Землячки 3. Интерес (СИ)

Разбег будет недолгим. Что оставить в памяти? Наверное, только последний пейзаж!

Белые камни...

Вдоль полей... Вдоль дорог...

Белые камни

меня провожали

и, словно бы зная,

что путь мой далёк,

светло улыбаясь,

надежду вселяли.

Белые камни...

Белые камни...

Словно магнитом

притягают они...

Как красиво дорогу

тогда окаймляли

белые камни,

что в ночи огоньки.

А всё -- этот сон:

"Будто с белого камня

я в воду, любуясь,

смотрю на себя...

Но лишь дотронуться

рукой я хотела,

вода вдруг исчезла,

остались поля...

Поля и дорога

знакомая очень,

ведущая в детство,

на родимый порог..."

И вспомнились годы,

так нужные в прошлом,

с улыбкою вечно,

без забот, без тревог.

Тогда, уезжая,

что будут, я знала,

горести, радости,

слёзы и смех...

И ничего я

не избежала,

и жизнь принимала

такою, как есть.

Белые камни

вдоль полей, вдоль дорог...

белые камни

меня провожают.

Как будто знают,

что путь мой далёк,

мигая под солнцем,

надежду вселяют!

Под спокойную мелодию души сами рождались слова, точно обозначающие пережитые чувства. Спокойная мелодия уже в течение полутора часов пыталась поставить точку в конце ещё одного абзаца её жизни. Ничего не жаль, ни ветхой избушки её бабы Ули на самом краю извилистой улочки под постоянным жёлто-серым дымом виднеющегося известкового завода за чертой пригорода; ни растолстевших школьных подружек, вытаскивающих своих сопливых детишек из рыжих луж, и недовольных вечным пьянством своих мужей; ни раскидистых тополей всё лето с серо-коричневыми листьями по той же причине -- она, дерзкая и красивая, гордо покидает эти места, в которые судьба ненадолго забросила её после смерти родителей.

Она уже не первый раз бежала отсюда. Сразу после школы поступила в техникум связи, перебралась в общежитие. Но влюбилась в преподавателя. Женатого. История получила широкую огласку, но исключили её за неуспеваемость, некогда было учиться -- всё время занимала любовь. Пришлось тогда показаться бабе Уле на глаза. После той короткой любви она пережила выкидыш. На следующий год поступила в Лесотехнический институт на инженерно-экономический факультет. На этот раз она не строила глазки мужчинам целых четыре года. Любовная страсть захватила её в период весенней сессии -- не могла оторваться от осетина. Пришлось взять академический отпуск на год. Вышла за него замуж во Владикавказе, но -- внематочная беременность, перевязали трубы. Беременеть она больше не будет. Никогда! А от кавказской жизни она просто сбежала, не выдержав и года. Куда? Да опять же к бабе Уле. Сумела-таки защитить диплом. Через год.

Далеко за спиной -- морщинистое лицо старушки у гнилых покосившихся ворот, в руках -- диплом, а впереди, кроме дерзости и красоты -- спокойная уверенность в завтрашнем дне и желание подчинить себе жизнь. Ровная с разметками трасса горку за горкой неумолимо отодвигала прошлое. Автобус мчался от заходящего солнца, задерживающего своё внимание лишь на искрящихся белых валунах то тут, то там появляющихся по пути.

Секундный солнечный зайчик резанул по глазам водителя -- улыбка до ушей разлилась на лице Аксаны. Знакомый водитель сотни раз, как и она, испытывающий это состояние, перевёл автобус с правого края дороги на середину, чуть повыше, избегая фокуса. Но это не помогло -- через некоторое расстояние следующий белый валун с вкраплениями кварца уже ловил автобус своим лучом, отражённым от низкого солнца. Водитель опустил козырёк на лобовом стекле передка. Но разве угадаешь, под каким углом выскочит следующий солнечный зайчик! Аксана веселилась, наблюдая, как водитель, тоже с улыбкой, преодолевает очередную атаку. А солнечные зайчики уже группами набрасывались на проезжающих. Это перемигивание золотого с белым всегда завлекало её, хотелось вступить в их вечную вселенскую игру, уж она бы точно была со счастливым концом. Аксана огляделась, в автобусе все дремали. Как хорошо! Сейчас она -- единственный свидетель этого действа! Это для неё устроено грандиозное представление стихий! Сердце ликовало! Глаза неотрывно ждали следующего подобного сюжета. И оно -- было! Было! Много раз!

х х х

Регистрация на рейс ещё не началась. Она поднялась на второй этаж, присела спиной к взлётной полосе, чтобы видеть часы на входе, и улыбалась самой себе. Походная сумка стояла около ног с перекинутой модной светлой курточкой. Лёгкие тряпичные туфельки на невысоком мягком каблучке, укороченные джинсы, мужская клетчатая рубашка сверху. Ей не надо было глазеть по сторонам, она знала, что все сейчас смотрят только на неё. Молодая женщина в шляпе, сидевшая от неё через двух человек, демонстративно встала и удалилась, теряя шансы на превосходство. Аксана отметила, что та присела напротив лестничной площадки. Она давно знала, что привлекательна не только лицом, ею открыто любовались и сзади, и в профиль, особенно чужие и малознакомые. Те, кто знал её поближе, привыкали.

- Позвольте поинтересоваться, куда это направляется столь юная особа, одна, и к тому же на ночь глядя? - Проговорил воспользовавшийся выпавшим шансом рядом сидящий.

Она соизволила медленно повернуть к нему голову. Совершенно бесстрастно, не выражая никаких эмоций, глазами сканировала мельчайшие подробности -- добродушное, слегка полноватое лицо с лёгкими морщинками вокруг голубых глаз улыбалось.

- То ли оставить в памяти? - Задала она себе вопрос. - То ли не стоит?

Она, сдерживая кокетство, молчала, глядя на него. Совсем не хотелось вступать с ним в словесную игру, и она отвела взгляд на часы, проигнорировав его обращение. Он, сдерживаясь, засмеялся на такую реакцию. Ей было всё равно, пусть его веселится.

Объявили регистрацию на её рейс, кое-кто засуетился, собираясь спуститься к стойке, она пока лишь наблюдала. Сосед её, выждав некоторое время, тоже поднялся:

- Жаль, что такие красивые девушки летают в другую сторону.

Она улыбнулась сложившейся ситуации, оказалось -- попутчики, можно было бы и поболтать. Только он скрылся из виду, она решила проследить за ним, узнать, много или нет народу у регистрации, пересела на другое место и искоса видела, как тот встал в конец очереди.

- Вот и пусть себе стоят там целый час, а мне сверху видно всё. Торопиться некуда, ещё почти два часа до взлёта. Багажа у меня нет.

Через полчасика очередь значительно сократилась, и она направилась вниз.

- Ксюша! Ты ли это! - Услышала она своё институтское имя. - Я с тобой. - Он смело, невзирая на позади стоящих, поставил свой чемоданчик рядом с её сумкой. - Какое у тебя место?

- Не знаю, надо посмотреть, - она достала из паспорта билет.

- Жаль, мы в разных салонах, - вздохнул весело, однако, - опять не очень повезло мне. Я слышал, что ты к нам распределилась, только с этими экзаменами такая заморочка была, никак не собрался повидаться.

Она знала, что он был на трёхгодичном обучении. Это те ценные работников леспромхозов, главные инженеры, директора, начальники производств, главные механики, которых посылают на учёбу в институт по ускоренной трёхлетней программе. За пять лет она, как и многие девчонки, дружили именно с трёхгодичниками, которые были незаменимыми помощниками при написании курсовых работ, даже некоторых брали на практику в свои леспромхозы и, конечно, влюблялись, женились. Среди них она выделяла группу дальневосточников, очень уж любили они свой край. По одному она даже скучала несколько дней, а может просто хотелось сопричастности к его далёкому родному краю. Вспомнились слова, некогда записанные на листе бумаги:

Я здесь, под дымным небом Урала,

хожу и не верю тому,

что такого мужчину узнала.

А ты в Приморье, за тысячи километров,