Возвращение

Николаю, захотелось курить. Он достал пачку, – в ней одиноко болталась последняя сигарета. Он поймал взгляд Надежды.

– Пойду, возьму в машине, – он поднялся.

– Я провожу, а то поздно, собаки примут Вас за чужого, порвут, – Надежда первая пошла к выходу.

– Давайте на «ты»... А?.. – Николай остановился.

– Не надо. Не те года, да и не к чему это, – она опустила глаза.

Около машины, и правда, сидело три лохматых пса, всем своим видом показывающие, что они здесь несут охрану этого незнакомого объекта.

Чувствовалось, что право на охрану было отстояно в схватке, в результате которой был найден компромисс, в виде коллегиальной охраны. Псы сидели–лежали с трех сторон вокруг машины с безразличным видом. При виде Нади они встали, демонстрируя бдительность и выказывая уважение к ней.

Николай вспомнил, что в машине пакеты с различной снедью, которую он накупил, и удивился спокойствию псов. С их чутьем, казалось, что запахи должны вызывать беспокойство. Но псы были дружелюбны и спокойны.

Вдруг появилось какое-то чувство облегчения, что рядом Надежда, которая наверняка со всеми проблемами разберется.

– Надежда, тут продукты... Я про них забыл, – он открыл дверь машины и развел руками.

– Ничего. Разберемся, – Надежда стала вынимать пакеты.

Собаки сели полукругом и наблюдали за «разгрузкой». Николай отнес часть пакетов и вернулся.

– Может сторожам, что -нибудь... за работу? – он кивнул на собак. Собаки, похоже, поняли его и завиляли хвостами.

– Ох, уж эти сторожа... я им потом снесу. Это не работа их, а долг и обязанность. А за исполнение долга плату не берут. Так ли? Они честные... Награда... Это ещё – куда ни шло... – сказала Надежда, обращаясь к ним.

– Эта сумка от «Любы из города» она просила передать. Я не знаю, что в ней.

– Значит знает уже... Эх, Любушка–голубушка... – содовая голова. Ладно. Значит приедет. Ничто не удержит её... Уезжала – ревела, приедет – изревется...

...В сумках оказался приличный коньяк, сыр. Они, молча, выпили с Надеждой.

– Хоронить-то когда? – Николай посмотрел на Надежду.

– Завтра или утром или к вечеру. Братья твои просили дождаться, обещались приехать.

– Какие братья? – Николай был удивлен.

Он точно знал, что у него не было, и нет братьев.

– Так с Севера. Парни двоюродного брата дяди Миши, они здесь каждый год бывают.

... Саша, Алеша, Паша. Как есть твои братья, а кто же они тебе?.. – Надежда с изумлением смотрела на Николая.

– Братья! – подытожила утвердительно еще раз Надя.

...Николай вспомнил, что ведь точно, у отца был двоюродный брат, который жил где-то толи просто на Севере, толи на Севере Сибири.

Вспомнил, что отец ездил к Михаилу на встречи братьев, слышал, что у того есть сыновья, но никогда их не видел и не знал, сколько их, кто они, как их зовут.

– Семья-то у них большая, еще две сестры есть, а сам-то года три как умер. Дядя Михаил сокрушался, что проститься не сможет. Далеко. Туда на самолете лететь надо.

...Прислали телеграмму, чтоб дождались. Они такие, сказали – приедут. Но опять ведь, далеко. Приедут! Может в ночь приедут. Бедовые. Ой, бедовые!

Но дядю Мишу уважали. Что уважали – то уважали. Цыкнет на них, – хвосты прижмут, насупятся, а молчат.

Да они считай, здесь и выросли. Мальчишками-то каждое лето приезжали.

Да, их здесь все за своих считают. Ой, бедовые... – Надежа, что-то вспомнив, засмеялась.

...После бани и коньяка, под мерный рассказ Надежды глаза слипались. Заметив это, Надежда провела Николая в маленькую комнату и показала кровать.

...Железная кровать была высокая, с замысловатыми, коваными спинками, с белыми блестящими шарами. Перина взбита, простыни проглажены и казались неестественно белыми.

Николаю вспомнился госпиталь, куда он попал в девяностые с двумя пулевыми ранениями в упор. После этого он нигде и никогда не видел белого постельного белья.

Там, когда он пришел в себя, все вокруг было белым. Было полное безразличие и все вокруг было белым. Белые стены, белые люди, белые лица. Николай старался не вспоминать те дни. Тогда в палату впустили только отца, а потом выгнать его не могли. Так и сидел дня два, пока Николай не съел апельсин. Апельсин был без вкуса и запаха, но он помнил, как отец с удовольствием смотрел на то, как по подбородку Николая течет оранжевый сок, как с удовольствием хмыкнул: «Косточки не проглоти, бедокур, а то в животе вырастут».

Николай лег и провалился в спокойный и безмятежный сон.

...Сквозь сон почувствовал, что на него смотрят!

Около кровати стояла Надежда: «Приехали! Часа два как уже! Там у дяди Миши. Вас будить не стали! Пусть – говорят – спит. На двух такси приехали.

Пашка с Людой – женой и сыновьями. Алешка и Сашка тоже с детьми. Жены с малыми дома остались. Этой весной родили, одна – через месяц другая. Без Люды не отпустили бы своих. Хорошо – отдохнут от мужиков да пацанов. А Люда им здесь спуску не даст. Не даст!

Надо же у всех одни пацаны, а сейчас девок родили. Сразу две девки, чудеса!

Подружками будут. Надо же – две девки и шестеро братьев. Может еще девок народят Чудеса! Теперь Пашка не успокоится, пока не родят кого -нибудь. Не умеет быть вторым нигде. Баламут...»

Надежда стояла и почему-то шепотом рассуждала о жизни братьев.

– Ой! Идут! – Надежда отдернула на окне занавеску.

Николай приподнялся, вдоль палисадника шел отряд мальчишек, следом молодая стройная женщина, чуть отстав – трое мужчин.

...Сомнения не было – это были братья. Младшие – братья все – это точно.

И те, что постарше, видно было, тоже. Все почти одного роста, все светловолосы, коротко стрижены, все в джинсах в футболках, обтягивающих крутые плечи. Руки были сильные, тяжелые. Плечи чуть откинуты назад, локти чуть–чуть повернуты наружу.

«Как у меня», – подумал Николай. «Братья! Чудно! Сразу три брата и шестеро племянников и все в один день. Еще где-то две племянницы – подружки». Он посмотрел в зеркало: «И волосы, как у меня, и прическа. Братья!» Он встал и пошел навстречу.

...Мальчишки зашли в дом. Чувствовалось, что инструктаж им проведен, поэтому мальчишки вели себя тихо, но было видно, что они здесь не в первый раз. Быстро расселись. «Как воробьи», – подумал Николай.

– Че, не здороваемся? – молодой мужчина глянул на мальчишек и подошел к Николаю, – Павел! – и протянул руку.

– Николай! – Николай пожал руку. Рука была крепкая, сухая и теплая.

– Старшие – Сашка и Алешка! – Павел очертил вокруг себя круг рукой.

Братья подошли, поздоровались. Кто из них был старше – определить было невозможно.

– Че, не здороваемся? – повторил Павел, глядя на ребятишек.

– Здравствуйте! – ребятишки вразнобой пробурчали, не глядя на Николая, поудобнее усаживаясь на невесть откуда взявшиеся стулья.

– Люда! – молодая женщина протянула руку. Ладонь была крепкая узкая. Николай осторожно пожал руку, Люда смотрела на него в упор. Николай почувствовал себя неудобно.

Ребятишки были притихшие, было видно, что все недавно увиденное ими было для них неожиданным и пугающим.

– Орлы, давайте во двор, на стол соберем, – позову!» – Надежда подошла к одному, положив на плечо руку. «Как воробьи орлы-то...», – подумал Николай, глядя, как пацаны выскальзывали через дверь.

– Николай – ты старший, командуй! – Павел сел за стол. Братья и Люда тоже сели. Осторожно присела к столу и Надежда.