Сумеречные люди

— В добром здравии, — ответил Этуотер.

— Кто еще был?

— Вочоп.

— Вот как? Ну-ну.

— Насколько мне известно, вы очень избирательны в своих дружеских связях, я прав?

— Люди, которые выбирают, с кем общаться, а с кем нет, — дикари. Светские дикари.

А за окном шел дождь. Нескончаемый дождь. Дождевая вода бурным потоком неслась по желобам, и вскоре в углу, на потолке, над письменным столом Этуотера, образовалось влажное пятно. В тот день музей был полон, люди спасались здесь от дождя и сырости; они никогда прежде в музеях не бывали, брели по залам, оставляя после себя на паркете лужи, тупо разглядывали экспонаты и шепотом перешучивались. Этуотер — он почти все воскресенье пролежал в постели — испытывал усталость. Некоторое время он раздумывал о том, отчего он так устал, а затем взял и позвонил Сьюзан Наннери и пригласил ее в ресторан. Чуть позже позвонила Лола и перенесла их встречу на другой день.

Часть вторая

ПЕРИГЕЙ

9.

Когда Этуотер пришел в гости к Лоле, дверь ему открыла Гвен Паунд, про которую Андершафт как-то сказал, что она похожа на школьника, который готовится к выпускному экзамену по химии. Этуотер знал ее в лицо.

— Лола дома?

— Она вышла.

— Вероятно, она скоро вернется?

— Она вас ждала?

— Да, — сказал Этуотер. — Она мне звонила.

— Вот как?

— Да.

— Заходите, — сказала Гвен Паунд. — Она скоро будет.

Этуотер вошел. Стены комнаты были завешены какими-то рисунками и фотографиями, на камине стояли две больше красные свечи.

Сидеть в комнате можно было только на большой софе — стулья отсутствовали.

— Хотите сигарету? — предложила Гвен Паунд. — Выпить, боюсь, у нас нечего.

Этуотер сел.

— Вы здесь впервые? — спросила она.

— Да. А вы с Лолой давно здесь живете?

— Почти два года, — ответила Гвен и добавила: — Вы уж простите, что у нас нечего выпить.

— Я не хочу, спасибо.

— Иногда мы и сами здесь выпиваем, — сказала Гвен. — Выпиваем — не напиваемся, — пояснила она.

— Естественно.

— По-моему ужасно, когда не можешь предложить гостю выпить.

— Ну что вы.

— Нет, правда, я этого терпеть не могу, — сказала она. — Лола, должно быть, скоро будет.

— Не сомневаюсь, — сказал Этуотер, — ведь мы договорились с ней на это время.

— Она вам позвонила?

— Да, позвонила.

— Вы не возражаете, если я буду гладить, — сказала Гвен Паунд. — Эту юбку я должна надеть сегодня вечером.

— Ну, разумеется, — сказал Этуотер. — Какие симпатичные свечи.

— Правда? Вам нравятся?

— Я люблю, когда в комнате свечи.

— Да, я тоже.

— Я, правда, пользуюсь свечами, только когда света нет, но бывает это, прямо скажем, нередко.

— А вот мы их часто зажигаем. Свет от них какой-то особенный.

Вскоре пришла Лола. Она принесла бутылку шерри.

— Ты уже давно здесь, Уильям? — спросила она, улыбнувшись.

— Хорошо, что ты принесла шерри, — сказала Гвен Паунд. — Я как раз говорила, что терпеть не могу, когда в доме нечего выпить.

— Где штопор? — спросила Лола.

— Давай я открою, — сказала Гвен.

— Давайте лучше я, — сказал Этуотер.

— Нет, я открою.

— Пожалуйста, предоставьте это мне, — повторил Этуотер.

— Гвен откроет, — сказала Лола. — Она отлично открывает бутылки.

Гвен ввернула штопор в пробку и изо всех сил потянула. Так сильно, что стекло хрустнуло. Пробка почти целиком вышла наружу, и Гвен отправилась за стаканами. Лола подошла к Этуотеру. Он взял ее за руку.

— Прости, что заставила тебя ждать, — сказала она. — Как тебе Гвен?

— Понравилась.

— Правда?

— Да.

Гвен вернулась со стаканами. От усилий, вызванных вытаскиванием пробки из бутылки, щечки у нее порозовели, вся сдержанность куда-то подевалась.

— Протри чем-нибудь горлышко, Гвен, — сказала Лола, — а то пробка попадет в шерри.

Гвен обернула горлышко бутылки носовым платком и, процедив через него шерри, наполнила стаканы.

— Выпью с вами перед уходом, — сказала она.

— Ты что, уходишь, Гвен? — спросила Лола.

— Да, у меня кое-какие дела.

— Какие?

— Какая тебе разница?

— У тебя правда дела?

— Говорю же.

— Как жаль, — сказала Лола. — А то могли бы вместе поужинать.

— Нет, я должна уйти.

— А ты не торопишься? — спросила Лола у Этуотера. — Тебе никуда не надо спешить?

— Нет, совершенно не тороплюсь.

— А вот мне уже пора, — сказала Гвен. — Я просто хотела немного с вами посидеть и открыть вам бутылку.

— Как это мило с твоей стороны, дорогая, — сказала Лола. — Правда, Уильям?

Этуотер согласился, он тоже счел, что Гвен очень мила. Гвен заметно повеселела.

— Знаешь, — сказала она подруге, — мне кажется, я открываю бутылки не хуже любого мужчины.

— Ну, конечно, Гвен, дорогая, — сказала Лола. — Я в этом никогда не сомневалась. Правда, Гвен открывает бутылки ничуть не хуже любого мужчины? — обратилась она к Этуотеру.

— Безусловно, — сказал Этуотер. — Тем более что некоторые мужчины совершенно не умеют открывать бутылки. Кажется, будто они хотят не открыть ее, а в нее залезть. Я, между прочим, — не исключение.

— А вот Гвен справляется с ними отлично, — сказала Лола. — Еще ни одной не разбила, правда, Гвен?

— Что правда, то правда, разбиваются они у меня не часто, — сказала Гвен. — Эта — чуть ли не первая.

— Куда ты идешь сегодня вечером, дорогая? — спросила подругу Лола.

— Тебе это вряд ли интересно.

— И все-таки, куда?

— К этому ужасному старику.

— О, Гвен…

— Гнусная, старая развалина. Ему скоро семьдесят. Вы даже представить себе не можете, что он несет, — сказала Гвен, обращаясь отчасти к Этуотеру, который незамедлительно изобразил на лице удивление и осуждение.

— Гвен, дорогая, ты убеждена, что правильно поступаешь?

— Ты за меня не беспокойся, дорогая, я за себя постоять сумею.

— Ты в этом уверена, дорогая?

— Лучше, чем ты, моя дорогая.

— Не могу понять, почему этот старый пень в тебя вцепился.

— В сущности, — сказала Гвен, — не так уж он и плох. Зла, во всяком случае, он мне не желает и очень со мной добр.

— В самом деле?

— Да, в нем нет ничего плохого.

— Я в этом не убеждена.

— В конце концов, дорогая, это ведь мой друг, а не твой.

— Он не в моем вкусе, Гвен.

— Ну, мне пора, — сказала Гвен. — А то я уже опаздываю. До свидания, — сказала она Этуотеру.

— До свидания, — сказал Этуотер. — Надеюсь, мы скоро опять увидимся.

— Садись на софу, — сказала Лола, когда Гвен, слегка хлопнув дверью, вышла из комнаты. — Правда, Гвен милая?

— А ты как считаешь?

— Она прелесть, — сказала Лола.

Сейчас она как никогда была похожа на всезнающего школяра.

— Покажешь мне свои плакаты? — спросил Этуотер.

— Не сейчас. Давай лучше посидим.

Этуотер взял ее за руку.

— Скажи, когда ты первый раз заметил меня на вечеринке? — спросила она.

— Как только ты вошла.

— Бывает, чувство пробуждается вот так, сразу, правда?

— Правда.

— Признавайся, ты влюбчив?

— Да, есть грех.

— Вот негодник.

— В тебя нельзя не влюбиться, — сказал он.

— Не скажи.

— У меня нет в этом никаких сомнений.

— Ты считаешь, сексуальный отбор очень важен? — спросила она своим серьезным, вдумчивым тоном.

— Конечно.

— Перестань, — сказала она. — Ты мне делаешь больно. Не надо.

— Где мы сегодня вечером ужинаем?

— Где хочешь.

— А куда бы хотела пойти ты?

— Не надо, — сказала она. — Тебе сюда нельзя.

— Почему?

— Нельзя, и все.

— Нет, можно…