Воровский (СИ)

Воровский.

  В некотором царстве, в некотором государстве правил царь Воровский. Обычно во втором предложении идёт череда эпитетов, восхваляющих мудрость и справедливость правителя, но этого царя назвать нельзя было ни мудрым, ни умным. На трон его буквально посадил король заморский, на службе у которого Воровский находился раньше. Но и став царём он сохранил верность начальнику  (экий молодец! Ну а что? Начальнику быть верным подчиненный обязан! Разве не так?).

  После плотного завтрака, приготовленного его школьным другом, сейчас получающим всё новые и новые государственные заказы, царь отправился в Темные леса. Народ в тех местах, как и по всему царству, жил ужасно, просто отвратительно (но никто не жаловался. Все думали, что где-то уж точно хуже живут. Вон, гляньте хотя бы заморе!) Нет, конечно, был там один человек, живший хорошо – местный князь, ставленник Воровского. Он не только обладал в регионе властью, ограниченной лишь властью царя, но и владел лесопилками, нефтяными вышками и алмазными карьерами. А на принадлежащий ему благотворительный фонд был записан огромный дворец, в документах значившийся как больница. Там на самом деле можно было лечится (терминальные воды, как никак, целебны), но правом таким исключительным обладал лишь Воровский, да князек его. Так что же, жил он хорошо, потому что умел вести дела? Вовсе нет. Заводы свои он получил после распада великой империи, а дела за него вёл сам царь.

  И ехал государь в Темные леса как раз-таки для того, чтобы насладится теплыми минеральными водами во дворце своего друга. Ну а заодно и успокоить рабочих князя, уже два месяца трудящихся без зарплаты (да, народ иногда все-таки бунтовал).

  Аэропорт. Нет, ну не совсем аэропорт – одна взлётно-посадочная полоса (ну а зачем больше, если кроме батюшки-царя никто ковром-самолётом не владеет?), маленькая покосившаяся избушка с надписью "Темнолесово", дряхлая кобылка, впряженная в разваливающуюся телегу.

Вот летит Воровоский! Неописуемое зрелище! Огромный, заслоняющий собой все небо, ковер-самолет, а за ним – пять поменьше (на них багаж царский). Следом – свита. Тем никакие ковры не нужны – они сами настолько из-за глупости своей и пустоголовости легки, что по земле ходить не могут: чуть ветерок подует, и их сразу в воздух подбросит. Да и вообще, зачем боярам по земле ходить? По ней вон народ ходит, следит своим ногами грязными, да богохульничает. В общем, грязная она эта земля. А в думе оно как? В думе все чистые! Ну а за свитой – тридцать один богатырь – друзья школьные Воровского. Когда-то вместе с ними он буянил и хулиганил. Славное было время! Да и правил тогда мудрый царь (хоть мудрость его на правление страной и не распространялась).

  Приземлился государь на землю. А там его уж и князь встречает с распростертыми объятиями (вы бы на его месте так даже лешего встречали, если б тот мог бы народ успокоить или хотя бы разогнать). За князем – два богатыря. Славными молодцами их не назовешь: один в руках баранью ногу держит, другой – бутылку с напитком (о, напиток этот – отдельная история!). Животы у обоих – огромные, головы – махусенькие. В общем, сразу видно – князевы сыновья.

  – Государь! Спаситель ты мой! – затараторил князь. – Слава тебе господи, что такого царя нам даровал!

  – Ну полно тебе, полно, – спокойно сказал Воровский, – господа потом будешь благодарить, если свидитесь. Где твоя карета-то? Давай, вези меня во дворец! Уж ноги-то затекли, пока летел.

  Князек заторопился провести гостя к карете. А у той кареты колес сорок было, не меньше. Чтоб ее тащить столько же жеребцов требовалось. Уселись правители в нее, да поехали. А свита багаж в царский в руки взяла, да полетела напрямик – через лес.

  Ехали они по кочкам, по оврагам, потому что здесь всем на дороги наплевать было даже тогда, когда сам Воровский приезжал, ведь все знали, что и тому тоже наплевать. В царстве всем вообще было на все наплевать: власти наплевать на народ, народу – на власть. Такое вот взаимное наплевательство.

  Карета подъехала к роскошному шестиэтажному дворцу. Перед забором толпились недовольные сотрудники заводов, а там, в глубине участка, до

самого горизонта простирались бассейны с минеральной водой.

  – Стоп, – сказал Воровский. Экипаж остановился, царь вышел к народу. – Народ земли Воровской, кхе, то есть моей, как вам не стыдно требовать от бедного труженика денег?! – народ замолчал и принялся внимательно слушать. – Господин князь... Кхе-кхе-кхе! Господин князь трудится днем и ночью, не покладая рук! А что делаете вы?

  – Работаем! – выкрикнул кто-то.

  – Работаете?! Нет, вы не работаете! Вы пользуетесь добротой господина князя, паразитируете на его честном труде!

Народ замолчал. Вроде бы царь говорил справедливые вещи. Да и слова "паразитировать" никто из них не знал.

  – Но вы не волнуйтесь, щедрость князя не знает границ, а потому он выдаст вам ваши деньги!

  Народ обрадовался и сразу же побежал праздновать такое событие. Они ведь не знали, что зарплату им сократят в семь раз и выдадут только за один месяц работы.

  – Спасибо, царь-батюшка! От всей нашей семьи огромное спасибо! – принялся благодарить государя князек.

  – Полно, полно, – прервал его Воровскиц и уверенным шагом направился во дворец. Впереди у него был отдых в минеральных водах, а у народа – тяжелая трудовая неделя.

  Наслаждаясь горячими водами, царь думал, чтобы ему еще продать правителям заморским, чтобы стать еще богаче. «Лес уж продается, земля продается, полезные ископаемые, самоцветы, вода, рабочая сила – тоже. Кажись, уже все продал. Что же делать?» – размышлял он.

Прилетевшая свита никак помочь ему не могла, князек – тоже. Пришлось посылать телеграмму господину заморскому, чтобы тот помог. Ответ пришел довольно скоро. За морем-то люди серьезные работают, деловые, хоть тоже воры.

«Глупый же ты, Воровский! – так начиналась телеграмма от господина. – Расскажу я тебе одну идейку, успешно у нас реализованную. Ты выпускай бумажки, продавай их гражданам своим, да другим странам, а взамен обещай, что через год-два они подорожают. Деньги у тебя сегодня будут, а долг перед людьми и странами – через год-два. Да ты этот долг можешь и не отдавать! Пригрози, что нефть продавать перестанешь или драконов огнедышащих на них нашлешь. Что они сделают-то? Все равно бумажки эти у тебя только островные короли покупать будут, в надежде экономику по-быстрому поднять. Серьезные люди такой ерундой не занимаются».

  Воровский прочитал и тотчас же связался с казной, отдал приказ печатать такие долговые бумажки. И стали их люди, да страны покупать, а денежка-то царю в карман, царю в карман.

   Вернулся он в столицу, да вторую столицу отгрохал, чтобы не так скучно жить было. А потом и дворцов новых понастроил: и в царстве, и за его пределами. В общем, жил Воровский, как и раньше, припеваючи.

И жил бы он так всю жизнь, если бы не жадность его. В один день вся земля была продана, леса – тоже, полезные ископаемые, самоцветы, люди – все было продано. И остался Воровский царем без царства. А все те короли, что у него бумажки покупали, разорились, все деньги на них спустив. Господин же заморский от царя отвернулся. Ну и правильно: зачем ему царь без страны?