Землячки 3. Интерес (СИ)

- Толя, надо вставать, - гладила она его волосатые плечи, - сегодня облака появились. Большие. Я уже проголодалась.

- У тебя аппетит появился! - Засмеялся он, не открывая глаз. - Это хороший признак. Облака, говоришь? Я ждал этого дня.

- Что ты имеешь ввиду?

- Сегодня мы купаться не пойдём, пусть кожа отдохнёт.

- А что мы будем делать?

- Сегодня у нас экскурсия.

- Куда мы поедем?

- Нет, Ксюша, сегодня мы до самого вечера ножками топать будем.

- Мне походные туфельки одеть?

- Если удобней, то -- да. А чтобы не устать, лучше не очень рано отправляться.

х х х

Она, как всегда, направилась вниз.

- Ксюша! - Окликнул он её. - Нам в обратную сторону.

- Как? - Остановилась она.

- Пойдём наверх, - улыбался он.

- Опять в гору!

- Да. Сегодня там нас ждут сюрпризы. На самом верху.

- Так это ж целых... полчаса подъёма! - Глянула она вверх.

- Нам спешить некуда, - смеялся он.

Многоэтажки наверху располагались гораздо реже. Плывущие облака касались их, иногда полностью скрывая из виду. А дома были и ещё выше, и ещё. Она приостановилась отдышаться, оглянулась на пройденный путь:

- Боже мой!

Прямо на неё надвигалось огромное тёмное нечто! Хотелось закричать, но в горле от неожиданности пересохло. Это нечто упёрлось в её ноги, которых она уже не видела. Она опустилась на каменную дорожку, закрыв руками лицо и съёжившись в комок. Через некоторое время поняла, что никакого удара не последовало, открыла глаза -- ничего не видно, ни домов, ни солнца, ни тротуара, одежду на себе она не смогла увидеть, даже пальцев на руках. Приподнялась на трясущихся ногах и будто вынырнула на солнечный простор -- одна голова в воздухе, а ниже -- тёмно-серая муть, которая упёрлась в подъём и очень медленно начала обходить его со стороны.

- Толя! Толя! - Кричала она. - Посмотри, я в облаке! Ног не видно!

- А я уж тебя потерял, - хохотал он, - решил обратно спуститься, поискать, куда, думаю, запропастилась.

- Не отходи от меня больше, - схватила она его за руку, - и уже, смеясь, - а если бы меня унесло?

- Интересное чувство, правда? - Хохотал он. - Я, честно говоря, первый раз лет в двенадцать его испытал, до сих пор в памяти осталось.

- Если б оно поменьше было, - смеялась она, оправдываясь, - а то ещё и чёрное. У меня до сих пор коленки трясутся.

- Дай-ка я коленки твои пощупаю, - смеялся он. - Вот, смотри, опять прямо на нас летит. Давай дождёмся.

И теперь, уже смеясь, она металась от одного облака к другому, пытаясь, если не попасть в него, то хотя бы коснуться рукой. В большинстве своём они были светлые, лёгкие, неощутимые совсем. Напрыгавшись вверх-вниз, из стороны в сторону, уселась от усталости прямо на дорожку и засмеялась. Нахохоталась до изнеможения. Он не торопил её.

- Нет, мне этого никогда не забыть. Просто поверить не могу, что со мной сейчас было. Всё, истерика моя, кажется, прошла, - всё ещё смеялась она над собой. - Дальше вверх?

Он молча взял её за руку, и они продолжали подъём. Появился ветерок. Когда дома кончились, они оказались на небольшом плато, в дальнем конце которого стояли низкие сараи. Здесь была зелёная трава, чего в городе, кроме как на газонах, не было.

- Ой, смотри, цветок! - Удивилась она. - Смотри, ещё один. И ещё! На тюльпан похоже.

- Это маки.

- Маки?

- Наши дикие дальневосточные маки, - улыбался он. - Ты ещё много цветов встретишь в Приморье, но это -- первые. Я тебе их дарю.

- Их можно сорвать?

- Сколько угодно, - смеялся он, - сейчас мы найдём их целую лужайку. Пойдём к краешку, посмотрим на город.

Он на сей раз не отпускал её из объятий, и уже с поцелуями долго не давал подняться, наслаждаясь своим физическим превосходством. Они лежали на земле и смотрели в синее небо. Над ними иногда проплывало облачко, которое они трогали руками. А рядом цвели маки! И ни одна душа не потревожила их своим присутствием.

- Давай-ка поднимайся, - сказал он, - на земле нельзя долго лежать.

- Так она же тёплая.

- Всё равно, вставай.

Пришлось подниматься, а так не хотелось. Ещё с полчаса посидели на краешке, полюбовались городом сверху. Потянул холодный ветерок, и они отправились в обратный путь.

- А это что там такое низкое? - Поинтересовалась она.

- А это те самые хозяева военные, что границы осматривают, - улыбнулся он.

- Это, что на море за нами следили? - Засмеялась она.

- Они самые.

- Как же ты посмел в их присутствии на меня наброситься?

- Так они же в эту сторону не смотрят.

- Откуда ты знаешь?

- Знаю, они на том краю, туда и смотрят.

- Я думала, у них большие сооружения с антеннами.

- Они такие и есть, только под ними, в земле скрыты, а сараи, это так, для отвода глаз.

- А ты в каких войсках служил?

- Я? - Он задумался. - В артиллерии.

Она почему-то усомнилась, что он сказал правду.

х х х

На следующий день после завтрака она сказала:

- Толя, в ближайшие четыре дня у нас -- строгий пост в личных отношениях, потом ещё пару дней -- с презервативами.

- А потом?

- А потом -- полная свобода. До месячных.

- А как ты знаешь, когда можно, а когда нет?

- Это я могу только женщине рассказать, это женский секрет, мужчине я этого никогда не открою.

- А если я к тебе женщину приведу, расскажешь ей?

- Расскажу.

- Учтём сие, - улыбнулся он.

- Что у нас сегодня по плану?

- Сходим на песочный пляж?

- Согласна.

Вечером после столовой он, сославшись на невоздержанность свою, сказал, что ему эти три ночи легче провести вдали от неё.

- Если ты не против, я могу и днём не появляться, все пути-дороги тебе известны.

- Я согласна на всё ради моего спасения.

Вот, что и требовалось доказать -- никакой любви, ни с её стороны, ни с его. У каждого свои интересы. Свобода личности. Этим и хороши случайные связи. Он оставил ей двадцать пять рублей, и она с улыбкой проводила его поздно вечером.

Она никогда не болела одиночеством, выключила телевизор, повернула на пол-оборота ключ в двери, достала событийные карты и сделала их первый расклад. До поздней ночи, уже включив свет, она вникала в их содержание. И так все три вечера. Её ничего больше не интересовало. До обеда спала. До вечера на море балдела. Разменяла его двадцатипятирублёвку, купив мороженку, половину убрала себе в сумочку, остальные оставила на журнальном столике. И всё-таки она его перехитрила, сознательно отпустив погулять на все четыре стороны, и свою бесплодную репутацию не обнародовала, и легко дала понять, что он ей безразличен. Если это до него ещё не дошло, то позднее он в любом случае сделает этот вывод.

Он явился поздно вечером ровно через трое суток. Не отказался от ужина и сразу -- в постель. Она не задала ему ни одного вопроса намеренно, не подчёркивая своего интереса. Только улыбалась, а душа её смеялась, не смеялась даже, а хохотала, когда он раскрыл пачку презервативов и вполне умело ими распорядился -- карантинные предосторожности при смене любовных похождений.

И только через два дня театрально невинных будней на пляжах он вдруг сказал:

- Ксюша, ты даже не поинтересовалась, где я пропадал трое суток.

- Я совсем не собираюсь обременять тебя своими интересами, - чуть улыбнувшись ответила она вполне серьёзно.

Видимо, он долго переваривал ответ, так как и вечером, и на следующее утро за завтраком не задал больше ни одного вопроса.

- Что у нас сегодня по плану? - Как обычно спросила она.

- Что-то пасмурно сегодня. Наверное, пора нам по гостям. Как ты думаешь?

- Как скажешь, я готова, - улыбнулась она, - а то пакет с коньяком и с шампанским вторую неделю стоит. Конфеты поди уж растаяли.