Сумеречные люди

— Спокойной ночи, — сказал Этуотер.

— Спокойной ночи, — сказал мистер Наннери. — Спокойной ночи.

— Старый негодник, — сказала Сьюзан. — Вам надо встретиться с ним как-нибудь в другой раз. Он вам понравится.

Слышно было, как мистер Наннери ввалился в квартиру.

— А по-моему, он очень славный.

— Спокойной ночи, дорогой, — сказала она. — И огромное вам спасибо за ужин.

— Спокойной ночи, — сказал Этуотер.

12.

Узнав Носуорта по быстрой — даже после обеда — походке, Этуотер поспешил за ним, однако догнал его, только когда Носуорт завернул за угол. Увидев Этуотера, Носуорт сказал:

— Я иду на выставку Реймонда Прингла.

— Я тоже.

— Его отца я терпеть не мог. Однажды мне довелось сидеть с ним рядом на званом обеде в Манчестере. Любопытно посмотреть, какие такие картины пишет сынок.

До галереи они дошли вместе. Поклонники живописи Прингла были немногочисленны, но настойчивы; желающих купить его картины собралось меньше, чем хотелось бы самому Принглу, но они были — и набиралось их достаточно, чтобы выставка себя окупала.

— Нет, каталог мне не нужен, — сказал Носуорт похожему на обезьяну старику в униформе, который сидел у входа и при их появлении засеменил им навстречу. Время было обеденное, и галерея пустовала. Директор галереи, молодой человек, сам только что вернулся из ресторана; он стоял посреди зала в черной шляпе и беседовал с какими-то двумя старухами. Этуотер услышал, как кто-то из них переспросил: «Учелло или Утрилло?»^[18]. Носуорт быстро переходил от картины к картине и бормотал себе под нос: «О Боже, о Боже…».

Большинство картин Этуотер уже видел, но он рассматривал их вместе с Носуортом; некоторых натурщиц он знал лично, и ему хотелось лишний раз убедиться, что это именно они. Старухи ушли, а молодой человек, директор галереи, снял шляпу и, сев за небольшой столик в углу, начал перебирать вырезки из газет.

— Не сказал бы, что выставка пользуется оглушительным успехом, — сказал Носуорт. — Тем не менее, кое-что, я вижу, уже продано.

— Зал скоро заполнится. Сейчас ведь обеденное время.

Директор галереи скрепил булавкой пачку газетных вырезок и, бросив их на стоящий на столе поднос, широко зевнул, после чего встал и подошел к Носуорту.

— Не знаю, интересуетесь ли вы современным искусством, — начал он. — Современное искусство — забавная штука. Когда видишь картину первый раз, совершенно не понимаешь, что хотел сказать художник. Кажется, что картина висит вверх ногами. А потом, спустя какое-то время, к ней привыкаешь, и ее смысл постепенно проясняется.

— Спасибо, — сказал Носуорт. — Мой друг объяснит, если мне что не понятно.

— Вон та работа очень любопытна.

— Чем же?

— Отлив изображен с настроением, вам не кажется?

Носуорт некоторое время пристально вглядывался в картину, а затем отвернулся и стал смотреть в другую сторону.

— Это деревушка под Марселем, — сказал молодой человек. — Я был там.

— Вот как?

— У нас есть здесь и кое-какие рисунки художника, если они вас интересуют.

— Спасибо, в следующий раз.

— У нас вообще много интересных работ, — сказал молодой человек. — Все крупные современные живописцы. Но есть и не современные. На любой, можно сказать, вкус.

— Как-нибудь вы мне их обязательно покажете. Все до одной. А сейчас, к сожалению, я очень тороплюсь и должен, увы, бежать.

— Я к вашим услугам, — сказал молодой человек, прислонившись к стене и сунув руки в карманы. — Вам они понравятся, я в этом нисколько не сомневаюсь.

— Смею вас заверить, мне лучше знать, что мне понравится, а что нет, — не без яда заметил Носуорт, но молодой человек пропустил его слова мимо ушей.

Носуорт опустился на стул и долгое время сидел молча, глядя перед собой отсутствующим взглядом. Этуотер тем временем смотрел картины других художников — их в галерее было всего несколько. И тут в дверях возник сам виновник торжества — он был зол и взволнован.

— Привет, — сказал Прингл Этуотеру и, повернувшись к молодому человеку, спросил:

— Еще что-нибудь продалось?

— Думаю, удастся пристроить «Девичий стан».

— Кому?

— Такие сведения мы не даем.

— Не даете? — процедил Прингл. — В таком случае, раз уж я застал вас, чего мне все утро сделать не удавалось, хотел бы задать вам вопрос: что происходит с каталогом?!

— А чем вам не нравится каталог?

— Тем, что ошибок в нем не меньше, чем в школьном сочинении.

— Дали бы нам тексты заранее, не было бы ошибок; я, например, ваш почерк совершенно не разбираю, — буркнул молодой человек и, лениво оторвав спину от стены, вновь уселся за стол. Людей в галерее с каждой минутой становилось все больше.

— Утром народ был? — спросил Прингла Этуотер.

— Могло быть хуже, — обронил Прингл. Он пребывал в таком раздражении, что не мог говорить и, нервно потирая руки, молча бродил из угла в угол.

— Боюсь, мне пора обратно в музей, — сказал Носуорт.

Поклонники живописи Прингла продолжали прибывать. Появилась Лола. Она была в плаще и в разноцветном шарфе на шее. Этуотера она увидела сразу:

— Я на минутку. Убегаю, — сообщила она ему.

— Я тоже.

— А ты почему?

— Надо на работу.

— Не хочешь пойти со мной в кино?

— Нет.

— Почему?

— Работы полно.

— Но сегодня вечером ты ведь ко мне придешь?

— А как же, конечно.

— Очень хороши, правда? — сказала Лола, имея в виду картины Прингла.

— Да, очень.

— Эти портреты тебе кого-то напоминают?

— Всех сразу.

Галерея заполнилась. В воздухе чувствовалось напряжение: казалось, посетители в себе не уверены. Пришли все знакомые Прингла, было и несколько журналистов, с которыми Прингл постоянно ссорился. Сам Прингл пребывал в таком раздражении, что разговаривать с ним было невозможно; он стоял в углу и кусал ногти. Барлоу, Верелст и мистер Шейган вошли почти одновременно. Мистер Шейган купил каталог. Барлоу остановился, осмотрелся и подошел к Этуотеру.

— Реймонду удалось собрать неплохую компанию, — сказал он и внимательно посмотрел на Лолу. Этуотер их познакомил.

— Я послал Харриет Твайнинг приглашение. Как ты думаешь, она придет? — спросил Прингл, подходя к Этуотеру.

— Кто ее знает.

Про себя же Этуотер подумал, что Харриет придет вряд ли. Он слышал, как Барлоу говорит Лоле: «Зашли бы как-нибудь», и как Лола дает ему свой номер телефона.

— Сам понимаешь, мне наплевать, придет она или нет, — продолжал Прингл. — Но приглашение решил послать.

— Ну, мне пора, — сказала Этуотеру Лола. — У меня встреча.

— До свидания.

— У видимся сегодня вечером, — сказала она и вышла из зала, поправляя шарф.

— От этой девушки ты не отделаешься никогда, — сказал Барлоу.

— И что ты мне в этой связи предлагаешь? У тебя есть для меня на примете кто-то еще?

— Нет, — сказал Барлоу. — Боюсь, что нет.

Собравшиеся говорили одновременно.

— Не знаешь, как зовут вон того черноволосого, который пришел прямо перед тобой? — спросил Этуотер.

— Верелст. Он иногда покупает у меня картины, — ответил Барлоу.

Они с интересом наблюдали за тем, как наслаждается живописью мистер Шейган. Каждую картину он рассматривал очень внимательно, как будто выставлена только она одна. Когда он проходил мимо них, Барлоу сказал:

— Привет, мистер Шейган.

— Мистер Барлоу! Выставка, доложу я вам, — первый класс.

— Вы, я вижу, любитель изобразительного искусства.

— Да, обожаю картины.

— В самом деле?

— Когда я осенью был в Париже, — сказал мистер Шейган, — я заплатил тридцать тысяч франков за картину вдвое меньше этих.

— Вот человек, который их написал, — сказал Этуотер. — Он может писать и картины поменьше. — И с этими словами он ухватил за локоть Прингла, который в унынии бродил по залу.

— Рад встрече, мистер Прингл, — сказал мистер Шейган. — У вас потрясающая выставка.