Человеческий фактор

— По коридору налево, сэр, — напомнил Кэслу привратник, увидев, что он направляется не туда.

— Входите, входите, Кэсл, — раздался голос бригадира Томлинсона. Усы у него теперь стали такие же белые, как промокашка, и с годами под двубортным мундиром появился животик; неизменным осталось лишь его непонятное звание. Никто не знал, в каком он раньше служил полку, да и существовал ли вообще такой полк: в этом здании все воинские звания подвергались сомнению. Ведь звание вполне могло быть частью «крыши». — По-моему, вы не знакомы с полковником Дэйнтри.

— Нет. Не думаю… Как поживаете?

Несмотря на элегантный темный костюм и длинное злое лицо, Дэйнтри производил впечатление человека, действительно проводящего — в противоположность Дэвису — много времени на воздухе. Если Дэвис при первом взгляде казался завсегдатаем букмекерских контор, то Дэйнтри, несомненно, принадлежал к числу тех, кто скачет по роскошным угодьям или пустошам, охотясь на куропаток. Кэсл обожал молниеносно набрасывать портреты своих коллег — было время, когда он даже запечатлевал их на бумаге.

— По-моему, я знавал вашего кузена в Корпус-Кристи [колледж Оксфордского университета; основан в 1517 г.; так же называется один из колледжей Кембриджского университета, основанный в 1352 г.; название происходит от латинского выражения «Тело Господне»], — сказал Дэйнтри. Произнес он это вежливым тоном, но видно было, что он немного спешит: по всей вероятности, боится опоздать на вокзал Кингс-Кросс, откуда отправляются поезда на север.

— Полковник Дэйнтри — наша новая метла, — пояснил бригадир Томлинсон, и Кэсл заметил, как передернуло от этого сравнения полковника Дэйнтри. — Он принял от Мередита службу безопасности. Но я не уверен, что вы встречались с Мередитом.

— Вы, очевидно, имеете в виду моего кузена Роджера, — заметил Кэсл, обращаясь к Дэйнтри. — Я много лет не видел его. Он получил диплом первой степени на большом выпускном [выпускной экзамен на степень бакалавра искусств и философии в Оксфордском университете (разг.)]. По-моему, он служит теперь в казначействе [министерство финансов в Великобритании; официально возглавляется премьер-министром].

— Я обрисовал полковнику Дэйнтри нашу расстановку сил, — продолжал бригадир Томлинсон, строго держась своей волны.

— А я изучал закон. С трудом получил диплом второй степени, — сказал Дэйнтри. — Вы, по-моему, занимались историей?

— Да. И еле-еле получил диплом третьей степени.

— В Хаусе? [сокращенное название одного из колледжей (Крайстс-колледж) Кембриджского университета]

— Да.

— Я сообщил полковнику Дэйнтри, — сказал Томлинсон, — что в секторе Шесть-А только вы и Дэвис имеете доступ к телеграммам под грифом «совершенно секретно».

— Если в нашем секторе вообще что-то можно назвать «совершенно секретным». Но, конечно, Уотсон тоже их видит.

— Дэвис… он окончил университет в Рединге, так ведь? — спросил Дэйнтри с еле уловимым оттенком презрения.

— Я вижу, вы хорошо подготовились.

— Собственно, я только что беседовал с самим Дэвисом.

— Так вот почему он вернулся с обеда на десять минут позже.

Дэйнтри выдавил из себя вымученную улыбку — словно раздвинул края кровоточащей раны. У него были очень яркие губы, и они еле-еле приоткрывались в уголках.

— С Дэвисом я беседовал о вас, — сказал он, — а с вами побеседую о Дэвисе. Проверка в открытую. Вы уж извините новую метлу: мне все-таки надо знать, за какую веревочку дергать, — добавил он, немного переусердствовав с метафорами. — Правила есть правила — при всем нашем доверии к вам обоим, конечно. Кстати, Дэвис не предупредил вас?

— Нет. Но с какой стати вы станете верить мне? Мы ведь можем быть в сговоре.

Рана снова слегка приоткрылась и напрочь закрылась.

— Насколько я понимаю, политически Дэвис слегка склоняется влево. Это верно?

— Он член лейбористской партии. Я полагаю, он сам вам это сказал.

— Тут, конечно, нет ничего дурного, — сказал Дэйнтри. — А вы?..

— Я политикой не нанимаюсь. Я полагаю, Дэвис вам и это сказал.

— А я полагаю, что вы все же иногда голосуете на выборах?

— По-моему, я ни разу не голосовал со времен войны. Проблемы нынче часто кажутся… ну, в общем, на уровне приходских интересов.

— Любопытная точка зрения, — с явным неодобрением заметил Дэйнтри.

Кэсл понял, что на этот раз зря сказал правду, однако — за исключением действительно важных случаев — он всегда предпочитал держаться правды. Правда ведь поддается проверке. Дэйнтри взглянул на часы.

— Я не задержу вас надолго. Надо успеть на поезд, который отходит с Кингс-Кросс.

— Отправляетесь на уик-энд пострелять дичь?

— Да. Как вы узнали?

— Интуиция, — сказал Кэсл и снова пожалел, что так сказал. Всегда спокойнее не высовываться. Порою — и с каждым годом все чаще — ему хотелось стать стопроцентным конформистом, подобно тому как человеку иного склада хочется перевернуть мир, выступив в палате лордов.

— Вы, видимо, заметили у двери мое ружье в футляре?

— Да, — сказал Кэсл, хотя увидел его только теперь, — это и навело меня на мысль. — И с радостью отметил, что Дэйнтри явно успокоился.

— Эта наша беседа, как вы понимаете, не вызвана какими-то претензиями к вам лично, — пояснил Дэйнтри. — Обычная очередная проверка. У нас столько всяких правил, что некоторые из них порой забываются. Такова человеческая натура. К примеру, правило, запрещающее выносить служебные материалы…

Он многозначительно посмотрел на чемоданчик Кэсла. Офицер и джентльмен тут же открыл бы его, сопроводив это каким-нибудь каламбуром, и позволил бы туда заглянуть, но Кэсл не был офицером и никогда не считал себя джентльменом. Ему захотелось посмотреть, как далеко заберется под стол новая метла. Он сказал:

— Я иду не домой. А всего лишь обедать.

— Вы не станете возражать, если?.. — Дэйнтри протянул руку к чемоданчику. — Я точно так же попросил об этом и Дэвиса, — сказал он.

— У Дэвиса, когда я его видел, — сказал Кэсл, — не было чемоданчика.

Дэйнтри вспыхнул: надо же было так оплошать. Кэсл не сомневался: Дэйнтри был бы вот так же смущен, пристрелив на охоте загонщика.

— О, это, наверное, был тот, другой, — сказал Дэйнтри. — Забыл его фамилию.

— Уотсон? — подсказал бригадир.

— Да, Уотсон.

— Значит, вы проверяли и нашего шефа?

— Таковы правила, — сказал Дэйнтри.

Кэсл раскрыл чемоданчик. Вынул из него экземпляр «Беркхэмстед газетт».

— Это что такое? — спросил Дэйнтри.

— Наша местная газета. Я намеревался почитать ее за обедом.

— О да, конечно. Я забыл. Вы живете ведь довольно далеко. Вы не находите это несколько неудобным?

— Меньше часа на поезде. А мне нужен дом и сад. Видите ли, у меня ведь есть ребенок… и собака. А ни того, ни другого в квартире держать невозможно. Если хочешь жить комфортно.

— Я вижу, вы читаете «Клариссу»? Нравится?

— Пока — да. Но мне предстоит прочесть еще четыре тома.

— А это что?

— Памятка.

— Памятка?

— Список того, что надо купить, — пояснил Кэсл. Под штампом со своим адресом — Кингс-роуд, — 129 он написал: "Две пачки «Молтизерс». Полфунта чая «Эрл Грей». Сыр — «уэнслидейл»? Или — «двойной глостер»? Лосьон перед бритьем «Ярдли».

— «Молтизерс» — это что такое?

— Шоколадное драже. Непременно попробуйте. Отличное. С моей точки зрения, куда лучше, чем «Кит-Кэтс».

— И можно, вы думаете, преподнести это хозяйке дома, куда я приглашен? — спросил Дэйнтри. — Мне хотелось бы привезти ей что-то не совсем обычное. — Он взглянул на часы. — Пошлю-ка я, пожалуй, привратника — пока еще есть время. А где их покупают?

— Проще всего купить на Стрэнде, в «АБК».

— «АБК»?

— «Аэрейтид Бред Компани».

— «Аэрейтид Бред…» Это еще что за чертовщина?.. [буквальное название фирмы — «Компания Воздушный хлеб»]

Впрочем, нет времени вдаваться. Вы уверены, что эти… как их?.. тизеры подойдут?

— Вкусы, конечно, у всех разные.