Параметрическая локализация Абсолюта

4. Без особой надежды

С тех пор набрать нормальный вес Валере так и не удалось, сколько он ни старался. Вернувшись из армии, он несколько месяцев просидел дома, не устраиваясь на работу, мало двигаясь и усиленно питаясь, но всё тщетно. Тщетно мама готовила ему зажаренную салом картошку, жирные котлеты, сладкие пироги со сметаной, тщетно он каждое утро кушал гоголь-моголь и манную кашу на молоке, а перед сном выпивал два литра пива с огромной пачкой чипсов. Момент был упущен. Валера на всю жизнь остался непопулярно худым, и даже одежду ему приходилось покупать в специальных отделах «для стройных», смущённо называя свой размер пренебрежительно щурившимся продавщицам.

Отец Валеры в скором времени уволился с мебельной фабрики и переехал в родную деревню, где открыл свой маленький бизнес – ручное производство эксклюзивных бочек для элитных коньячных домов. Мама, после внутренней борьбы и душевных терзаний, тоже оставила книжный магазин и последовала за ним, посвятив себя домашнему хозяйству и огороду. Они звали к себе Валеру, но он остался в городе. В институт он поступить не смог, провалив и язык, и математику, а его узкоспециальными талантами на экзаменах никто не интересовался. Чтобы не изменять призванию, он устроился в жилищно-эксплуатационную службу. Родители не настаивали на переезде – они рассчитывали, что живя самостоятельно, в собственной квартире, Валера обзаведётся семьёй, порадует их внуками, а потом покрутится-покрутится, да и переберётся к ним. Семейное дело, пусть и небольшое, всегда лучше, чем работа на дядю или казённая служба. Главное – созреть до понимания этой простой истины, сынок.

Но годы летели, а Валера всё не женился и всё не пресыщался водопроводами. Сантехника нравилась ему, он не нравился женщинам. Такие уж были времена – стабильной работой и отдельной квартирой никого не удивишь, всем только красавчиков подавай. Валера смирился и не жаловался. Он исправно менял смесители во вверенном ему районе, ставил счётчики, прочищал трубы и знал наизусть все канализационные люки. Развлекался тем, что придумывал и рисовал новые модели унитазов, и даже иногда посылал их описания на заводы, но ни одного ответа не получил. Умеренно попивал пиво с приятелями, такими же обиженными генетикой «худышами». Некоторым из них везло больше, и на четвёртом десятке, методично тратя всю зарплату на мучное и жирное, им удавалось отрастить мало-мальски приличное брюшко и получить шанс на создание семьи. А остальные без особой надежды посещали по субботам вечера «для стройных» в Парке культуры и предавались меланхолии.

5. Да и хер с ним

Валера любил по дороге в парк выпить бутылочку светлого, чтобы поднять настроение. А уже в парке – как пойдет, можно добавить в баре. Он неторопливо шёл по аллее, потягивая пиво, завёрнутое в конспиративный пакетик, и понемногу откусывая от плетёнки копчёного сыра. Летняя танцплощадка располагалась недалеко от входа в парк и была огорожена от любопытных глаз зелёным жестяным забором, расписанным благопристойными граффити и рекламой аттракционов. Осенью площадка закрывалась, но каждый год в разное время, и Валера надеялся, что сегодня она ещё работает. Надо же им денег скосить напоследок. Тем более что бар под навесом и не мокнет. А как примешь на грудь чего покрепче, так и в дождик можно поплясать.

Гуляющих было мало – только молодые мамаши с колясками и зонтиками, пожилые дамы с собачками и школьники с огромными ранцами. Продавцы сахарной ваты и надувных шариков прижимались к деревьям, тоскливо посматривали на часы. Вдалеке грохотали американские горки, слышались длинные визги – да, эта штука популярна в любое время года. Колесо обозрения застыло за полуголыми кронами. С танцплощадки доносились невнятные медленные ритмы. Отлично, значит работает.

Валера выбросил бутылку в урну, купил в серой будочке билет и вошёл. Играло что-то итальянское. Народу было немного, почти все знакомые. У барной стойки стоял Миша, заметил его и махнул рукой. Миша работал наладчиком станков на подшипниковом заводе, был человеком простым, дружелюбным и немного грустным. Где они познакомились, Валера даже не помнил. Возможно, здесь и познакомились.

– Что, дружище, всё худеем? – традиционно спросил он Мишу.

Миша поднял кофту и хлопнул себя по плоскому волосатому животу.

– Ничего, брат, зима уже на носу. Говорят, зимой легче жир откладывается. Глядишь, и наберём по сантиметрику!

Они заказали по сто граммов гомельского коньяка. Бармен, благополучно тучный, семейный, но добрый и всё понимающий, сказал им, что со следующей недели дискотеку закрывают на зиму. И подмигнул: мол, не теряйтесь, ловите последний момент. Хотя что было ловить? Единственная женщина на площадке, лет пятидесяти, танцевала в кругу молодых стриженых парней. Поводя поднятыми над головой руками, она поворачивалась и покачивала тяжёлыми бёдрами в такт музыке. Парни хлопали в ладоши. Это тётя Катя, сказал Миша, она в общаге работает. Они попивали коньяк и молчали. Вскоре появилась ещё одна дама, тоже немолодая, ярко одетая и накрашенная. Миша дёрнул Валеру за рукав – давай! пошли к ней! – но поздно. К ней уже спешили двое в солидных костюмах, учтиво раскланялись. Дама царственно улыбалась. Они повели её к стойке и стали выбирать коктейли, наперебой тыкая пальцами в меню.

Опоздали мы, Валерьян. Да и хер с ним, Миша. Итальянская песня кончилась, и зазвучало медленное. Они допили коньяк и вышли на площадку. Валера взял Мишу за талию, а Миша положил Валере руки на плечи. Стараясь не наступать друг другу на ноги, они кружились под осенней моросью, под тягучую песню о любви.

6. Умная и вежливая

К своему дому Валера подходил уже в сумерках, подняв воротник куртки и сунув кулаки в джинсы. Сумка оттягивала плечо, съезжала, он то и дело поправлял. Холодные капельки текли с волос на шею. Осенью неуютно. Хотя красиво. Днём разноцветные листики, вечером фонари. Красиво горят, вокруг сияние. Как будто шар. Маме бы понравилось – вспомнила бы сразу что-нибудь в тему, Пушкина, или кто там ещё про осень писал. Какой-нибудь стих.

Из-за дома к подъездам свернула парочка. Это кто? Валера, целую жизнь прожив на одном месте, знал всех людей в своём районе. Неужели Вероника, девочка из третьего подъезда? Валера бывал у них в квартире, менял слив в ванной. Заигрывал с её мамой, да куда там, куда ему. А зря ведь! Вот они, плоды безотцовщины: ещё совсем школьница, а уже с каким-то удодом ходит. Это кто? Молодой, толстый, красивый. Натуральный удод.

– Привет, Вероничка! Чего это ты так поздно? С кем это ты? – Валера остановился. А что, имею право спросить, мало ли что, я же взрослый человек, ответственность, а то ещё чего доброго. Сейчас такое творится.

– Здравствуйте. – Вероника тоже остановилась. И парень остановился. – Всё, пока-пока, дальше я сама дойду!

– Спасибо тебе! – Парень топтался, как будто хотел ещё что-то сказать. Недоверчиво косился на Валеру. Так и не сказал, затопал прочь. Ишь, красавец. Обернулся: – Спасибо!

– Это кто?

– Это Виталя, студент, программист.

– Чего он от тебя хотел? Что он там спасибо?

– Мы гуляли. Хорошо так погуляли, а теперь домой идти не хочется.

– А что у тебя дома? С мамой поссорилась? Ты смотри, ты же маленькая, не связывайся с незнакомыми. Тебя любой обидеть может. Сейчас такое творится.

– Я вас помню, вы у нас трубы меняли – дядя Валера, да?

– Да. Пойдём, я тебя провожу. Тебе надо домой идти. – Надо её отвести, мало ли что. Поговорить с мамой. Такая хорошая девочка, умная и вежливая. – Пойдём.

– Дядя Валера, моей мамы наверное дома нет. Можно я у вас посижу?

– У меня? Можно, почему нет. Странная ты девочка. Только у меня ничего интересного для тебя нету. Ну, можем чаю попить, телевизор посмотреть. Дискавери любишь? Я люблю. Или мультики. Есть такой канал, на котором всегда мультики.

7. Типа последнее желание