Ключ от двери

— Эй, Брайн! Ну, как живешь, сынок? — Схватил его большими мускулистыми руками и подкинул к потолку,

— Пусти меня, пусти, пап! — кричал Брайн и радуясь и труся.

Ситон опустил его на пол, потерся щетинистым лицом о ребячью щеку.

— Ну-ка, Вера, завари чаю. Вон там сахар, молоко и мяса немного. Пошли-ка Брайна за хлебом.

Чайник вскипел. Ситон помешивал чай в своей кружке, и, когда Брайн отвернулся, приложил к его руке горячую ложку. От неожиданности Брайн вскрикнул во все горло и убежал подальше, чтобы отец не дотянулся. Брайн ра­довался, когда дома не ссорились, все были довольны и он мог любить отца, забыть о том, что собирался сделать, как только вырастет и станет большим и сильным.

Вера не раз замечала и в своих детях приступы зло­сти и упрямства, внушавшие ей такое отвращение в муже. Как-то раз, когда Брайн вернулся с улицы домой, она сказала ему, чтобы он сходил за хлебом. Он уселся на стул с комиксом в руках.

— Обожди, мама, дай мне дочитать.

— Нет, сейчас иди, — сказала она, колотя вальком в цинковой лохани, где в мыльной воде мокло белье.— Иди-иди, отец скоро придет. — Он не ответил, только сер­дито, не отрываясь, смотрел на страницу, но Чан, чело­век-топор, как будто исчез с нее. Вера подлила в лохань свежей воды. — Пойдешь или нет? — повысила она голос.

— Пусть Маргарет идет. Или Фред»

— Их нет дома. Ты пойдешь.

Он мог оттянуть еще немного.

— Дай мне дочитать комикс.

— Не пойдешь, так я отцу пожалуюсь, как только он вернется, — сказала она, насухо вытирая стол, прежде чем расстелить скатерть.

— Жалуйся. Подумаешь!

Сказав это, он испугался, но его сковали путы упрямства и он твердо решил не двигаться с места.

Пришел Ситон, сел за стол перед тарелкой с тушеным мясом и спросил хлеба. Брайн уже жалел, что не сбегал в булочную, но так и не тронулся с места. Теперь слиш­ком поздно, говорил он себе, хотя знал, что время еще есть, можно преспокойно спросить у матери четыре пенса и пойти за хлебом, отец и не узнает, что он снахальничал. Он остался сидеть на стуле.

— Нету хлеба, — сказала Вера. — Просила Брайна сходить минут десять назад, но он был так занят своим дурацким комиксом — не пожелал сделать того, что ему было велено. Он меня иной раз просто с ума сводит, пальцем не хочет пошевелить.

Ситон поднял глаза.

— Сходи за хлебом.

Брайн не выпускал из рук комикс, будто из него можно было почерпнуть отваги.

— Подожди, пап, пока я кончу читать.

— Иди, — сказал Ситон, — я жду хлеба.

— Смотри, будешь неслухом, не станешь делать того, что тебе говорят, сцапают тебя черти, — вставила Вера.

Брайн страшился крепкой порки, которую, конечно, получит от отца, если сию же секунду не встанет и не пойдет, но сам только нервно теребил диванную по­душку.

— Не заставляй меня повторять еще раз, — сказал Си­тон. Брайн не шелохнулся. Ситон отодвинул стул от стола, быстро шагнул к Брайну и дважды ударил его по го­лове. — На, получай, поганец.

— Не бей по голове! — крикнула Вера. — Оставь его.

Ситон двинул его еще разок на всякий случай, взял с по­лочки шиллинг, сунул его Брайну в руку и выпихнул сына на улицу.

— Ну-ка, посмотрим, какой ты проворный.

Брайн с полминуты рыдал у порога и, не переставая плакать, поплелся в лавку на углу, лихорадочно строя планы мести: зарубить отца топором, как только выра­стет и станет сильным — и если удастся раздобыть топор.

Чтобы добраться до чердака, где они спали, Брайн должен был провести всех троих ребятишек через роди­тельскую спальню и оттуда по широкой приставной лест­нице в комнатушку вроде чердака. Процессия в нижних штанах и рубашках поднялась наверх и скрылась. Артур в свои три года по части драк не отставал от остальных, и, услышав возню, начавшуюся сразу же, как только опу­стилась самодельная щеколда, Ситон подошел к лестнице и заорал оттуда:

— Эй, вы там! Слышите? Прекратить шум, не то сейчас приду надеру уши.

Он.постоял еще несколько секунд, прислушиваясь к напряженной тишине наверху, и пошел ужинать.

— Все из-за Артура, — сказал Брайн шепотом. Тот не успел войти, как сейчас же въехал ногой в игрушечный поезд, подаренный им всем вместе на рождество. — Ско­рее на кровать, а то папа придет, всех нас отделает.

Он развернул сверток с бутербродами, рядом поставил на стол бутылку с водой и погрозил кулаком постреленку Артуру, который уже потянул к себе бумагу. Маргарет оттащила его от стола, говоря:

— Сейчас мы все разделим.

А Фред только посматривал со своей надежной пози­ции на кровати.

Вечер был временем пикников. Вера налила воды в бу­тылку, а Ситон нарезал ломти хлеба и куски застывшего говяжьего жира.

—Ладно уж, — сказал он, — всем дам по ломтю. Надо ж вам что-нибудь пожевать после того, как вскарабкае­тесь наверх. Ну-ка, Брайн-Маргарет-Фред-Артур, марш, лезьте-ка на вашу деревянную гору,

Покончив каждый со своей порцией, они потушили свечу.

— Теперь спать, — скомандовал Брайн.

— Расскажи нам что-нибудь, — попросила Маргарет. Он знал, что они не заснут, пока не добьются своего.

— Что ж вам рассказать?

— Про войну, — сказал Фред откуда-то из мрака. Быстрые ноги Артура успевали лягнуть всех сразу. — А ну-ка, перестань сейчас же, — пригрозил ему Брайн. — Не то как двину...

— Я сам тебя двину, — ответил Артур.

—Я вот что сделаю, — предложил Брайи, — я рас­скажу вам. одну историю из комикса.

Они одобрили предложение и улеглись поудобнее, приготовясь слушать. Когда Артур наконец перестал тол­каться, Брайн принялся рассказывать про то, как трое бандитов с пулеметами засели в подвале, в своём притоне, пили виски и строили планы ограбления банка. В пол­ночь они вышли из притона и поехали по улице в боль­шом черном автомобиле прямо к банку и там подложили под высоченные двери десять шашек с динамитом, а сами встали на другой стороне улицы, пока двери рушились со страшным грохотом. А когда дым рассеялся и все опять стало видно, они, стреляя из пулеметов, бросились в пробитые двери. Добрались до крепких сейфов, но оказа­лось, там караулил ночной сторож, и он им крикнул: «Прочь, не то я всех вас перестреляю из револьвера, кото­рый у меня в кармане!» Но грабители не обратили на это никакого внимания и застрелили его насмерть и подложили еще динамиту под сейфы. А когда сейфы взорвались, они вытащили из них все деньги, миллионы фунтов. И все сложили в большие мешки, которые прихватили с собой, и потом выбежали из банка. Какой-то человек попытался задержать их, когда они садились в машину, и тут один из грабителей сказал: «Знаете, кто это? Это оценщик. Давайте его прикончим!» И застрелили насмерть. И тут еще другой бросился было на них, а главарь бандитов сказал: «Этого я знаю. Это член школьного совета. Пусть получит свое». И его тоже убилн насмерть. И вот сели бандиты в свой большой автомобиль и поехали, переехали по мосту через Трент и за город, в деревню — мчались со скоростью девяносто миль в час. По дороге они оста­новились у бара выпить виски и закусить чего-нибудь, а в баре за столиком сидел детектив Том Бригс со своей девушкой. И как только Том Бригс увидел этих троих бандитов, когда они заходили в бар, он сразу же понял, кто они такие и что они только недавно ограбили банк, потому что увидел в руках у них мешкн с деньгами. «Ни с места, вы, все трое!» — крикнул он и выхватил пистолет, который всегда носил с собой, но у них были наготове пулеметы, и они связали его и его девушку и крепко прикрутили к стульям. И тогда главарь сказал: «Теперь мы их убьем». И он зарядил свой пулемет, приставил к их головам и сказал: «Все готово, ребята?» И те двое от­ветили: «Да, все готово. Убьем их». И тогда главарь ска­зал: «Ладно, сейчас я их застрелю». И нажал на курок, и через две секунды Том Бригс и его девушка стали тру­пами. Он убил их, и вдруг один из бандитов говорит гла­варю: «Выгляни в окно, и ты увидишь, что мы окружены. Там пятьдесят фараонов. Похоже, что мы влипли».