел - хуйня и есть!

"Вот, ведь, - думает мужик, - хуйня какая. Увидит жона, небось, заругает. Пошто, скажет, хуйню таку купил, деньги, мол, зазря извёл".

Загоревал мужик. А сам-то голову ломает как хуйню эту в хозяйстве сгодить. Пробовал в печку совать - не горит, поганая. Пробовал к поленице приладить - та же хуйня. Отгрыз с краю, жевал-жевал, плюнул - полная хуйня!

А туточки и жона (долго жить будет) не к ночи будь помянута.

"Ну, щас!" - сготовился мужик.

А жена-то глядит на всю хуйню эту, зарумянилась вся как-то, и ласково так спрашивает: мол, откуда в дому тако приобретение?

Мужик, не будь дурак, как бы невзначай ответствует: дескать, так, мол, и так, на заказ, и недорого...

Хотя сам не разумеет чево така хуйня жоне в радость.

Жона тем временем мужика с крыльца так тихохонько выталкивает: сходил-бы к соседу, давно просишься, да самогонки возьми, а я тут пока по хозяйству... А сама на хуйню глазом косит, трогает её, гладит всяко, прям, оторваться не может.

Кто ж от счастья отказывается?

Мужик хвать самогонку и к соседу!

Выпили самогонки, закусили. Тут мужик и скажи соседу про хуйню-то. Вот ведь, баба-дура, чаво доброго так век не надобно, а хуйню каку-то - пожалте!

А сосед ржёт, заливается! Это ты, мужик, дурак. Теперь ты жоне твоей без надобности. Хуйня есть-пить не просит, портов не носит, самогонку не пьёт, чесноком не воняет, а радости бабе - по самое прости господи. Так-то!

Растерялся мужик, помочи-совета у соседа просит.

А сосед подмаргнул, руку под лавку просунул и вытащил на свет пиздец. Ну, братцы, полный пиздец! Глаз не оторвать: кровь с молоком, да и только.

"Вот, - говорит сосед, - на заимке прошлой зимой подобрал. Гляжу, вроде ничейный. Отморозил ево, рубаночком так слегка прошелся - как с магазину! Ну, наутро бабу свою выгнал конешно, нашто она мне? Сам вишь..."

Мужик пиздец так щупает и щупает - нравится он ему.

"Дай, - говорит, - соседушка мне ево до Петрова дня, а я денег накоплю, свой пиздец куплю, бабу выгоню, да и заживу себе в радость".

"Не, - говорит сосед, - не дам. А то ты мой пиздец неловко испортишь, али вовсе потеряешь. Да и денег-то таких у тебя нету".

Вобщем спроводил сосед мужика из дому.

Сунулся тот к себе - заперто. Точно, не пущает его жона. Вот хуйня-то какая!

Тыкнулся назад, к соседу - и сосед не пущает.

Пиздец!

Сашу Коротича, пьяного от успехов в области дизайна телевизионных программ всея Руси, Земля, Солнечная Система, убил камнем по голове около его подъезда дома в Москве какой-то чёрт. Убил прямо в полдень и улетел. Многие этого чёрта видели улетающим, но никто не помнит, как он выглядел. Некоторые поговаривали, что это был сам Азазель.

Бомж или наркоман.

Еще один "висяк" в Московском Уголовном Розыске.

Такие дела.

СВЕРДЛОВСК

Спустя несколько месяцев, когда мы с Петюней и думать то уже забыли о нашем неофициальном запросе на высоком уровне к Вождю и Учителю, как вдруг! А если точно, то это случилось 22 апреля 1987 года, в день, когда мы ожесточенно, всем дружным коллективом группы 309 справляли именины и день рождения Ильича на уроке живописи. В дверь аудитории постучали, поманили меня белой рукой в тёмном костюме и этой же рукой повели по тёмному коридору второго этажа в не менее тёмную комнату спецотдела института.

В тёмной комнате, в самом тёмном углу стоял темный, тёмный стол. Около тёмного, тёмного стола стояло два, как вы догадываетесь, темных стула. На одном из них, темнее тучи, тяжело уставившись в свои заскорузлые от непомерной работы на непомерной кафедре Скульптуры тёмные ногти, (а точнее рукти) сидел Петюня. Петюню холёные, белые руки в тёмном костюме незадолго до моего появления привели по тому же тёмному коридору.