Армен

Он хотел продолжить путь, но тропинка исчезла. Оглянулся: так и есть, она оборвалась в кустарнике. Неужели старушка на станции имела в виду этот голый овраг с глинистым дном, когда говорила о поляне? Армену стало не по себе. Но нет, она не могла его обмануть. Скорее всего, он сам незаметно сбился с дороги и заплутал…

С противоположной стороны оврага послышался шорох. Какой-то человек вышел из кустов, спустился в овраг и направился в сторону Армена. Обрадовавшись, Армен громко поприветствовал его и спросил, как пройти к роднику. От неожиданности человек замер на месте, ища глазами того, кто к нему обратился. Армен повторил вопрос. Его голос, бодрый и звонкий, далеко разнесся в утреннем воздухе.

— А-а, — заметив Армена, человек оживился, точно встретил старого знакомого, — это ты, молодой человек…

— Где тут родник, не подскажете? Никак не могу найти.

— Ты имеешь в виду колодец? — Человек ухватился за куст, напрягся всем телом, ловко выпрыгнул из оврага и, отряхивая одежду, подошел.

Он оказался загорелым, коренастым мужчиной средних лет. Длинная неухоженная борода, кажется, не оставила на его лице ни кусочка свободного места и неотличимо смешалась с всклокоченными космами головы. Это был настоящий лес — с чащобами и полянками, с непролазными зарослями и торчащими тут и там кустами. Туманное, мечтательно-отвлеченное выражение застыло в глубоко посаженных прищуренных глазах, на которые спадали копны тронутых сединой волос. Что-то безумное проглядывало во всем его облике, а зыбкая, вразвалку походка еще больше усиливала это впечатление.

— Рад тебя видеть снова, — весело сказал человек, протягивая для пожатия руку. — Я знал, что однажды ты обязательно вернешься, потому что… — тут он многозначительно поднял кверху указательный палец, — кому хоть раз довелось вкусить плоды мудрости, тот уже не сможет меня забыть…

— Я в этих краях впервые, — улыбнулся Армен.

— Да-да, — подтвердил человек немедленно, — я не ошибся, ты никогда не бывал в этих краях, поэтому нам надо познакомиться пообстоятельней, как подобает порядочным людям, правда, с одной оговоркой: я не могу открыть тебе свое имя, потому что у меня его попросту нет… — и человек уставился на Армена пристально-выжидательным взглядом.

«Нет мне спасу от безумцев, — отводя глаза, подумал Армен. — Задал невинный вопрос — и тут же влип в историю».

— Вижу, молодой человек пытается вспомнить, где он мог видеть мое лицо, — еще энергичнее заговорил незнакомец. — Дабы помочь ему, раскрою кое-какие скобки: не сомневаюсь, что он читал мои нашумевшие книги. Да, ты правильно догадался, молодой человек, перед тобой автор книг «Сокрушение монстра» и «Безымянная летопись, которая начинается и оканчивается катастрофой».

Армен почесал затылок.

— В прошлом известный писатель, а ныне странствующий мудрец, — почтительно продолжал незнакомец. — Можешь меня так и называть: Мудрец. Поскольку молодой человек взволнован неожиданной встречей с моей скромной персоной, — последовала сдержанная улыбка, — объясню также, почему такой большой писатель, как я, решил отложить свое плодовитое перо и обратиться к бродячей жизни философа-мыслителя. Потому что прошли годы, но, увы, монстр не сокрушен и катастрофа не состоялась. Это заставило меня изменить мои представления о будущем мира и человека. И я ушел от этого мира — назад, в девственный лес, чтобы вслушаться в доисторический рокот дикой природы и насладиться вечным молчанием неистовых ураганов. Недалеко отсюда, — он показал куда-то за овраг, — я собственными руками сложил себе хижину из чертополоха и поселился в ней, чтобы понять, почему монстр не сокрушен, а катастрофа не состоялась. Так я превратился в дух леса, неусыпно следящий за ним, оберегающий его. И птицы, пресмыкающиеся, звери, насекомые и прочие божьи создания безропотно подчиняются моей воле и ни разу не доставили мне никаких хлопот. А люди, люди, самые бестолковые из всех живых существ, решили, что у меня помрачился рассудок, им не понять, что я день и ночь ломаю голову над задачей спасения человечества. Чудовищно сложная задача, сложная задача, удостоившаяся стольких гениальных голов! Я долго мучился, пока не понял: чтобы раз и навсегда покончить с этим вопросом, мне надо отказаться также и от лесного отшельничества, ибо ставя себя на место обезьяны, ты никогда не решишь проблему обезьяны. Посему я избрал своей целью стать мудрецом, вернуться к людям и приобщать их к этому моему феноменальному открытию.

От непрекращающегося потока слов Армен слегка осовел.

— Очень скоро у тебя появится возможность убедиться, к каким невероятным результатам привел меня самоотверженный труд. — Незнакомец доверительно взял Армена под руку и сделал несколько шагов. — И это всё — наперекор моей жене, которая наотрез отказалась стать хозяйкой леса и предпочла оставаться в жалкой роли домохозяйки… Представляешь, — снова остановившись, оскорбленно воскликнул незнакомец, — она принуждала меня бросить этот мой эпохальный труд и идти на службу! Говорила: «У тебя в голове солома, а не мозги. Какой ты писатель! Да ты и двух слов связать по-человечески не умеешь…» Э, о чем говорить с глупыми и жестокими людьми… — человек тяжко вздохнул и, судорожно сглотнув слюну, ужасно разволновался.

Армен едва удержал себя от смешка.

— Она меня подло выгнала из дому, — дрожащим голосом продолжал человек и, присев на бугорок, в отчаянии покачал головой. — А из-за чего, спрашивается, из-за чего? Причиной послужила зубная щетка, обычная зубная щетка средних размеров, представляешь? Она меня без конца пилила, ела поедом и унижала из-за этого никчемного, идиотского предмета, обзывала меня последними словами, талдычила, что я плохо чищу зубы, что эту средних размеров зубную щетку я никогда не мою… «Ты грязная, неотесанная деревенщина! — кричала она. — Верно говорят: сколько хочешь вари голову деревенщины, а уши все равно останутся сырыми…» Вот такие дикие сравнения, такое неуважение, такая бестактность по отношению к месту происхождения гениального писателя и великого мыслителя… — Человек снова судорожно глотнул и, сжавшись в комок, неожиданно заплакал.

— Ты хороший писатель, — невольно вырвалось у тронутого этой сценой Армена.

— Правда? — человек взглянул на него сквозь слезы и благодарно улыбнулся. — В самом деле?..

— Я слов на ветер не бросаю.

— И мудрец тоже хороший?..

— И мудрец тоже.

— О, как я мечтал иметь такого благодарного ученика, как ты! — мгновенно воодушевился незнакомец. — Подойди, я должен завещать тебе все свои тайны, чтобы они не пропали после того как мне придется проститься с земной жизнью… — Он вскочил с места и, схватив руку Армена, посмотрел на него долгим, глубоким взглядом.

На миг Армен заглянул в неопределенно-отрешенное выражение его мутных глаз и ощутил запах перегара.

— Где же все-таки колодец? — спросил он, слегка отстранившись.

— Ты имеешь в виду родник, где берет начало все сущее?..

— Хотя бы так.

— С первых мгновений своей земной жизни я нахожусь на пути к роднику. Идем, покажу, — человек деловито двинулся вперед. — Если мы, учитель и ученик, идем одной дорогой, значит, мы абсолютно тождественны…

Он двинулся по той самой тропинке, которая привела Армена к оврагу. Армен удивился, как он мог потерять ориентир, не сходя с тропы. Видимо, это и есть их лес. Армен поспешил за человеком, стараясь не отстать.

— Ты откуда пришел? — не оборачиваясь, спросил тот задумчиво.

— Со станции.

— Нет, я не это имел в виду, — улыбнулся человек. — Из какой ты страны?

Армен, сам не зная почему, оставил вопрос без ответа.

— Здешние комары довольно большие, — он отмахнулся от настырного зеленого комара, норовившего усесться ему на лоб.

— Да-а, — как бы про себя процедил человек, — нынче отовсюду всякие люди хлынули в Китак, точно лесные комары… — Голос прозвучал трезво, с нотками гнева и раздражения. — И все из-за этого проклятого нового закона…

Армен прикусил губу.