Ожидание обезьян

— Завидую вам, — сказал ПП, глядя на катающегося от приступа смеха ДД. Какой вы словили кайф!

— А вам разве не смешно… Академиков — по членам, а баранов — по головам!.. Ха-ха…

— Нет, к сожалению…

— Вы знаете анекдот?

— Впервые слышу. И анекдот даже смешной. Я кайф не словил, — молвил ПП с великой печалью.

Как странно они поменялись ролями! ПП вдруг стал белым клоуном, а именно ДД — рыжим. Море было — ковер и арена.

ДД прыгал по ковру, как обезьяна, ловко ловя руками что-то для нас невидимое, то ли бабочку, то ли муху, то ли свою птичку… ПП смотрел на него с ласковой печалью.

— Ловить… — ДД продолжал ловить воздух руками, давясь от смеха. Кайф… Поймал! — И ДД медленно, по пальчику, разгибал кулачок. — Улетел, улетел! — радовался ДД.

И ловил снова.

— Сме… сме… — с великой скорбью, прикрыв глаза, стонал ПП. — Сме…

— Смех? — вдруг очнулся ДД. — Почему я так смеюсь? — Он все еще продолжал прыскать, как кипящий чайник, но который только что выключили.

— Сме… сме…

— Смерть? — догадался ДД и перестал булькать. Но пар еще валил из его носика. — Что с вами, Павел Петрович?

— Сме… сме…

ДД тряс ПП, пытаясь привести в чувство.

— Сметана! — наконец ясно выговорил ПП, пристально взглядывая на ДД. Доктор, вы чайник.

Наконец и ему удалось рассмеяться: ДД растерянно озирался по сторонам, словно ища то ли сметану, то ли чайник, не понимая, как он сюда попал.

— Простите, доктор, я плохой человек…

— Что вы мне подсунули?!

— Травку, доктор, травку…

— Почему вы меня не предупредили? Это действительно нехорошо, не по-товарищески…

— Иначе бы вы его не словили. Это-то как раз по-товарищески было.

— Почему сметана? почему чайник? — ДД обиделся, как дитя.

— Правда, простите, доктор. Я не в том смысле. Простите. Что я вам кайф поломал. Завидно стало.

ПП поднялся.

— Пойдемте, доктор.

— Никуда я не пойду.

— Народ, лишенный пива… — мрачно изрек ПП.

— Перестаньте пудрить мне мозги!

— Народ, лишенный пива, недостоин звания народа! — закончил мысль ПП.

И они пошли. Дальше на север. Мимо реликтовой рощи. Не глядя на море. Лишенные пива.

Причем ДД каким-то образом по-прежнему сохранял свой профиль, ступая по кромке воды как бы по песочку, а ПП — анфас — грубо хрупал по крупной, раскаленной уже гальке.

Солнце вовсю. У ДД, в профиль, козырек. У ПП, анфас, листик на вздорном его носу.

Практически они молчали. Насколько они вообще способны не раскрывать рта.

— Боюсь, что мы их уже не догоним…

— Ваших коллег? Вам не кажется, что вы их уже перегнали?

— Вы дьявол, Павел Петрович.

— Мне кажется, мы уже ведь распределили роли. Все идет пока по сценарию: вы — Фауст, я — Мефистофель. Я, между прочим, тоже рабочий день потерял. Вышел порисовать и этюдник забыл.

— Вы же скульптор.

— Скульпторы тоже рисуют. Эскизы.

— Вы собираетесь изваять море?

— Вы очень догадливы, доктор. Именно море я собираюсь. Это моя сокровенная мечта — воздвигнуть памятник морю.

— В каком, интересно, виде?

— В виде коровы.

— ?!

— Вы ведь видели дельфина… Он меня совсем было сбил с толку. Его морской коровой зовут.

— Морская корова — совсем другое существо.

— Это я знаю. Неужели вы могли подумать, что я стану ваять корову, то есть море… то есть корову… сим-во-ли-чес-ки? Я — реалист! Море… в виде дельфина!.. тьфу!!! Так любая бездарь сможет.

— Не понял.

— Еще поймете, — мрачно заявил ПП. — Увидите. Лучше бы вам этого не видеть.

— Не понял.

— Это не всякий выдержит.

— Я плохо разбираюсь в искусстве. Я рядовой ученый. Я допускаю, что быть скульптором — это призвание. Но как вы его обнаружили? Как это можно родиться поэтом, живописцем, скрипачом?..

— Люди, лишенные детства… — мрачно сказал ПП.

— Кто?

— Скрипачи, говорю.

— Я про вас говорю. Как вы догадались, что вы именно скульптор?

— А как вы догадались ловить птиц?

— Это не одно и то же. Но я, как ни странно, помню, как все это началось. То есть я не помню даже, мне мама рассказала…

— Родились и поймали птичку?

— Именно! Я еще еле ходил, все играли в песочек, а я все вокруг бочки с водой, к которой время от времени прилетали и пили птички. И догадался так наконец крышку на бочке установить, чтобы крышка захлопнулась, когда птичка на ее край садилась, чтобы попить. И я ее поймал!

— Ну вот. А спрашиваете, как стать скульптором… По сродству души. Это не мое определение, а моего учителя.

— Вы были учеником скульптора? Как в средние века?

— Браво, доктор! Именно как в средние, лучшие, доложу вам, наши века… Я ученик Григория Сковороды. Утверждал он, в частности, что человеки несчастны оттого, что не находят себе занятия по сродству души. Поделил он все человечество на три и получил духовенство, воинство и крестьянство. Советовал он присматриваться к младенцу: если тот в хоре подтягивает — в семинарию, если к сабельке тянется — в солдаты, если с червячком забавляется — тогда паши. Найдут все себе занятие по сродству — вот тебе и счастье.

— А мы с вами кто тогда такие?

— Мы-то? Мы — незаконнорожденные.

— ……..?

— Петр Первый издал такой указ: незаконнорожденных записывать в художники. Вы — тоже художник, — милостиво издал свой указ ПП. Это не прозвучало у него убедительно, и он добавил: — В своем роде… Вас жажда еще не замучила? Может, еще сыграем?

ДД ухмыльнулся, более не раздумывая протянул ему сдачу.

— Да, мы с вами, кажется, нашли занятие по сродству…

— Это не шутки. — ПП так же не раздумывая принял деньги. — Если бы каждый был занят своим делом, откуда взяться агрессии и депрессии, что, по сути, одно и то же? Вместо бессмысленной борьбы с инакомыслием и алкоголизмом я бы этим занял психиатров: диагностикой призвания. Психиатр выписывал бы рецепт: министру иностранных дел — выстригать ножницами из бумаги драконов или розы, военному министру — выпрямлять старые гвозди и те де. С сохранением оклада и привилегий. Представляете, как бы они были счастливы? И мы заодно. «Сказка о том, как один мужик двух генералов прокормил» была бы вовсе и не сказка. Прокормил бы! Хотя бы потому, что они бы ему больше не мешали. И главное, мужик этот наладил бы производство пива. И народ бы стал народом.

— Только давайте не будем говорить о России… — поморщился ДД.

— О чем же еще говорить! Мы только о ней и говорим. Доктор, а вы, случайно, не еврей?

— Я? Кажется, нет. Какое это имеет значение?

— А вы, батенька, интеллигент… Имеет, имеет. Я бы на вашем месте так легко от этого не отказывался.

— А вы-то сами, Павел Петрович?

— Я-то?.. Кто из нас не был евреем… Тут без поллитры не разберешься.

— Куда вы? — только и успел сказать ДД.

И забрался в тенек. И думал он о том, что сегодня до странности никого на пляже. И тогда почему же он опять думает о Мальтусе? Да потому, что смешно делиться на евреев и русских, когда нас вместе на Земле — национальное меньшинство. Смешно делиться на…, когда к 2000-му всех белых будет…. а черных — и того меньше. Конечно же, желтая раса!.. Грузины с абхазами — что не поделили?! Смешно. Делиться на — когда перед человечеством давно уже только одно общее дело. Это как в очереди к врачу хвастаться болезнями: чья больнее. Но остановить человека невозможно, хоть он и все поймет. Во второе пришествие, что ли, ему верить? Уже давно проведены опыты на бактериях по изучению интоксикации в перенаселенной среде, построены математические кривые, и они, математически же, совпали с гонкой вооружений после второй мировой… Асимптотически приближаясь к общей гибели. Сравнение человека разумного с бактерией не может оскорбить биолога. Разумом еще надо было воспользоваться с разумом… А тут закавыка: фактор времени — опоздал или успел? Если опоздал, то уже опоздал, а если успел все-таки, то только-только, и надо еще поднажать, чтобы вспрыгнуть на последнюю подножку… Может, и надо было так хищнически торопиться со всем этим вооружением, ибо именно оно тащило за собой весь этот технический прогресс, а без него не решить человеку стоящих перед ним задач выживания… Прав ПП: вот теперь пора переключить агрессию на… Только вот как ее переключишь?.. В это ДД не верит — что человек одумается.