Сказки для парочек

В два часа пополудни из окна, выходящего на северо-северо-запад, я замечаю их. Он и она. Держатся за руки, электрические разряды проскакивают меж их ладонями. Как раз то, что надо. Им конец. А я молодец.

3

Салли и Джонатан женятся в марте. Сейчас сентябрь. Сентябрь, больше похожий на позднее лето. Пока солнце лениво катится к осеннему равноденствию, Лондон цепляется за август жаркими ясными неделями и редкими знойными днями с духотой и ливнями. Теплый ветер гоняет полчища картонных стаканов из «Макдоналдса»; освободившись от драгоценного груза, картонки в безумной пляске кружатся на тротуарах, путаются под ногами прохожих. Салли и Джонатан, устроившись в маленьком кафе на Хай-стрит, не обращают внимания на погоду. И на мусор. И на уличное движение. Они держатся за руки. Миниатюрная хорошенькая блондиночка Салли с обожанием заглядывает в большие, темно-синие, как Тихий океан, глаза Джонатана. Они строят планы. Строят уже полгода. Составляют списки, прикидывают, обходят магазины, выбирают, заказывают — и так шесть месяцев кряду. Великий день приближается, и все субботы с воскресеньями поделены и расфасованы на часы, проведенные в магазинах, или в спортзалах, или где-нибудь еще, но непременно вместе.

Салли держит большие ладони Джонатана в своих, иногда умолкает на полуслове, чтобы уже в который раз подивиться огромности его рук, поцеловать отполированные ногти. Она так рада, что у ее парня большие руки, ведь именно такие и должны быть у настоящего парня. Настоящий мужчина, даже самый большой и сильный, никогда не забывает хорошенько отмыть ладони и отскрести ногти, прежде чем прикоснуться к своей девушке; спрыснуть себя приличным одеколоном, прежде чем поцеловать ее. В прежние времена Джонатан пользовался только жидкостью после бритья, но в эпоху Салли он значительно расширил свои познания в мужской косметике и ныне запросто кевин-кляйнит самое лучшее. Джонатан не отрывает глаз от Салли. Он любит ее и потому без слов понимает, почему на свадьбе тетушку Сибил необходимо посадить подальше от дядюшки Фреда, и отчего Салли так хочется, чтобы его матери понравился ее отец. Джонатан любит Салли и, наклонившись над чашками с остатками кофейной гущи, целует ее нахмуренный лоб, касается губами крошечного шрама под левым глазом. Обнаженными нервами влюбленного Джонатан чувствует волнение Салли, вспоминает, что она ужасно стесняется своего шрама, который у нее с тринадцати лет. Навеки преданный и любящий Джонатан собирается в ближайшие полвека зацеловать ее стеснительность до смерти. Разгладить шрам поцелуями.

Они не слышат, как подходит официантка. Уже в третий раз эта особа нависает над ними, выпытывая, что подать. Пара едва замечает, как официантка швыряет на стол тарелки с остывшей едой. Они едят, толком не чувствуя вкуса блюд. Салли рассеянно надкусывает ржаной хлебец, вспоминая вкус кожи Джонатана после душа — вкус мыла и поцелуев, отмерших клеток и волос. Джонатан прихлебывает холодный кофе и припоминает, как он изумился, обнаружив, что на вкус Салли каждый день разная. Они не видят, как официантка мнет двадцатифунтовую бумажку, оставленную на блюдце со счетом (всего-то 18.96), и скалится им вслед. Менее 20 фунтов — совсем недорого, если учесть, что они заказали по бокалу вина, воду, три блюда и два натуральных кофе. Дешево даже, будь это счет за двоих. Но Джонатан и Салли настолько слились в одно целое, стали столь нераздельны, что заказывают один обед и при этом не голодают. Они с радостью делят и обед, и завтрак, и дышат одним воздухом. Воздухом, в котором рождаются поцелуи. Джонатан и Салли определенно любят друг друга. Любят всей душой.

И вот-вот разлюбят.

Салли познакомилась с Джонатаном в доме своей подружки. Джим, любовник Сюзи, знал одного парня, который мог понравиться Салли. Высокого парня, темноволосого, симпатичного, хорошего парня. Джонатан познакомился с Салли в доме своего друга Джима. Его любовница Сюзи пригласила девушку, которая могла бы понравиться Джонатану. Милую девушку, воспитанную, симпатичную, хорошую девушку. Салли и Джонатан встретились и не успели даже заикнуться о совместной ипотеке, семейном пособии, снижении муниципального налога и одобрении общества, как с головой погрузились в предсвадебные хлопоты. Сюзи дуется и чувствует себя обойденной. Джим до сих пор не сделал ей предложения, а ведь они знакомы уже полтора года. Почти год живут вместе, но Сюзи все еще не может похвастаться заветным колечком. Она не станет носить кольцо, которое сама себе купит, потому пальцы у нее остаются голыми. Желая помочь Сюзи, Салли предлагает ей перспективную роль главной подружки невесты. Но Сюзи в сомнениях: вряд ли простенькое платьице подружки невесты из пурпурного шелка дожмет Джима. Однажды после «маргариты» — то ли первой, то ли восьмой — Сюзи высказывается в том духе, что Джим — похоже, не семейный человек. Салли хмурит в гармошку свой маленький чистенький лобик и обещает поговорить с Джонатаном, чтобы тот поговорил с Джимом. В пылу любви она утверждает, что ее жених может все. Так неужто ему не под силу разобраться с таким пустяком? Как было бы чудесно, если бы Салли и Джонатан на своей свадьбе объявили о предстоящем бракосочетании Сюзи и Джима! А вдруг Джим сделает предложение, когда будет произносить речь шафера? Как было бы романтично! Джонатан с нежностью поглядывает сверху вниз на свою невесту. За магазинной пиццей и бутылкой теплого «шардонне», следя одним глазом за «Неспящими в Сиэтле», он ошарашивает Салли откровением: по его мнению, Джим — не семейный человек. Хороший парень, но абсолютно не семейный. В глубине души Салли знает, что это правда. И хотя в комнате тепло, она придвигается поближе к Джонатану в трогательной и непоколебимой уверенности: уж она-то, Салли Уитерс, не промахнулась. Нашла то, что искала. Настоящий бриллиант искуснейшей огранки (хоть сейчас надевай на палец!), редчайшего представителя мужской породы — семейного парня. Салли и Джонатан Алмаз смотрят кино. И вид у них даже более самодовольный, чем у Билли Кристела.

Когда на следующее утро в незатейливо сером и тускло-черном кабинете Джонатана появилась Кушла, он не поверил своим глазам. Это была Она, Девушка Его Мечты. Он мечтал о Ней с шестнадцати лет, с тех пор, как начал понимать, что такое женщины; с той поры, когда воображение впервые нарисовало ему картину светлого будущего. С годами картинка потускнела, краски поблекли, реальность перезагрузила и перепрограммировала ее десятки раз, заменив в конце концов правдивым изображением Салли. Той Салли, которая никогда не вырастет под метр семьдесят, у которой никогда не будет сорок шестого размера и умопомрачительной груди. Салли, которая не умеет говорить негромко и веско, но зато слишком часто хихикает, и потому ее не назовешь «крутой». Салли, у которой нет карих глаз, рыжих волос, гладкой кожи медового цвета и длинных стройных ног. Салли, которая никак не тянет на Идеал и годится лишь в реальные подружки. Салли, которая его любит. И которую любит он.

Однако вот Она, в его собственном офисе — вылитая Девушка Его Мечты! Ее он описывал во всех подробностях Джиму, Мику, Биллу — всем без исключения приятелям, когда за пьяным ночным разговором они мечтали о будущем и воображали своих будущих жен. Правда, Джонатан всегда понимал, что Идеальной Женщины в реальности не существует, просто не может существовать. Джима, вознамерившегося дождаться Идеала, он считал идиотом, придурком, кретином и, не стесняясь, говорил ему об этом. И Джим соглашался, мол, да, он дурак, но что поделаешь. Сюзи не была Девушкой Его Мечты, и, хотя Джим ее любит, он лучше подождет. На всякий случай. А раз уж мечта не торопится осуществиться, сойдет и Сюзи — покуда терпит его. Но лишь в качестве подружки, ни в коем случае не жены. Джим женится только на мечте, либо не женится вообще. Джонатан, обругав Джима за инфантильность, взял свою судьбу в собственные руки, а реальность — в качестве учебника жизни. Путь до обручального кольца оказался недолгим — короче, чем в один шаг. И понимая, что Идеал никогда не станет реальностью, — такого ведь не бывает! — Джонатан сделал предложение Салли. И он любил ее, и с нетерпением предвкушал медовый месяц и будущую жизнь в их общем доме, где они заведут детишек и заживут на славу. Джонатан был счастлив. Был.